Историческая проза

Карниз украшал пышный рельеф, целая скульптурная группа. Сатир и нимфа, которые сплели руки, то ли отнимая друг у друга виноградную гроздь, то ли наоборот, угощая. Сатир угощал нимфу и широко улыбался своим некрасивым театральным ртом. Почему театральным? Потому что его лицо было похоже на греческую театральную маску из книги Буркхарта и Телленберга «Античная мифология». А нимфа стыдливо закатывала глаза. Оба были голые. Но у сатира был большой фиговый лист. А нимфа сверкала выпуклым треугольником…

Яцько промолчал. Только насмешливо покрутил головой: и придумает же такое старый! Окалина… Печеный хлеб… До Сечи верных пять верст еще! Намахаешься клюкой… Надышишься в закоченевшие руки… Были бы рукавицы какие-никакие, то терпел бы как-нибудь. А так – хоть плачь! Кончики пальцев так замерзли – болят как отрубленные… А вокруг голая степь. Ветерок небольшой, но до костей пронизывает. – Ну, чего ты молчишь? – рассердился старик. – Иль, может, обманул меня, разбойник, что Сечь уже видно? А? Посмеялся…

Среднего роста, изящный, худощавый мужчина с густыми, подвижными черными бровями, из-под которых светились необыкновенно живые, пристальные, темно-карие глаза, поднялся с места, провел рукой по небольшой, клинообразной бородке и стрельчатым вразлет усам, слегка насупился и обвел энергичным взглядом напряженно устремленные к нему лица. — Товарищи! — торжественным, дрогнувшим от волнения голосом сказал он. — Организационный комитет поручил мне открыть второй очередной съезд Российской социал-демократической…

Впрочем, в этом и не было нужды, так как крепостное рабство уже давно вошло в полную силу. Невыносима была жизнь крепостного крестьянина еще и в наш просвещенный век, но еще более жестоким было иго рабства в суровые времена средневековья, с его опустошительными войнами, суевериями и темнотой. Не приносила умиротворения и религия, так как ее никто не проповедовал в народе. Не достигали вопли и стоны порабощенного крестьянина и слуха королей: короли были далеко и к тому же всегда по горло заняты своими…

Госпитальная палата была наводнена мраком, но он уже редел, и за окнами небо постепенно изменялось. Встречая новый невеселый день, оно сдавалось на милость запоздалому осеннему рассвету. На соседних двух койках похрапывали такие же, как и он, раненые. Что-то пробормотал во сне грузный пожилой политрук Сошников, заскрипела железная сетка под мускулистым телом Вано Бакрадзе. Уже проступал из ночи белый подоконник, заваленный шлемофонами и планшетами с картами района боевых действий, на которых красными…

Толстой начал писать и печатать очень рано. Уже в 1841 г., под псевдонимом Краснорогский, вышла его первая книга «Упырь». Толстой впоследствии не придавал ей никакого значения и не включал в собрания сочинений, лишь в 1900 г. её переиздал личный друг его семьи Владимир Соловьёв. Этот фантастический рассказ Белинский, к примеру, принял очень приветливо. В 1854 г. он выступил в «Современнике» с рядом стихотворений, сразу обративших на него внимание. Литературные связи его относятся ещё к 40-м годам.…

Поистрепался одежей за дорогу Афанасий, но слава богу, добрался до Северной Пальмиры живым и здоровым, что нельзя сказать о Российском императоре. Занедужил в аккурат, к приезду Якутского головы, неугомонный правитель, отошел от дел, переложив их на сенат, да сподвижника своего Александра Даниловича Меньшикова. Ох и хлебнул горя по началу Афанасий Шестаков, пока не обвыкся с местной модой и нравами. Его кряжистая фигура, тяжело сочеталась с кургузым сюртуком, париком и щтеблетами на толстой подошве,…

Кажется, разумнее было бы это сделать на пяток лет раньше, но дедушка ждал, когда «вырастут» посаженные им загодя два дома, чтобы в них могли перебраться со своими женами и детьми старший и средний сыновья, Петр и Николай. Младший, Павел, как водится в сельском миру, оставался в отцовском, корневом, доме: ему надлежало не только унаследовать этот дом, но и покоить старость овдовевшего отца, да еще и бабушки, Настасьи Хохлушки, которая, кажется, и не собиралась перебираться на вечное поселение за…

Поиски Грааля  Арлекин (пер. М. Кононов) ...Много смертельных сражений было сыграно, много людей погибло, много церквей было разграблено, а душ — загублено, многие девушки были лишены девственности, достойные жены и вдовы — обесчещены; много городов, поместий и домов было сожжено, а на дорогах совершались грабежи и зверства и устраивались засады. И из-за всего этого правосудие не действовало. Христианская вера увяла, торговля сошла на нет, а за войнами последовало много прочего зла…

Операция пройдёт в несколько этапов. Первый этап будет включать организацию «волнений» на западных рубежах Ливии – в Тунисе. Конечная цель – дезорганизация политического управления страной и смена режима в Тунисе. Второй этап – «народная революция» в Египте и, как следствие, потеря власти правящей элитой. Наша цель в этой стране – установить контроль над Суэцким каналом и энергетической инфраструктурой. Третий этап – отвлечь внимание от происходящего в Северной Африке организацией «волнений» в Йемене…

