Историческая проза

В своде еврейских норм и правил Талмуде сказано: «Кто спасает одну душу – спасает весь мир». Русскому уму привычнее народное наблюдение: «Не стоит селение без праведника». Еще до ворот Мемориала Яд Вашем, перед последним витком асфальта на склоне горы, повисла над лесистой крутизной небольшая площадка с обелиском, где обозначено имя Рауля Валленберга, самого знаменитого спасителя евреев. Расположен обелиск слева от дороги и «спиной» к автобусам и пешеходам: проезжают они, пробегают, чаще всего…

Народ стоял толпами в улицах и смотрел, как утихало пламя в одном месте и вспыхивало в другом, как черными остовами рисовались в огне дома и с треском рушились, посылая в небо столбы пламени и тучи опасных зловещих «галок». Плакали, причитая, женщины. Из церквей выходило духовенство и с молебным пением обходило церковную ограду. Только Бог мог спасти от пожара. При первых звуках набата стрелецкий сотник Стефан Филиппович Исаков растворил настежь в морозную ночь окно и высунулся по пояс посмотреть,…

Отец моего отца в 1849 году двадцатидвухлетним юношей вступил в революционную армию Кошута. После того как венгерская свобода была потоплена в крови императорским генералом Виндишгрецем и царским генералом Паскевичем, мой дед бежал в Италию. Эмигрировавший борец за венгерскую свободу был, собственно говоря, евреем и готовился в раввины. На этом основании, а может быть, еще и потому, что он очень хорошо пел, мой дед два или три года превосходно прожил, ничего не делая, по милости своих итальянских…

И сел Соломон на престоле отца своего. И был он покруче отца своего во всех делах своих и во всех помыслах. Вскоре пришел Адония к Вирсавии, зная силу ее в царстве Израиля, и сказал: — С миром я к тебе, о владычица земли сей. Знаю твою справедливость, а посему и хочу тебя просить о малом. Я не прошу царстве, хотя я и старший сын Давидов. Пусть брат мой Соломон вершит судьбы народа Израиля. Я же прошу о малом: поговори с царем Соломоном, ибо он не откажет тебе, чтобы дал он мне сунамитянку в жену.…

Даже если отец мой делал только несколько шагов из своего кабинета, то уже весь наш большой деревенский дом переполнялся бесцеремонным шумом его барских шагов, и в самых далёких комнатах и стар, и мал знали и чувствовали, с встревоженным сердцем, что барин вышел. Когда же он являлся по утрам в своём бухарском халате, с длинною трубкою в руках и в торжковских сафьяновых сапогах, по-татарски расшитых золотом и разноцветными шелками, на балконе надворной стороны, то уже не только обитатели хором, а…

Вот и сейчас Самийло беззаботно посвистывал и, отвечая на вопрос Хрисанфа Никитовича о том, действительно ли он так хорошо разбирается в истории, как бахвалился вчера, сказал: — Что ты, дедушка, забиваешь мне голову своими вопросами! Ты же не профессор! Я уже всю историю назубок знаю. Институт закруглил на отлично. Это — раз. Год на стажировке пересидел — два! А теперь в аспирантуру прорвался! Позвали туда… Не так чтобы сильно тянули, но намекали. Не хочу, как ты, отец и Володька, копаться в деревенском…

Каждый приход обладает собственным угодником, заваленным поручениями не хуже депутата. Имеются святые для виноградника, для зерна, для скота, для реви в животе, для зубной боли. Латинское воображение опять населило небеса множеством подвижных образов и превратило еврейский монотеизм в новое многобожье. Оно расцветило евангелие богатой мифологией. Оно восстановило дружественные отношения между божеским и земным миром. Крестьяне требуют чудес от своих святых покровителей и ругают их последними словами,…

Были тут и богачи помельче — турок Зекирья с братьями Осман-беем и Юсуф-беем, чье имение находилось на берегу реки, протекающей между Бадемликом и Гавром. Жители Бадемлика засевали пшеницей и овощами свои клочки земли, выкорчевывали пни, очищая участки от камней и валунов. Полученного урожая едва хватало на три месяца. Но жить-то было надо, и крестьяне, поднявшись чуть свет, захватив с собой ломоть хлеба и головку чеснока, уходили в дремучий лес. Целый день карабкались они по нахмуренным скалам,…

Приезжий не сразу его понял. Он в некоторой растерянности смотрел на кельнера, стоящего перед ним, высокого и стройного, напоминающего в своем лоснящемся фраке офицера прусской гвардии. Под удивительно проницательным, печально-задумчивым взглядом темно-синих глаз незнакомца подтянутый молодой человек непроизвольно смягчился. — Угодно ли сударю сразу заплатить? — переспросил он, слегка поклонившись. Незнакомец приподнялся на локте и торопливо выдвинул ящик ночного столика, в котором среди бумаг…

* * * Главный герой романа до самой последней страницы не проронит ни единого слова. Для того чтобы делать историю, даже не нужно говорить… Когда пекинская бабочка не машет крыльями, это тоже может привести к урагану в Нью-Йорке. Издатель ВАРВАР ОБ ИСТОРИИ (предисловие автора) Действие этого романа разворачивается в течение суток. У меня не было цели представить на суд читателя что-то мало-мальски эпическое. Как раз наоборот. Мне хотелось передать ощущение бессмысленности,…

