Золотые земли. Птицы Великого леса

– Он спрашивал обо мне?

– Не-а. То есть о тебе спрашивали, да только не хан. Там был один урод с огромным носом, угадай, откуда?

Вячко в загадки играть не стал.

– Из Лойтурии, – сам ответил Синир. – Чистый лойтурец: и по одежде, и по языку, и по лицу. И не простой путешественник или воин, а знатный господин, я сразу понял по его манерам. Он говорил со мной по-скренорски, – уголок губ дёрнулся то ли от боли, то ли от волнения. – Оказывается, я почти забыл язык, но потом разговорился. Не, ты не думай, много не болтал. Но зато узнал, что лойтурец не так прост.

– О чём ты?

Синир довольно хмыкнул и подтащил к себе по полу мешок. Внутри что-то дребезжало. Оружие. На свет скренорец достал короткий нож с клеймом Холодной Горы.

– Это металл Охотников. Я забрал всё, что у лойтурца при себе было, когда я его убил.

Немного. Нож и меч.

– Лойтурец? Ты уверен? – не поверил Вячко, взял нож, чтобы разглядеть получше. Он видел Охотников лишь пару раз, они редко бывали в Златоборске. Их клинков в руках держать не приходилось, Вячко и сказать не мог, чем они отличались от других мечей по своему виду.

– Я уверен, – хмуро ответил Вторак, отвернулся от огня и поднял руку.

Только теперь Вячко заметил, что она была замотана.

– Неудачно я попался этому лойтурцу. Зато уверенно говорю: это металл Охотников.

Отчего Вторак не помог себе, но вылечил Вячко?

– Тебе надо исцелить руку, пока есть время.

– Почти зажило уже. Заклятия плести смогу.

В глаза он старался не смотреть, как всегда, когда разговор был ему неприятен.

– Почему ты не хочешь вылечить себя?

– Потому что это отнимет силы или у меня, или у кого-то из вас. А сейчас они каждому понадобятся.

Если бы не осталось выбора, единственный, кого стал спасать Вячко, так это Вторак. Без него вся затея с освобождением чародеев бессмысленна. Но, наверное, колдун лучше разбирался в таких вещах. Больше Вячко настаивать не стал.

– Оружие твоё по праву, – он отдал нож Синиру.

Побитое, распухшее лицо скренорца просияло.

Проснулся Турар, закурил, и по дому пополз тяжёлый сладковатый запах местных трав. Вячко поморщился.

– Что может Охотник делать во дворце хана? – он посмотрел поочерёдно на Синира и Вторака, но ни один из них также не знал ответа на вопрос. – О чём он спрашивал?

– Допытывался, с кем я пришёл в город, сколько нас, что хотим. Про чародеев не спрашивал, видимо, не догадывается ни о чём. Зато тобой интересовался: кто такой, есть ли у тебя влияние на Великого князя. Я говорил, что мы простые дружинники, на службу пришли устраиваться охраной у местных купцов, а княжича я в помине не знаю. Он не шибко-то поверил.

На Синире была тёплая одежда, явно не та, в которой он пришёл в Дузукалан. Только теперь Вячко отметил, что сидел он скрючившись, как если бы у него болел живот. Вряд ли в дворцах вольного города пытки были милосерднее, чем в Златоборских темницах.

– И вот ещё: не буду утверждать, что так и было, я часто бредил, – предупредил Синир. – Но мне показалось, что один раз приходил другой чужестранец, говорил с лойтурцем на троутоском. Он смуглый был, помню, что морда тёмная совсем, но тут каждый второй смуглый.

С улицы донёсся звон бубенцов.

– Это жрецы, – тише произнёс Вторак. – Они обходят город по ночам, чтобы разогнать духов, если они появятся.

Медленно звон удалялся, но все в доме долго ещё прислушивались к звукам.

– Не каждый второй дузукаланец говорит по-троутоски, – прошептал Вячко. – С чего бы им вмешиваться?

– Хан, что выкупил Синира, большой друг кагана Шибана, – напомнил Вторак. – Они с юности были верными друзьями.

– Значит, действует он, скорее всего, от лица Шибана, – заключил Вячко. – А Шибан торгует с Империей.

– Ублюдские троутосцы, – процедил Синир. – Своему внуку, значит, император помогать не хочет, а с нашими врагами торгует.

– Они везут ему рабов, – пожал плечами Вячко.

– Причём наших.

Их разговор вдруг прервал Турар. Он поднялся, выглянул в маленькое окошко под самым потолком и сказал что-то на своём языке.

– Скоро уже пойдём, – перевёл Вторак.

Синир закрутил головой.

– Что происходит?

Поднявшись с лежанки, Вячко принялся разминать затёкшие мышцы.

– Значит, запоминай, Синир. Остальные уже знают. Мы идём в храм. Из этой хижины туда ведёт подземный ход. По всему городу таких ходов много, чародеи передвигаются по ним, когда нужно выйти в город по приказу жрецов.

– И куда нас этот ход ведёт?

– Именно этот к мыльне. Оттуда пройдём, уже куда нам скажут. В храме нас ждёт свой человек.

– Дерьмовая идея, – заключил Синир. – Следовать по указке этих жрецов.

Вячко молча согласился, но он уже с десяток раз обсудил всё с Чичак, и девушка настояла, чтобы они послушались Жабу.

– Нас ждут два корабля. На рассвете они отплывают, пойдут в Приморский. Море сейчас беспокойное, но если мы быстро снимем заклятие хотя бы с нескольких чародеев, бояться будет нечего. Что до подземелий храма, так нам обещали, что проведут нас к чародеям и помогут вывести их наружу. Будем надеяться, что так и получится.

– Ну-ну, – нахмурился Синир.

Раздался стук.

Все встрепенулись, насторожились. Вячко посмотрел на входную дверь, но Вторак покачал головой.

– Пора, – произнёс он и поднялся.

Он откинул с пола драный ковёр, и на свет показался деревянный люк с медным кольцом сверху. Колдун потянул за него одной рукой, снизу подтолкнули, и в открывшейся щели Вячко разглядел старика в храмовых одеждах.

Им дали два пламенника. Первый нёс колдун, шедший впереди остальных, второй – Турар, он замыкал. Ход был низким, узким. Пахло сыростью и плесенью. Порой Вячко слышал, как под ногами хлюпала вода.

– Жрецы называют это стоком, – тихо произнёс Вторак. – Потому что здесь проходит самая грязь города.