Историческая проза

— Тише, тише, малышка, не бойся… Со всем этим покончено, успокойся… Любовь моя, никто больше не причинит тебе зла, обещаю. Постепенно Леа стала приходить в себя. Она закрыла глаза и представила себе, что ей всего восемь лет и что ее убаюкивает и утешает отец после того, как она, упав, больно ушиблась… Она прижимается к его груди, ее рыдания затихают, боль успокаивается. Отец берет ее на руки и несет в кровать. Франсуа уложил Леа на траву в тени дуба. Совсем как ребенок, она тотчас же уснула,…

Андрей Шуйский (к духовным) Да, да, отцы! На это дело крепко Надеюсь я. Своей сестрой, царицей, Сидит правитель Годунов. Он ею Одной сильней всего боярства вместе; Как вотчиной своею, помыкает И Думою, и церковью Христовой, И всей землей. Но только лишь удастся Нам от сестры избавиться его — Мы сладим с ним. Чудовский архимандрит Так князь Иван Петрович Свое согласье дал? Андрей Шуйский Насилу дал! Вишь, больно жаль ему царицы было: Я в доме-де…

— Лизонька, что ты, детка? — раздался голос мужа над самым ухом. «Как будто только и ждал, когда я закончу вспоминать», — напугалась Лиза, торопясь вытереть глаза и щёки. Всё было напрасно, даже её оправдательный лепет. — Я не плачу. Просто вспомнила, как мне было хорошо в тот вечер, когда ты меня первый раз поцеловал. — В чём проблема-то, — ухмыльнулся муж, наклоняясь к ней, — повторить? — Не безобразничай, — испуганно огляделась она по сторонам. — Я-то грешным делом подумал, что ты тундры…

Десять лет спустя в двадцать седьмой день февраля москвичи со слезами проводили в лучший мир усопшего великого князя и обратили блистающие надеждой взоры к его наследнику. Рослый отрок вид имел царственный: лоб высок, очи глубоки, нос орлий, лик удлинён по-иконописному. Фотий, митрополит всея Руси, послал своих бояр по уделам, дабы князья подколенные поздравили с вокняжением своего нового, совсем ещё юного, властелина. Вот тут-то и выявилась явная преждевременность всенародных благих надежд. Старейший…

Естественно, и остров Лютеция [7] изначально ничем не отличался от сотни таких же, как он, островов. Подобно всем прочим, и этот напоминал изумруд из рассыпавшегося по водам Сены ожерелья. Ничто еще не привлекало внимания к глухой галльской деревушке, окруженной стеной из грубо вытесанных камней. Ничто не привлекало к ней внимания, и остров Лютеция мирно дремал посредине реки, пока весенним днем 53 года до Рождества Христова не появился здесь Юлий Цезарь, который шел из Амьенуа в Гатине, [8]…

У нас, конечно, были уроки, но мы прекрасно знали, как поладить с нашей Айей (так мы ее называли). Для всех остальных она была графиней фон Брандайс, с виду строгой и чопорной. Но нас она любила до безумия, и мы всегда добивались от нее всего, чего хотели. Помню, как я сидела в классной комнате, глядя в сад и думая о том, как там чудесно, пытаясь в то же время переписать упражнение, которое задала мне Айя. Вся бумага была покрыта кляксами, и у меня никак не получались ровные линий. Она подошла ко…

Поморы на ближайших к «Фоке» судах, оставив свои дела, глазеют на пристань. Рядом с господином у перил остановился средних лет мужчина с кожаным баулом, в потёртом пиджаке и в сапогах. — Простите великодушно, — обратился он несмело, — не откажите в любезности пояснить, что здесь происходит. — Как! — недоуменно оглянулся господин. — Неужели вы не знаете? Подошедший отрицательно покачал головой. — Это же экспедиция старшего лейтенанта Седова отправляется! — А куда, извините? — Да…

- Нам придется расстаться, - сказал Аристарх, присаживаясь на край ложа. - Почему? – обиженно поджала губы Зоя. - Император уже выразил публично свое неудовольствие, - вздохнул патрикий. – Мне бы не хотелось закончить свои дни на плахе. К тому же гнев Романа может пасть и на тебя, и на твоего сына. Стоит ли так рисковать? - Я подняла это ничтожество к вершинам власти! – почти выкрикнула Зоя, и встревоженный Аристарх невольно покосился на двери. Вокруг было слишком много ушей, чтобы пускаться…

Когда в дверь постучали, Пак даже ухом не повел. Он никого не ждал, и сама мысль о том, что придется вылезти из-под одеяла, была омерзительна. Но стук повторился, требовательный и нервный. Не раскрывая глаз, хозяин выпростал ногу, затем другую и, все еще находясь мод гнетом сомнамбулических грез, ступил в продуваемую всеми ветрами прихожую. Нашарив щеколду, толкнул скрипучую дверь. В черном проеме, где беспощадно и тускло светили зимние звезды и, шурша соломой, завивалась поземка, возникла странная,…

Что, если и ему придется уйти ни с чем, как и его предшественникам: графу Евдокимову и князю Святополк-Мирскому? Михаил Тариэлович мерно шагает по кабинету. Руки за спиной, пальцы крепко сцеплены. Он словно слышит голос Великого князя, его напутственные слова: — В самое пекло направляем мы вас, Михаил Тариэлович, — тоном задушевной беседы говорил Михаил Николаевич. Но в этом ровном мягком голосе чувствовался характер человека, привыкшего повелевать. — Да, в пекло. Каковым и является Чечня.…