— Жаль, жаль. На месте происшествия нашли меч. Было установлено, что он похищен из служебного помещения, где два или три дня назад его оставил некий Госэ. Затем допросили привратника. Тот сообщил, что около шести часов утра в служебных воротах появился незнакомец, назвавшийся Камэдзо и заявивший, что ему необходимо передать депешу. Как выяснилось позже, этот парень лет двадцати от роду, служил в районе Канда, где его хозяин, Фуцзия Дзисабуро, держал посредническую контору по найму. Попал же…

Она проводила хозяина в большую палату с закопченными балками, в середине которой, перед домашним жертвенником, находился камень очага, покрытый красными угольями и растопленным жиром. Кругом палаты в два яруса шли узкие горницы, а деревянная лестница вела к верхним женским помещениям. На столбах, поддерживающих кровлю, висело медное оружие, которое старик носил в пору своей молодости, когда он ходил с царями в города, куда они отправлялись на своих колесницах отбирать кимейских девушек, похищенных…

Комм был горд дружбой Цезаря, но не спешил с выполнением посольства, опасности которого он предвидел. Чтобы побудить его к действию, пришлось даровать ему большие преимущества. Цезарь снял подати, платимые галльскими городами, с Неметоцены, становившейся уже крупным населенным пунктом и столицей, настолько быстро повышалась римлянами ценность завоеванных земель. Он вернул Неметоцене ее права и ее законы, то есть немного смягчил суровый режим завоеванной страны. Сверх того он пожаловал Комма царем…

Фарината. Как? Я не любил ее. Жить ее жизнью, жить только для нее, выносить усталость, голод, жажду, лихорадку, бессонницу и ни с чем не сравнимую муку — изгнание, быть непрестанно лицом к лицу со смертью, рисковать попасть живым в руки тех, кто не удовольствовался бы только моей смертью, на все решиться, все перенести за нее, за ее благо, за то, чтобы вырвать ее у моих врагов, которые были и ее врагами, за то, чтобы освободить ее от всякого позора, чтобы волей или неволей склонить ее к следованию…

Но многого не хватало для того, чтобы душа у него была такой же нежной, как и лицо. Он был вспыльчив, смел, забияка и охотно задирал мальчиков старше себя. Подозревали, что он бегает за девками. Пример ратных людей, стоявших гарнизоном по городам, служил извинением этому обстоятельству, и его дурным привычкам особого значения не придавали. Мессера Гильома Шапделена огорчало скорей то, что Пьероле был арманьяком и искал ссор с бургундцами. Соборный иеромонах часто разъяснял ему, что подобное настроение…

Бонапарт пристрастно судил опасного человека, который заставил счастье изменить Бонапарту под Сан-Жан-д'Акром; несомненно, что эта крупная неудача казалась бы ему менее тяжкой, произойди она по вине случая, а не силой человеческого гения. Адмирал поднял руку, как бы подтверждая свое решение: — Если мы встретим английские крейсера, я перейду на борт «Карреры» и, верьте мне, наделаю им достаточно хлопот, чтобы дать «Мюирону» время ускользнуть. Лавалетт приоткрыл рот. Ему очень хотелось ответить…

Мы ждем. Кто выскажется первым? Наконец-то! В старомодном дедовском письменном столе вздохнул самый дальний, позабытый уже тайник. Глубоко-глубоко, словно человек, пробудившийся от тяжелого, крепкого сна. — Снова война! Ах, так он помнит? Знает? Расскажет? — Знаю. Знаю. Тут у меня лежал крест «За заслуги» времен наполеоновских войн — уланский крест за Сомосьерру. Я хранил приказы Национального правительства и белую кокарду, окровавленную под Гроховом. И до сих пор прячу пачку пожелтевших писем,…

— Едешь, едешь, а все будто на одном месте стоишь, — ворчал он, погоняя лошаденку. — Все та же степь, та же мертвечина окрест тебя. Поганый край. Не будь здесь моей любушки дорогой, во веки не заглянул бы я в эту землю треклятую. Изредка попадались всаднику встречные из города. Шли пешеходы, двигались обозы, громыхали телеги, скрипели арбы; то плелась с телегой в дуге и оглоблях худая сивка или гнедко, то волы, наклонив будто злобно и упрямо свои рогатые лбы, лениво шагали с возом, мерно качая…

Молодые поселились на Большой Миллионной в доме Эбелинга, и в холодном, чопорном Петербурге появился теплый угол, привлекавший Пушкина, Одоевского, Плетнева, Яковлева, позже Глинку и гостей столицы: Баратынского, Веневитинова, Вяземского. Молодое очарование и тонкая музыкальность хозяйки, ум, талант и доброта хозяина превратили скромный дом Дельвигов в настоящий литературный салон без пошлости, жеманства и претенциозности других столичных салонов. Да, то был истинный приют муз, ставший настолько…

Но Кристофер Марло видел его куда проницательнее, нежели другие люди из окружения Кеннингхема, принадлежащие к породе друзей-собутыльников. Холод, достоинство, важность не по годам — Кеннингхему не было и тридцати — защищали душу нежную и ранимую. — А вы, Кеннингхем, неизменный председатель пиров в зараженном Лондоне, почему вдруг покинули ее величество чуму? Сюда доходили слухи, что вы поклялись хранить ей верность до конца, как некогда Вальсингам. Бледные щеки Кеннингхема чуть порозовели. …