Классическая проза

Спека чи холоднеча надворі – Скруджа це не переймало. Жодне тепло не могло його обігріти і жоден мороз його не пробирав. Найлютіший вітер не міг бути злішим від Скруджа, найзапекліша заметіль не могла бути настільки жорстокою, а проливний дощ – таким нещадним. Негода нічим не могла йому дошкулити. Злива, град, сніг мали тільки одну перевагу над Скруджем – вони нерідко сходили на землю зі щедрістю, а Скруджеві щедрість була невідома. Ніхто ніколи не зупиняв його на вулиці радісним вигуком:…

Госпожа д’Етанг много раз говорила со мной наедине; и я легко узнала по кротости ее выговоров, и по тому как она о тебе напоминала, что Юлия очень много старалась укротить против нас справедливое ее негодование, и что она ничего не щадила, чтоб оправдать на свой счет того и другого, самые письма твои содержат с изображением чрезвычайной любви, и некоторый род извинения, что от ней не скрылось; она не столько упрекает тебя злоупотреблением своей доверенности, сколько себя за неосторожность, что тебе…

Гере одиннадцать. Софья Николаевна смотрит в окно: куда запропастился этот мальчишка? Боже мой, вот негодник, опять висит на трамвае! Ну, погоди же… Пять минут спустя: — Возьми деньги, катайся сколько хочешь, но, пожалуйста, в вагоне, как все порядочные люди. Гера вздыхает. Нет, денег ему не надо. Так ездить не интересно… Незаметно на смену шалостям приводят маленькие настоящие дела. 34-й год. Страна встречает челюскинцев. Гости проезжают через Свердловск. Им, героям, свердловчане обещали…

–  Г. Сенкевич несправедливо звеличує державний лад Речі Посполитої XVII ст., який ґрунтувався на абсолютному підкоренні всього народу привілейованому класові, а також виправдовує жорстокість у придушенні будь-якого спротиву цьому ладові. –  Абсолютно хибно автор роману представив Польщу XVII ст. символом цивілізації, а Русь – представником дикунства. Він безпідставно приписує першій цивілізаторську місію на українських землях, адже саме шляхта, яка наклала руку на всю земельну власність, принесла…

Одно из подобных пустых обстоятельств, случившееся месяц спустя, произвело на юношу глубокое впечатление. Даниэль отличался не только серебристым детским голосом, но и замечательным музыкальным даром, так что с раннего детства он пел, сам себе аккомпанируя на фортепиано. Впоследствии сэр Гюго пригласив к нему учителей и часто заставлял его петь при гостях. Раз, когда мальчик очень хорошо спел при гостях один романс, баронет скачал с улыбкой: – Подойди сюда, Дан. Мальчик подошел. На нем была…

Подщипа А бедный князь Слюняй, с его жестокой страстью, Колико поражен такою стал напастью! Увы! из детских я к нему привыкла лет, И с ним заветного у нас друг другу нет! Как вспомнить я могу без слез его все ласки, Щипки, пинки, рывки и самые потаски! Делили все мы с ним забавы меж собой: Катанья в масляну, качели о святой, Друг без друга, увы! мы в жмурки не играли И вместе огурцы по огородам крали… А ныне, ах! за весь его любовный жар Готовится ему несносный столь…

«Как распорядиться нечаянным даром?» — вот вопрос, который в своих произведениях задавал себе Новиков в момент великого исторического перелома. И написанные в период революции и гражданской войны произведения призваны были ответить на этот вопрос. Но этот же вопрос, пусть и в несколько иной огласовке: «Как спасти душу? Как угадать свое предначертание?» — звучал и раньше. Собственно, этот поиск истины — нравственной, религиозной, духовной — и объединяет представленные в сборнике рассказы — «Во имя…

Как-то потом Альбинус обсудил ту же проблему с другим кинематографистом, и тот тоже отнесся к ней насмешливо. — Мы могли бы начать с чего-нибудь попроще, — сказал Альбинус, — с оживающего витража, герба, пары святых. — Боюсь, ничего не выйдет, — возразил собеседник. — Мы не можем себе позволить рисковать с экстравагантными фильмами. Но Альбинус все никак не хотел расставаться со своей идеей. И вот однажды кто-то рассказал ему об умном парне, Акселе Рексе [4] , который блестяще воплощает любые…

Вообще, во сн мы ничему не удивляемся, но все принимаемъ, какъ нчто совершенно естественное и обыденное. Удивляться научаютъ насъ наяву «близнецы-тюремщики смлой мысли» — Знаніе и Опытъ. Встрчаясь въ произведеніяхъ романистовъ и драматурговъ съ людьми, преисполненными всякихъ лучшихъ чувствъ, мыслей и порывовъ, мы удивляемся, потому что Знаніе и Опытъ внушили намъ, что такого сорта люди чрезвычайно рдки, пожалуй, даже и совсмъ не существуютъ въ дйствительности. Въ границахъ той же трезвой дйствительности…

– Да, это правда! – продолжал Рачеев тоном раздражения, горечи и насмешки. – Жилетки жаль, жилетка не виновата… Жилетка… Она, пожалуй, честнее всех нас вместе взятых!.. Она бессмысленна и бездушна, а у нас есть ум, способности, силы, стремления… И все это мы пропиваем, проедаем да проговариваем в дружеских беседах – ни к чему и не для кого!.. Нет, больше этого не будет! – он опять, еще с большей силой, ударил кулаком по столу. – Я или возьму быка за рога, или – пулю в лоб! Он встряхнулся, встал…