— Каялся ли, согрешив? — Еще бы! Проклинал свою жизнь, язык свой мерзкий, вот эти грязные лапы, любившие тискать девок и срезать чужие кошельки, глотку свою, которая с утра гнала меня к винной бочке. Все пороки я перепробовал — только не клеветал и не сожительствовал с собственной сестрой: один я у матушки. — Исповедовался, сын мой? — У епископа Тибо д’Оссиньи, дьявол сдери с него шкуру! — Грех так говорить. — О, все мои грехи ничто в сравнении с его грешищами, но он мягко спит, жирно ест…

Она пошла на чердак терема и через слуховое окно стала смотреть на приближающееся к Киеву войско Святослава. По одному только виду гарцующих всадников и бодрых пеших воинов, по количеству поклажи на повозках можно было заключить, что сын возвращается с победой. Ольга перекрестилась и сошла вниз. Она ждала сына с особой торжественностью. Все слуги, гриди и сама она были празднично одеты. На княгине - шёлковое чёрное покрывало, завязанное под подбородком. Из-под него виднелось верхнее платье византийского…

Вот краткими словами рассказ о том, с чего началась в нашем царстве смута, и как все эти нынешние горькие и злопечальные беды на нас божьим попущением обрушились, и за какие грехи. А сам-то я толком не знаю, с чего все началось, это наверное только Господь Бог знает, мне же вовек не разобраться. Вот, скажем, царь Иван. (Ино царь и великий князь Иван Васильевич всея Руси, четвертый по числу прежде бывших Иванов царей, Грозный по прозванию). Царь Иван Васильевич О нем во многих книгах…

— Ну, какой он охотник, обуза только. Лучше дома побудет, — добавил Василий Михайлович. Наконец, собрали все. Кладь, укрытую брезентом, перетянули веревками. Василий Михайлович стал прощаться. — А где Миша? — удивленно спросил он, не видя сына. —Только что он сидел тут. — Миша! Миша! Прощаться иди! — крикнула Мавра Ефимовна. Но Миши не было во дворе. Не оказалось его и в доме. Он незаметно исчез. — Сердится постреленок,— сказал, улыбаясь, отец. Ему нравились в Мише настойчивость и упорство.…

На лугах жили рыбаки в домах на сваях, они защищались от волн и песка плетеными изгородями. Город Венеция появился на отмелях потому, что земля стала опасной. Степи от Дуная тянутся к далекому Китаю, там издревле кочевали скотоводы; в Европе даже не знали, кто там кочует, и самые имена народов доходили до нее искаженными. Каспийское море в одном месте разрезает широкую полосу степей. Дорога на юг уходит по берегу, через узкий проход у Дербента; другой, более дальний путь на восток ведет к северным…

Дариа , сын Назира, командира гарнизона Хумаюна в Кабуле Мустафа Эрган , турецкий офицер от кавалерии Индостан Султан Бахадур-шах , правитель Гуджарата Татар - хан , член предыдущей правящей династии Лоди, побежденный отцом Хумаюна Бабуром, и претендент на трон Индостана Шер-шах , амбициозный правитель отдаленных племен в Бенгале Ислам-шах , сын Шер-шаха Мирза Хусейн , султан Синда Раджа Мальдео , правитель Марвара Тариг-хан , правитель Ферозепура и вассал Шер-шаха…

Управляющий помолчал, потер ладонью голову, блестевшую, как желтая тыква, смазанная маслом, и, вытянув губы, проговорил, почти в самое ухо Юнусу: — Вы посыпали солью сердечные раны лучших шанхайских красавиц, шангун. Они грезят о вас, взгляните-ка вот на этих… — Он протянул Юнусу пачку пяньцза — узких, длинных визитных карточек с красиво выполненными изображениями девушек. Юнус быстро разложил карточки на столе, принялся самозабвенно рассматривать. «Кажется, попал — в точку. Теперь-то уж удастся…

Свадьбу, судя по всему, уже пора было играть – и чем скорей, тем лучше, потому что «Эсфирь» оказалась очень пылкой штучкой. Конечно, русский любовник не был обрезан, но ее это не останавливало. «Славный мальчик» тоже с восторгом знакомился с неизведанными прежде плотскими наслаждениями. Однако, как говорится, повадился кувшин по воду ходить – тут ему и голову сложить. Охрана наследника, которая была уникально ленива, нерасторопна и сквозь пальцы смотрела на его исчезновения, вдруг обнаружила, что…

Однако императрице этого было мало. Мало! Она хотела непременно быть уверенной, что никто из придворных дам не сможет с нею тягаться. А потому запретила им носить платья наимоднейших фасонов и делать новые прически, прежде чем сама их не опробует, не насладится ими и не перестанет их носить. Тогда — пожалуйста, сколько угодно причесывайтесь! А покуда они в моде, красоваться имеет право только Елизавета! Между прочим, несколько дней назад привезли модные картинки из самого Парижа. Оказывается, волосы…

Говорят, все еврейки — хорошие матери. Или нет правил без исключений, или Шейндля Лейбова Соломониак не была еврейкой, потому что, едва родив дочку, которую назвали Сура-Ривка, юная мадам Розенбад, прихватив пятьсот рублей из бакалейной лавки мужа, исчезла в неизвестном направлении. Да, да, больше терпеть добропорядочную жизнь она не была намерена! Она решила измениться совершенно, от и до. И для начала требовалось новое имя. Какое? Почему-то первое, что в голову пришло, было — Сима Рубинштейн.…