Со стороны Бахмута долетали крики казаков, но трудно было разобраться — гульба там разгорается, иной ли какой сбор? Антип высунулся из балки по пояс и стал смотреть в ту сторону внимательно и напряжённо, готовый в любой момент кинуться вниз, затоптать костёр. Городок, обнесённый по земляному валу бревенчатым забором, на три сажени подымал стенную площадку-раскат, нависшую козырем заострённых брёвен, устремлённых в степь на все четыре стороны. По раскату у самых ворот раза два пробежал кто-то. За…

В этом походе атаман доверил отроку ответственное дело — идти впереди. За ним с небольшим отставанием двигался передовой отряд разведчиков. Иногда, когда степь разбегалась до самого ококрая, не зажатая перелесками, на самой границе видимого, он угадывал движение бойцов, издалека казавшихся былинными полканами — полулюдьми-полуконями. Они шли ровно, не опасаясь засады, зная, что даже подстреленный из куста вражеской стрелой в самое сердце, Воинко, прежде чем уйти в ирий, успеет уронить знак опасности…

Завязавшийся разговор вскоре перешёл в не особенно дружелюбное молчание, впрочем, диалог с самого начала находился на грани ссоры. Полдарк сел в экипаж в Сент-Блейзи, а мистер Уитворт — чуть позже, в Сент-Остелле, и немедленно заявил: — А, Полдарк, так вы, значит, возвращаетесь. Ну да, полагаю, вы будете рады снова оказаться дома. Как там Вестминстер? Питт и Фокс, и всё такое? Мой дядюшка говорит, это просто лавка сплетен. — Это зависит от нас самих, — сказал капитан Полдарк, — как и многое другое.…

На второй день Дедье под предлогом выяснения самочувствия гостя и возможных претензий к обслуге или каких-либо особых просьб рискнул заглянуть к нему. Он нашёл господина Баранова полулежащим в кресле-качалке. Распахнутая белая рубаха из тонкого полотна обнажала поросшую седыми волосами грудь. Глаза гостя были полузакрыты, и казалось, мысли его бродят где-то далеко от Батавии и нынешнего, как обычно здесь, душного дня. Он то ли дремал, то ли думал о чём-то, и взгляд его выцветших мутноватых глаз,…

Но их воображаемые облики непостижимо наслаивались друг на друга, смущая князя. Представляя Сашеньку в своих объятиях, испытывая кощунственное наслаждение, как бы касаясь волос святой Инессы, лишь ими прикрытой, он слышал ответный лепет, несдержанные вскрикивания Марии Юрьевны. Слишком давно не ведал он иной малжонки, женское существо её вросло во все его любовные, телесные переживания... Но стоило опомниться и осознать, как всё иначе будет с Сашенькой, клубящаяся пропасть счастья разверзалась, он…

Комиссар Борисов, поглядывая на мрачневшее лицо комбрига, догадывался, что в своем донесении Криворучко смог сообщить мало утешительного. Это было видно хотя бы по тому, что донесение получилось непривычно длинным, разгонистым, а бывший вахмистр не любил многословия. Да и не тот случай был, чтобы тратить время на писание. Несколько раз комиссар взглядывал на нарочного, однако Зацепа, запаленный в скачке, весь в пыли, — шашка, маузер, ремешок на крепком подбородке — как подал пакет и отступил к порогу,…

На переломе тускнеющего дня, взмётывая пылью сухую порошу, конные ратники воеводы Алябьева достигли Балахны. Въезжали на рысях по ямщицкому зимнику. Над распластанным трёхверстно вдоль берега Волги городом суматошным звоном частили колокола Никольской церкви, заглушая треск набатов, вопли и конское ржание. Пепельными клочьями в мутно-белёсом небе метались вороньи стаи. Сдержав распалённых коней, ратники видели, какую они вызвали суматоху. Как в огромной воронке, библейским хаосом крутило людей,…

О Ахура Мазда! Какое счастье! По милости Твоей Мы, наконец, достигнем земли, Твоей Золотой Земли, Она будет истекать молоком и мёдом. Это будет земля ариев, Где наши цари будут править в почёте и славе. Где мы будем служить Тебе, о Господь! Эту великую землю назовём мы Уралом — новой землёй ариев. (Порус Хоми Хавевала, «Сказание арийского народа»[1]). С этого холма открывался фантастический вид на окрестности! Далеко внизу…

В шесть часов утра животные и существа, близкие к ним, чуют наступление дня, а рыбы, повернувшись на бок, вглядываются в мутный серый свет, падающий на воду. Птицам, парящим высоко в небе, уже виден краешек солнца; на земле же пыль еще смешивается с утренним туманом, а из тумана, словно средневековый замок, поднимается восьмиугольное здание тюрьмы. Стражники на тюремных стенах обращают угрюмые, бездумные взоры к утреннему свету. Скоро запоют петухи и на земле снова засветит солнце. Тюремный страж…

София все так же стояла возле стены дома, опустив глаза, как вдруг услышала знакомый голос: - Чего стоим? Подняв глаза и увидев, кто перед ней, девица застыдилась, а потом сказала: - А куда я еще пойду? Мама умерла, папы давно нет… - Поехали, - сказал Георгий Сергеевич. В доме Бирюковых, за чашкой чая, Георгий Сергеевич сказал своей супруге, Марии Викторовне: - Девочку надо взять под опеку, по-хорошему, надо бы удочерить, но своих детей шестеро, взять седьмую уже тяжеловато будет. …