Классическая проза

Отец Бэка, Элмо, огромный сенбернар, был когда-то неразлучным спутником судьи, и Бэк обещал стать достойным преемником отца. Он был не такой громадиной, как тот, весил только сто сорок фунтов, так как мать его, Шеп, была шотландская овчарка. Но и сто сорок фунтов веса, если к ним еще прибавить то чувство собственного достоинства, которое рождается от хорошей жизни и всеобщего уважения, дают право держать себя по-королевски. Четыре года – с самого раннего щенячьего возраста – Бэк вел жизнь пресыщенного…

Лидия Дмитриевна Зиновьева-Аннибал БЕЛАЯ НОЧЬ {1} Червленный щит тонул — не утопал, В струях калился золотого рая… И канул… Там, у заревого края, В купели неугасной свет вскипал. В синь бледную и в празелень опал Из глуби камня так горит, играя. Ночь стала — без теней. Не умирая, В восточный горн огонь закатный пал, Не движет свет. Дома, без протяженья, — И бдительны, и слепы. Ночь — как день. Но не межует граней четко тень. Река хранит чудес отображенья.…

Том I Глава I Остин Руфин из Ноула и его дочь Была зима, точнее, середина ноября, и от сильного ветра дребезжали окна, ветер завывал, гудел, носясь меж высоких стволов в нашем парке, забираясь в увитые плющом дымоходы, — такой темный вечер… и такое веселое яркое пламя от крупного угля и потрескивавших сухих поленьев, славно перемешанных во внушительном камине мрачной старинной комнаты. Узкие панели черного дерева тускло отсвечивали по стенам до потолка, на чайном столике оживленной…

Он продолжал полоть, вспоминая свои обиды. Да, люди несправедливы к нему. Это так. Себялюбивый, желчный скряга, с которым окружающие скрепя сердце поддерживали видимость добрососедских отношений, он считал себя непонятым и в собственных глазах был образцом всех добродетелей. Конечно, он не такой идиот, чтобы тратить нажитые честным трудом денежки на пьянку. И сигаретами он никого не угощает, и в долг не дает. Вот за это-то они его и не жалуют. Но не для того же существуют деньги, чтобы транжирить…

Мне незачем останавливаться здесь на первом предсказании, ибо сама история моей жизни лучше всего покажет, сбылось оно или нет. О втором предсказании я могу только заявить, что если я не промотал этой части моего наследства в младенчестве, то, стало быть, еще не вступил во владение ею. Впрочем, лишившись своей собственности, я отнюдь не жалуюсь, и, если в настоящее время она находится в других руках, я от всей души желаю владельцу сохранить ее. Я родился в сорочке, и в газетах появилось объявление…

Ничто за всю прогулку не оживило его озабоченного лица: бесталанные благушинские будни мало примечательны. Летом, по крайней мере, полно тут зелени; в каждом палисадничке горбится для увеселения глаза тополек да никнет бесплодная смородинка, для того лишь и годная, чтоб настаивал водку на ее листе подгулявший благушинский чулошник. Ныне же в проиндевелой траве пасутся гуси, и некому их давить, а по сторонам вросли в землю унылые от осенних дождей хижины ремесленного люда. Ни цветистая трактирная…

— Завидую я Джимми, — сказал он. — Ни с кем другим не хотел бы поменяться местами, а с ним хотел бы. Человеку просто не положено иметь столько денег, разве только профессиональному олигарху. При этом здоров, как бык. В жизни ничем не болел страшнее кори. Ни единого родственника. Да еще и не женат. Саттон, трижды женатый, произнес последние слова с особым чувством. — Хороший он малый, Джимми, — высказался Рейке. — Да, — сказал Артур Мифлин. — Да, Джимми хороший малый. Я его сто лет знаю. Вместе…

Женщины были другими. Им тоже ведома была монотонность кровного слияния с тем, что было вокруг, — телятами-сосунками, всполошными курами во дворе, гусятами, трепещущими в ладони, когда их кормишь с руки, заталкивая корм прямо в глотку. Но женщины обращали взгляд и дальше слепой и безъязыкой сутолоки, фермерской круговерти — к внятному и запечатленному в слове миру за пределами их существования. Они внимали речи и сознанию этого чуждого мира и, слыша звуки этой речи, силились вникнуть в смысл.…

Приятного путешествия по столице мира! Глава первая На поиски Лондона Я отправляюсь на поиски Лондона, посещаю то место, где находился Лондон в эпоху римского завоевания, осматриваю здание Английского банка, дом лорда-мэра и Лондонскую биржу, направляюсь на Чипсайд и исследую руины, оставшиеся после воздушных налетов в районе между Чипсайд и Мургейтом. Воскресным утром я направляюсь в Ист-Энд. 1 Когда авиалайнер оказался над Темзой, пассажиры прильнули к иллюминаторам,…

Вы спросите, благодаря каким личным достоинствам я смог проникнуть в столь различные слои общества и увидеть в поперечном разрезе британский социальный организм? Благодаря среде, в которой я родился. Так всегда бывает в Англии. Впрочем, так бывает везде, если я могу себе позволить столь широкое обобщение. Но это между прочим. Я племянник своего дяди, а мой дядя не кто иной, как Эдуард Пондерво, который, словно комета, появился на финансовом небосклоне — да, теперь уже десять лет назад! Вы помните…

