Историческая проза

Борис извинился, попросил — если можно — пьесу почитать. — На всякий случай… Чтоб точнее вышло… Терниковский мялся. — А так не можете? — Могу, но… — Так в чем дело, молодой человек? Рисуйте афишу так, без задержки. Пьеса — сто страниц! Вы что, за ночь прочтете? Слушайте, нарисуйте на афише российский герб и аэроплан! Сможете? — Смогу, но все-таки было бы лучше прочитать… Драматург вздыхал, охал, мял лицо, прохаживался, держась за спину, попросил прийти к нему…

І полетіли Україною посланці коронного гетьмана, несучи листи шляхті, залогам фортець, міським радцям та управителям фільварків. Миттю затягли гайки дисципліни командири великих та малих реґіментів, готуючись відвернути небезпеку нового повстання. Це й не дивно, десять літ – надто малий термін, аби забути ріки шляхетної крові, пущеної козаками Павлюка, Гуні й Остряниці. Чорними зміями лягли кайдани на руки Богдана Хмельницького. Конав від зловтішного реготу рудий підстароста чигиринський пан Чаплинський,…

Письмо было составлено в устарелых, отечески елейных выражениях, в которых просвечивали, по выражению Голдсмита, гордость священнослужителя и смирение человека; были в нем и робкие сетования на то, что Жам так долго оставлял в забвении своих близких, и шаблонные, неуклюжие наставления о суете мирской и о неправедном использовании богатства, и деликатные, но настойчивые попытки привлечь внимание набоба к судьбе его бедных родичей. Одно место в письме очень рассердило господина Локриста, и он чуть…

Но легко сказать – пойдите и убейте, когда давно уже замечено, что Господь любит даровать свою милость простым людям, дозволяя рождаться избранникам в самых неприметных семьях, до которых никому нет ни какого дела и которым по этой самой причине легче спрятать младенца. А это дополнительные сложности, ведь простых людей несравнимо больше, нежели знати. В 1845 году эта особенность была учтена. Особое внимание убийцы–иллюминаты уделили семьям крестьян и горожан, которые либо пользовались услугами…

Ни на минуту не должны мы забывать о том, как тяжко нашим братьям и сестрам под властью большевиков, какая горькая участь выпала на их долю. Горек и наш хлеб изгнания, но по крайней мере мы, эмигранты, гложем свободно выражать свои мысли и настроения, свободно менять место жительства и располагать временем по своему усмотрению. А там, в подъяремной России, даже это недоступно. Поставьте себя на место порабощенных коммунистами народов, припомните кошмарные советские застенки, тюрьмы и концлагери,…

– Вот я вам горяченького принес! Подстаканник на вырост – стакан болтается, чай все норовит обжечь губу. – Останавливаемся, – вглядывается в окно Перун, пальцы с куском сахара замирают над кипятком, вагон на стрелке швыряет, чай чмок рафинад, и по белому тельцу бежит чайное пятно. – «Чебыри», – читает Велес имя полустанка. – Вот ведь, и здесь живут люди. Полустанок замедляет свой бег и, дернувшись, замирает. В клубах пара проходит под окном получеловек, за ним…

Возница остановил коней. Остановился и весь поезд. Лошади встряхивались, гремя наборною сбруею. «Что случилось? Зачем стали?» — слышалось из прочих саней. — «Заяц передорожил». Тот, кого называли Иванушкой, вылез из первых саней, держа перед собою высокий крест, прошел вперед и, трижды осенив крестом дорогу, молча воротился на свое место. Поезд снова двинулся. Опять завизжали полозья, звонко, резко, словно бы под ними кто-то вскрикивал от боли, жалуясь на холод. Снова безмолвно смотрели…

Даст иной мужик караульщику в руку копейку и попросит последить за мерином. Тот хмыкнет под нос и велит мужику проходить. Хоть и нет уверенности в том, что лошадь будет присмотрена, да с уговором оно как-то легче. В торговый день Москва походила на густую паутину, сплетенную искусным ловчим, к самому центру которой узкими посадскими улочками пробирались торговые люди, а за ними шли в стольную нищие в надежде собрать щедрую милостыню и обрести на ночь теплый кров. Силантий отвесил поклон страже,…

Этот человек сразу же показался Ламии знакомым. Он секунду колебался, стараясь вспомнить его имя, потом внезапно бросился к носилкам. — Понтий Пилат! — радостно и удивленно воскликнул он. — Хвала богам, мне вновь довелось увидеть тебя! Старик, знаком остановив рабов, внимательно посмотрел на незнакомца, приветствовавшего его. — Понтий, гостеприимный мой хозяин! — продолжал тот. — За двадцать лет волосы мои так поседели, а щеки ввалились, что ты больше не узнаешь…

Оскорбленным, униженным и жаждущим справедливости Место и время действия Книга Бытие (37:1-38:6) «Иаков жил в земле странствования отца своего [Исаака], в земле Ханаанской. Вот житие Иакова. Иосиф, семнадцати лет, пас скот [отца своего] вместе с братьями своими, будучи отроком, с сыновьями Валлы и с сыновьями Зелфы, жен отца своего. И доводил Иосиф худые о них слухи до [Израиля] отца их. Израиль любил Иосифа более всех сыновей своих, потому что он был сын старости его, —…