И все же, и все же: поступками героев движут человеческие страсти: ревность, любовное волнение, месть. Хотя в их облике уже есть советская плакатность («большевик — человек в крагах», контрреволюционный заговорщик — сухой, надменный, «вместо лица — презрительная гримаса», а его соперник — мужчина с доброй душой), они действуют как люди, а не классовые марионетки. В 1924 году Н. Бердяев писал: «…Утопии оказались гораздо более осуществимыми, чем казалось раньше. И теперь стоит другой мучительный…

— Четырнадцать весен минуло тебе, и ты предалася веселой гульбе, — пропел Лопес. — А вы почему купили лотерейный билет, доктор? — Уступил домогательствам сеньоры де Ребора, дружище. Вы же знаете, как она умеет доставать. Вас ведь, наверное, тоже донимала? Но теперь-то мы ей благодарны, сказать по справедливости. — У меня она вынимала душу восемь перемен подряд, — сказал Лопес. — Не дала прочитать отчет о бегах, какие уж тут бега, когда такой овод вопьется. И главное, не понимаю, какая ей корысть.…

Восточный край совсем иной: он расположен амфитеатром, в три яруса, которые полого поднимаются один над другим. Первый ярус, у реки, — чернозем; в одной стороне его среди садов выстроились в ряд хаты — это деревня. На втором ярусе, суглинистом, чуть не над самой деревней раскинулась помещичья усадьба, — их соединяет старая липовая аллея. Вправо и влево большими прямоугольниками, засеянными пшеницей, рожью и горохом или занятыми паром, тянутся господские поля. Наконец, в третьем ярусе — песчаная почва;…

Важным шагом в жизни Л. Стоянова и в его творчестве явилось участие писателя во Второй балканской (1913) и первой мировой войне (1915–1918), которые ввергли болгарский народ в национальную катастрофу. В первой из них Стоянов был рядовым пехотинцем, участником штыковых атак на Калиманском поле. На фронте он заболел холерой и лишь случайно, после долгих мытарств по лазаретам, остался жив. Настроения и переживания этого периода впоследствии легли в основу его повести «Холера». Едва оправившись от болезни,…

— Я больше не могу. Сегодня ночью я удираю. Если ты захочешь итти со мною, то я буду въ 12 часовъ ночи около конюшни. — Я не хочу итти съ тобой, — сказалъ я. Я проработалъ весь день и все думалъ о томъ, что мн сказалъ Гунтлей; когда наступилъ вечеръ, я окончательно ршилъ не итти съ нимъ. Я прекрасно видлъ, что онъ хотлъ поговорить со мной, какъ во время ужина, такъ и посл, когда мы ложились спать, но я избгалъ его и былъ доволенъ собой, что могъ оказать ему сопротивленіе. Вечеромъ мы раздлись…

Дети устремились к тете Белле, как волны к берегу, и получили щедрую порцию поцелуев и ласк, прежде чем отбыть на пляж под присмотром нянюшек. — Я решила выбраться сюда на несколько дней, — объяснила Марта, — пассат сейчас улегся. — Ты здесь уже две недели. — Белла нежно улыбнулась младшей сестре. — Мне братец Эдвард сказал. Он встречал меня на пристани и чуть не силой увез к себе повидаться с Луизой и Дороти и поглядеть на его первого внучонка — он в нем просто души не чает. — Боже мой! —…

Когда минут через пять он принес молоко, две бутылки пива и четыре бутерброда с ветчиной, она лежала на животе, вытянув красивые длинные ноги. Что-то такое в чистой сморщенной белизне ее пяток так сильно подействовало на него, что на мгновение он весь будто оцепенел. Внезапно она перевернулась и поймала его взгляд. Он слегка покраснел, как будто его уличили в чем-то нескромном; она села и проговорила: — Вы просто метеор. Я думала, вас еще сто лет не будет. — Я купил себе пива и бутербродов,…

В конце Уайтхолла, под сереющим на востоке небом, на миг появились башни Вестминстера. «Что-то нереальное даже в них, — подумал он. — А Майкл со своими причудами! Впрочем, это модно — социалистические убеждения и богатая жена. Самопожертвование и безопасность! Мир и процветание. Шарлатанское снадобье от всех болезней — десять пилюль на пенни!» Миновав газетную сутолоку Чэринг-Кросса, обезумевшего от политического кризиса, сэр Лоренс повернул налево, к издательству Дэнби и Уинтера, где его сын состоял…

Карзубый жил на верхних нарах (как и положено по рангу). Хорошо было тем, кто жил под ним, на нижних. Кормили винегретом, а Карзубый морковку выплевывал на пол (это у них хорошим тоном считалось). Правда, вечером нащупать морковку было трудно (землянку освещала коптилка). Зато когда с верхних нар трассирующей пулей летел окурок, то множество теней накрывало его. Принесли завтрак, а у Вовочки пропала ложка. Вовочка рассердился и стал требовать ложку у мужика, что жил под ним. Тот сказал, что…

Электростанция была создана итальянцем по фамилии Репичи, бывшим рабочим, который сумел выдвинуться благодаря своей работоспособности и дерзости, но он всегда метил выше, чем это было ему под силу. Он был скорее творческой личностью, нежели администратором. В электростанции воплотилась его мечта, но ценой кабального залога в пятнадцать процентов. Поскольку руководство предприятием оставляло желать лучшего, Репичи крутился как мог и вынужден был прибегнуть к новым займам. Однако станция, освободись…