На рубеже XX века в России происходит радикальный сдвиг в художественных вкусах — от реализма к модернизму, и в отношении к Шницлеру обнаруживает себя тяготение русской интеллигенции к «новому искусству» Запада. Символисты ищут в нем опору для преодоления реализма, господствовавшего в русской литературе XIX века. Одним из важнейших «опорных пунктов» становится для утверждающего себя русского модернизма творчество писателей «Молодой Вены», литературной группы, в рамках которой начал свою деятельность…

ИОГАНН АВГУСТ АПЕЛЬ (Johann Augu t Apel, 1771–1816) Иоганн Август Апель, вошедший в историю немецкой литературы как прозаик, драматург, поэт и теоретик стихотворной метрики, родился в Лейпциге в семье адвоката и мэра города Генриха Фридриха Иннокентия Апеля, что надолго предопределило характер его основных — отнюдь не связанных с писательским поприщем — профессиональных занятий. Получив гимназическое образование в лейпцигской школе Св. Фомы, он пошел по стопам отца и с 1789-го по 1793 г.…

ПРОИЗВЕДЕНИЯ 1880-х годов РЕДАКТОРЫ: Н. К. ГУДЗИЙ А. И. НИКИФОРОВ В. И. СРЕЗНЕВСКИЙ Л. Н. ТОЛСТОЙ В 1885 ГОДУ С фотографии ВЕЗЕНБЕРГА и К о . ПРЕДИСЛОВИЕ К ДВАДЦАТЬ ПЯТОМУ ТОМУ. В двадцать пятый том входят: I. Народные рассказы и II. Статьи, а также шуточные произведения, написанные для «почтового ящика». Народные рассказы относятся: один — к 1881 году, двадцать — к 1884—1886 гг. Они чрезвычайно близки друг к другу по общему строю, характеру и цели…

Дневник взвода Памяти товарищей, павших рядом со мной под Круи и на высоте 119 А. Б. ПРЕДИСЛОВИЕ [1] В этой книге, простой и беспощадно правдивой, рассказано о том, как люди разных наций, но одинаково разумные истребляют друг друга, разрушают вековые плоды своего каторжного и великолепного труда, превращая в кучи мусора храмы, дворцы, дома, уничтожая дотла города, деревни, виноградники, как они испортили сотни тысяч десятин земли, прекрасно возделанной их предками и ныне…

О ЯНЕ НЕРУДЕ Ян Неруда для чешского читателя неизмеримо больше, чем просто один из великих творцов национальной литературы. Ян Неруда для нас – то же, что Александр Сергеевич Пушкин для русских, Адам Мицкевич – для -поляков, Шандор Петефи – для венгров, как бы ни было велико различие между этими поэтами. Со дня рождения Неруды минуло сто сорок лет. За истекшее время чешский и словацкий народы добились небывалого расцвета в области материальной и духовной культуры. Развившись в ширь и глубь,…

Мартен дю Гар был воспитан под влиянием идей буржуазного демократизма. Уважение к понятиям прогресса, гуманизма соединялось у него с верой в науку и точные знания. Материалист и атеист, он избежал влияния идеалистической философии XX века и тех волн религиозной мистики, которые прокатывались в начале века во Франции. Высшей точкой в жизни Жана Баруа стало дело Дрейфуса. Оно было для интеллигентов того поколения огромным моральным, политическим и личным потрясением, а Золя остался для них великолепным…

Вдова поплакала надо мной, обозвала меня бедной заблудшей овечкой и всякими другими словами, но вовсе не потому, что обидеть хотела. Снова на меня новый костюмчик напялили, в котором только одно хорошо и получалось — потеть да от неудобства корчиться. В общем, пошло все по-старому. Опять к ужину колокольчик зазвонил, значит надо к столу идти да не запаздывать. А как придешь, то сразу есть нельзя, подожди, пока вдова не склонит над снедью голову и не побормочет немного, хотя еда была как еда — нормальная,…

Автор «Воскресения» и «Живого трупа» встает со страниц его писем к Черткову, единоверцу-«толстовцу», как человек, положивший себе непосильную даже для гения задачу — разрешить отвлеченно-религиозным путем весь тот перепутавшийся узел социальных противоречий и беззаконий русской дореволюционной действительности, разрубить который смогла только пролетарская революция. В этих письмах виден великий художник, чье реалистическое искусство далеко выходит из рамок декларируемой им в эти годы аскетической…

Кажется, что он во власти каких-то глубоких чувств и мелкие происшествия не могут вывести его из задумчивости. Ни единым звуком не выдает он своей тайны. Испуганный олень, лошадь, волк и полуночная луна – единственные свидетели его молчаливых раздумий. На плечи всадника наброшено серапе [2] , которое при порыве ветра приподнимается и открывает часть его фигуры; на ногах у него гетры из шкуры ягуара. Защищенный от ночной сырости и от тропических ливней, он едет вперед, молчаливый, как звезды,…

Второй муж, пан Ляттер… Впрочем, не стоит говорить о нем. Достаточно сказать, что со времени основания пансиона пани Ляттер носила вдовий траур. Несколько раз в год она ездила на Повонзки и возлагала цветы на могилу первого муже; никто не спрашивал, где лежит ее второй муж: на Повонзках или в другом месте. Не удивительно, что пани Ляттер, сердце которой было дважды разбито судьбой, стала холодна в обращении и сурова с виду. Ей уже перевалило за сорок, но она все еще была хороша собой. Выше среднего…