Придунайские княжества Молдавия и Валахия в конце XVII века находились под властью турок. По условиям договора 1700 года между Россией и Турцией крепость Азов перешла в русское подчинение, стали укрепляться молдавско-русские связи. Дед поэта, Константин Кантемир, был господарем Молдавии в 1685–1693 годах, и турецкий султан посылал ему из Стамбула свои распоряжения. Предупреждая возможную измену, султан имел обычай одного из сыновей или братьев господаря держать при себе, и с 1688 года заложником…

Скрипел ворот. Раз за разом из колодезного мрака подымалось темное дубовое ведро, и в кадь лилась тугая холодная струя. Снизу вновь послышалось цоканье копыт. На террасу въехал всадник в длинном синем шерстяном плаще и таком же берете. Конь рыжей масти с белой звездой на лбу, остановившись, посмотрел на солнце и тонко, заливисто заржал. Человек в берете спешился, подошел к монаху, поклонился низко, сказал: — Благословите, падре. — Кто ты? — спросил монах, благословляя его.…

Прощание с матерью, худой, сгорбленной старушкой, и хромым братом было невесёлым. Брат обнял Сервия и, взглянув затуманенными глазами на его котомку, тихо сказал: «Эх, меня бы вместо тебя! Я крепче и здоровее — больше было бы пользы!» — «Что дождь собирать в решето? — ответил Сервий и тихо прибавил: — Береги мать, не заставляй её тяжело работать». — «Будь спокоен», — обещал брат. Мать долго не отпускала от себя Сервия: она обнимала его, целовала, повесила на шею зашитые в тряпочки…

— Ну? Рассказывай, рад слушать! — ласково сказал Шестову Тургенев. — Да что рассказывать, друг любезный! Ведь ты уж слышал от меня о той сенной боярышне, что при царевне Ксении Борисовне служит? Я говорил тебе, где видел и как встречался с ней по церквам и в Чудовом-то у обедни… Ириньей Дмитриевной зовут, Луньевых родом. Что за красотка! Глаза, так веришь ли, вот всю мне душу выжгли!.. — Как не верить! Мудрено ли! — с грустной улыбкой сказал Тургенев. Но Алешенька…

Гомоніли десь бурхливі події, гриміли війни. Будувалися величні споруди, що їм судилось у майбутньому стати пам'ятками архітектури. У бурхливі широти океанів спрямовували свої вітрильники безстрашні мореплавці. Кидали рідні порти у пошуках нових незнаних земель. Західний світ робив останні сміливі кроки епохою Ренесансу… А степи жили окремим життям. Тут, на прикордонних землях Речі Посполитої, плин часу мав свою, відмінну від інших місць, швидкість. Це були оспівані народними піснярами степи запорізької…

ГЛАВА ПЕРВАЯ Веди меня сегодня, память, К далекой северной земле, Там меркнет кровь моя, как пламя, Полуистлевшее в золе... А. Алдан-Семенов День, которого я ждал десять лет, наконец пришел – меня арестовали и посадили во внутреннюю тюрьму МГБ, что на Литейном проспекте в городе Ленинграде. Легко сказать «ждал»... Это ожидание было самым мучительным периодом в моей жизни. Ежедневно, ежечасно думать, что вот-вот за мной придут, сегодня, завтра, может быть, днем, но, скорее всего,…

И еще интересно: многие ли из тех, кто там был, пришли бы, знай они, что начнется потом? Кто-то, наверное, всё равно пришел бы. Только, боюсь, что немногие. А может, и ошибаюсь. Хотя всё это уже сотрясание воздухов. «Делай, что должно, и пусть будет, что будет», как говорил наш Мих-Мих. (Помнишь историка в школе — рыжий такой?) И еще любил говорить: «Прошлое не подправишь». Но, как выяснилось, и будущее по лекалу не скроить. А ведь хотелось. Ужо победили, теперича заживем, теперича-то все и…

Моей свекрови, Эдит Риверс, которой я восхищаюсь и которую очень люблю Место и время действия РУФЬ 1:1-4 В те дни, когда управляли судьи, случился голод на земле. И пошел один человек из Вифлеема Иудейского со своею женою и двумя сыновьями своими жить на полях Моавитских. Имя человека того — Елимелех, имя жены его — Ноеминь, а имена двух сынов его — Махлон и Хилеон; они были Ефрафяне из Вифлеема Иудейского. И пришли они на поля Моавитские и остались там. И умер Елимелех, муж Ноемини,…

Конь статный, высокий. Масти сизой, весь в яблоках. Княжеский конь. «Шутит барин», — решает мужик. Стоит. Не шелохнется. — Бери же. Смотри, передумаю, — пригрозил человек. И пошел себе полем. Верховые ринулись вслед. Лишь один молодой на минуту замешкался, обронил он случайно кисет с табаком. «Всевышний, всевышний послал», — зашептал обалдело крестьянин. Повернулся мужик к коню. И вдруг испугался. Да не колдовство ли все это? Потянулся к нему. Конь и дернул его копытом.…

МИЛЛИОНКА Авантюрная повесть Эта история произошла в конце февраля, на Миллионке. Было начало нового, двадцатого века, Нового года (по китайскому календарю), нового дня. Для героев моей истории этот китайский новый год стал переломным. Но сейчас раннее утро, каждый из действующих лиц занят своим делом и не знает, что его ждет впереди. Итак, время пошло. А время на Миллионке - это деньги. Деньги, которые просто так никто не даст, и за которые убивают. На Миллионке это просто, взмах ножа или…