Золотые земли. Птицы Великого леса

Колдун взволнованно пробормотал:

– Да, княжич, да, ты только сам не зарежь его ненароком…

– Это как получится.

– Пожалей его, княжич. Что с дурака взять?

– Пошли, нельзя медлить.

Ногой он толкнул дверь из своих покоев.

Завидев их, двое стражников оголили сабли, но не успели сделать даже пары шагов. Вторак вскинул руку, и стражники вдруг зашатались, точно пьяные, глаза их закрылись, и мужчины медленно опустились на пол.

– Вторак, ты жив? – Вячко оглянулся на колдуна.

Он шатался и, кажется, готов был упасть на пол.

– Держусь, – проговорил он тихо.

Турар сердито выкрикнул что-то на своём языке.

– Заткнись, ради Создателя.

Вячко потащил его вперёд, щекоча шею мечом. Поворот за поворотом по бесконечному дворцу хана.

Они наткнулись ещё на стражников, те также заснули, а вместе с ними и Турар.

– А его зачем? – удивился Вячко.

– Мне нужна сила, – Вторак тяжело дышал. Лоб его покрылся испариной. – Взял у него… немного. Очнётся скоро.

Вячко не знал, что делать с Тураром, и потащил его на себе.

Ногой он пнул дверь в спальню хана.

Барджиль не спал. Он подскочил, выронив трубку изо рта. По покоям волочился пахучий дым. Внутри кроме хана была только Чичак. Она сидела рядом с отцом, схватила его за руки, удерживая на месте.

– Что ты нужно?!

С нарочитой медлительностью Вячко отвёл меч от горла Турара и положил на пол у своих ног.

– Мой человек! Синир! Ты обещала, что его выкупят. Без него я не уйду из города.

– Его выкупили раньше.

– Перекупи! Предложи хорошую цену, – он обратился напрямую к Барджилю: – Славный хан, верни мне моего человека или нашему договору конец.

Вторак перевёл его слова прежде, чем Чичак успела открыть рот.

Барджиль насупился, высвободил руку из хватки дочери.

– Ты время терять, – вдруг заговорил он по-ратиславски. – Пора ходить.

Он положил трубку на столик перед собой, поднялся и медленно сделал несколько тяжёлых шагов.

– Ты должен ходить сейчас.

– Нет, – возразил Вячко. – Синир пришёл со мной, он доверил мне свою жизнь Если бы он погиб, так это одно, но в рабстве я его не оставлю.

Одно рабство Синир уже пережил. Ребёнком его взяли в плен, увезли из родной деревни на Скреноре. Почти десять лет он служил одному дружиннику, пока не заслужил волю и сам не вступил в дружину. Несправедливо было вновь отнимать у него свободу.

И никто другой, кроме Вячко, не был ответственен за случившееся. Это Вячко отправил Добраву на службу к Дарине, это он позвал Горазда с собой преследовать лесную ведьму, и он привёл своих товарищей в Дузукалан прямо в ловушку.

Если он уйдёт теперь, так сможет соврать дома, что Синир погиб в бою. Вряд ли Вторак его выдаст. Но… но если Вячко решил быть князем, а не княжичем, так и спрос с него иной.

– Ты, хан, отдал мне свою дочь в жёны. Неужели ты хочешь, чтобы её мужем был недостойный человек, который оставляет своих людей в беде? Ведь ты бы не хотел, чтобы я так же поступил с твоей дочерью?

Чичак нашептала отцу на ухо слова мужа.

Хан выслушал, покачал головой и усмехнулся надменно, потешаясь над ним, как над глупым мальчишкой.

– Синир один из моих чародеев, – придумал вдруг Вячко. – Только вдвоём со Втораком они способны снять заклятия с рабов и оберегать нас от духов. Без него мы не справимся.

Барджиль скривил губы.

– Почему раньше ты ничьего не говорить? – с подозрением спросила Чичак.

А убеждала, что хочет стать союзницей своему мужу. Что ж, скоро она навсегда расстанется с любимым отцом, и никого, кроме Вячко, у неё не останется.

Он ответил не сразу, и со стороны, верно, это выглядело, будто он не решался сказать правду. Выдумывать ложь оказалось нелегко.

– Потому что надеялся, что Синир сам сбежит из плена и вытащит нас со Втораком отсюда, – будто виновато признался Вячко. – Не вышло, как видишь. Но он мне по-прежнему нужен.

Чичак нахмурила брови и заговорила на родном языке. Вячко догадался по её движениям и выражению лица, что теперь она сама уговаривала отца освободить Синира.

– Хоросо, – проговорил недовольно Барджиль.

Вячко опешил, он и сам не ожидал, что у него выйдет переубедить хана.

– Где Синир?

– Его купить мужчина из дворца хана Багатура, – ответила Чичак. – Он друг с Шибан.

– Можно перекупить Синира у этого Багатура?

– Нет, – помотала головой Чичак. – Мои люди говорить, он купить его не для служба. Синира допросить.

Вот это уже было совсем скверно. Что успел рассказать Синир?

– Тогда медлить тем более нельзя, – решил Вячко.

Чичак сердито поджала губы.

– Я выходить на рассвете и ждать в порту, как договориться. Если мы не встречаться, жди меня в Приморском.

Вячко оглянулся посмотреть на жену и стоящего возле неё хана. Если Вячко и остальных поймают этой ночью, то, так или иначе, каган узнает, что за всем стоял Барджиль. У Чичак не оставалось выбора. В любом случае ей нужно было как можно скорее покинуть город.

– Вторак Богшевич, вопрос такой… а Турара ты пробудить сможешь? Или он так и будет валяться?

– Как-нибудь попробую, – пообещал колдун.

– Хорошо. Он нам ещё пригодится.

Они дождались сумерек.

Барджиль отправил вместе с Вячко пятнадцать человек. Никто из них не говорил по-ратиславски. Они не понимали друг друга, не могли ни о чём договориться и, самое главное, друг другу не доверяли. В бою это бы только помешало.

– Вторак, держись подальше от любой заварушки и наблюдай, – прошептал Вячко. Быть может, люди хана только притворялись, что не говорили по-ратиславски.

– Береги себя, княжич.

– Это как получится…

Весь Дузукалан был точно змей, гревшийся на солнце. Этот огромный змей скрутился кольцами и положил посередине свою голову, на которой сверкали два глаза: дворец кагана Сарай-менгу, где прежде собирались на совет ханы, и храм Луноликой. Дворцы ханов окружали их плотным кольцом. Идти было недалеко.