Золотые земли. Птицы Великого леса

В избе было влажно, над печью сушилось выстиранное бельё. Когда Дара вернулась домой, Веся стояла у стола, застеленного чистой скатертью, а перед ней лежало красное платье.

Дара сняла шубу, разулась и подошла к сестре, чтобы лучше разглядеть наряд. Платье было расшито золотой нитью и жемчугом, по подолу и рукавам сидели диковинные птицы – обереги на удачу.

– Где Стрела такое богатство достал?

– Князь ему помог.

Дара сомневалась, что Ярополк сам искал свадебный наряд для Весняны, но его приказа оказалось достаточно, чтобы найти готовый наряд за короткий срок.

– Дурная примета – надевать чужое платье на венчание, – Веся ни разу не улыбнулась, разглядывая свадебный наряд. Разве такой должна быть счастливая невеста?

– Ты могла бы сшить сама, только когда закончишь? И к осени не управишься. А если и да, то оно никогда не сравнится с этим. Наверное, раньше его боярыня какая-нибудь носила, – Дара осторожно провела ладонью по россыпи жемчуга, любуясь тонкой работой.

– Дома осталось платье, которое я шила себе на свадьбу.

– Дом далеко, а то платье этому в подмётки не годится, – возразила Дара и приобняла сестру за плечи. – Что тебя беспокоит?

– Так дурная же примета…

– Глупости. Дело в чём-то другом, да? – догадалась Дара. – Ты передумала идти за Ростислава? – она, кажется, впервые назвала Стрелу по имени.

– Нет.

Веся опустила голову, кончик длинной косы упал на стол, и она взяла косу в руки, прижала к груди, как драгоценность.

– Завтра волосы придётся спрятать навсегда.

– Будешь мужниной женой, – Дара попыталась улыбнуться ободряюще, да только не вышло. – Разве не этого ты хотела? Боярыней станешь. Девки в Заречье обзавидуются.

– Ага.

Не в чужом наряде было дело и не в спрятанных под плат волосах, не в новой жизни.

– Это из-за Милоша?

Веся промолчала и глаза отвела. Глупая.

Глупая Дара.

Она ещё крепче обняла сестру, носом уткнулась ей в щёку и прошептала:

– Весенька, милая, он тебя счастливой не сделает. Разве семью с ним построишь? Разве он полюбит тебя, как ты того заслуживаешь? А Ростислав души в тебе не чает, глаз с тебя не сводит. За ним всю жизнь будешь, как за каменной стеной.

Веся молчала. Глупая, бедная. Дара крепко сжала её в объятиях.

– Ну сама скажи, разве не будешь ты счастлива с Ростиславом? Разве он не любит тебя? Веся, ну?

– Любит, – повторила сестра. – Ты права.

– Ты же не передумала? Не отменишь свадьбу?

– Конечно, нет.

Она протянула руки к платью, и Даре пришлось её отпустить. Веся осторожно сложила наряд и убрала в сундук, бережно разгладила складки, прежде чем закрыть крышку.

– А ты опять дома не ночевала, – произнесла она будто бы равнодушно. – Нехорошо меня наедине с мужчиной оставлять. Мы с Ростиславом ещё не муж и жена.

Дара потупила взгляд, отвернулась, не желая смотреть в глаза сестре.

– Не спрашивай об этом.

Веся молчала, и нельзя было сказать, о чём она думала.

– Сегодня останься, пожалуйста, – попросила она. – Ростислав уйдёт. Я не хочу тут одна.

– Да, конечно.

Она больше не пойдёт к Ярополку.

– Мне тебе помочь по дому? – спросила Дара. – А то я целыми днями бегаю где-то, всё хозяйство на тебе.

– Перед свадьбой помыться бы. Сегодня в баню пойдём. Воды только надо нанести, а уж растоплю я сама.

Дара с готовностью подскочила на ноги, сбросила подаренные князем сапоги.

– Я тулуп твой возьму? – попросила она. – И валенки.

– Бери, – разрешила Веся. – Уж до бани в твоей одежде дойду, не так далеко. Хочешь, поменяемся? Я за водой, а ты…

– Нет, не надо, – Дара даже не дала ей договорить. – Я сама.

Дурные мысли так одолели её, что не осталось сил сидеть без дела. Дара скучала по тяжёлой работе, по ноющему телу и движению. На мельнице не было времени на горести и печали, работа не ждала.

– Я быстро, – пообещала она.

Снег к концу лютого месяца стал талым, вязким. Колодец до сих пор не оттаял, и идти за водой пришлось до ключа на другом конце улицы, но Дара обрадовалась возможности прогуляться. От трубы в бане поднялся дымок. Дара заносила воду сразу туда, чтобы нагреть для мытья.

Веся хлопотала, прибирая в мыльне и парилке, брезгливо мела, выгоняя сор. В предместьях дома строили бедные, и баня была одна на несколько дворов, стояла в стороне, у узкого ручья, заледеневшего зимой. Дочкам мельника было странно делить с чужими людьми баню, но и не к такому они привыкли за минувший год. Дара запыхалась, когда вернулась от ключа в четвёртый раз, взглянула на сестру, решительно взявшуюся за топор. Веся колола дрова и таскала к печи, скоро румянец вернулся к её щекам, но глаза остались такими же тусклыми.

Не так должен был проходить девичник. Дару никогда и не приглашали к себе девушки из Заречья и Мирной, но Веся к подругам ходила не раз, рассказывала о поздних посиделках, о прощании с девичьей жизнью, о том, как долго и тщательно готовились девицы стать замужними женщинами. А у Веси и времени не было походить невестой. Только замуж позвали, так уже бежала под венец. Без родительского благословения и приданого, без обрядов и подружек, без песен и плакальщиц. Одна Дара у Веси и осталась.

А у самой Дары Веся оставалась на единственную последнюю ночь. Она замерла прямо посередине дороги на полпути к дому, когда мысль эта ударила её, точно молния в храмовый купол.

Завтра Весняна даст клятвы Ростиславу, повяжет плат на голову и перейдёт в чужую семью. А после её отошлют подальше от Лисецка, в Дубравку, к матери мужа.

Дара вдруг с ненавистью заметила чёрную прогалину на краю дороги. Из-под снега сверкала вода, бежала по земле, пробуждая тепло, призывая весну.

Когда наступит лето, когда закончится война, Дара останется совсем одна.

Силы покинули её, и задор, с которым она носила воду, схлынул. Медленно Дара добрела до бани.

– Думаю, хватит, – одобрила Веся. – Пошли, времени много. Пока ещё баня нагреется.

Они вернулись в избу, и Дара, не зная, куда себя деть, села за штопку. Веся чистила горшки и миски.

– Ты поешь, – сказала она. – Ростислав с утра рыбу принёс, я ухи наварила.

Хотелось поделиться с сестрой новостями о Совине и новой башне, рассказать о Милоше, но даже упомянуть его было теперь неловко.

Вечерело. Когда солнце опустилось низко над землёй, Веся сходила в очередной раз проверить баню, вернулась, сообщив, что можно мыться.

– Что ж, проводим твою девичью жизнь, – как можно бодрее постаралась сказать Дара.