Классическая проза

А потом: — Юзек… — Ну, чего ревешь? — Юзек… я опять… — Видишь, Стась, ты говорил, что ничего не будет, а я… — Проклятый, пьяница, тебе вздумалось напиться, а теперь страдай из-за тебя! — Что мне делать, что мне делать, отец убьет, когда узнает! — Владек, я было не хотела тебе говорить, но теперь уж наверное. — Стефан, опять будет… И — сжатые кулаки. И — покрасневшие в приступе внезапной ярости глаза. И руки, в отчаянии сжимающие голову. И…

И в то время, как его товарищ читал приказ, Марсо с детским любопытством оглядывал мускулистые формы стоявшего перед ним цветного геркулеса. Это был мужчина двадцати восьми лет с короткими вьющимися волосами, с открытым лбом и белыми губами; его почти сверхъестественная сила была известна всей армии, бывшей свидетельницей того, как однажды во время сражения он разрубил врагу голову до плеч и другой раз на параде ногами задушил понесшего его коня. Этому тоже не суждено было жить долго; но менее…

«Что бы ни случилось… — подумал Вильгельм. — А что, собственно, может случиться?.. Сегодня я непременно поеду в Баден и пообедаю там в „Вене“, если, конечно, меня, как в прошлый раз, не оставят обедать Кесснеры». — Войдите! — Вильгельм с наигранной живостью протянул руку вошедшему. — Здравствуй, Богнер. Искренне рад тебя видеть. Почему ты не раздеваешься? Взгляни, здесь все как и раньше. Больше комната не стала. Но «в каждой маленькой лачуге для влюбленных место есть».…

Табаки, как и все остальные, отлично знал, что похвалы, сказанные детям в лицо, приносят им несчастье, и ему было приятно видеть, что волки-родители встревожились. Табаки посидел, молча радуясь, что он сделал им неприятность, потом презрительно сказал: — Шер Хан переменил место охоты. Он сказал мне, что всю следующую луну будет охотиться в этих горах. Шер Хан был тигр, живший в двадцати милях от пещеры близ реки Венгунга. — Он не имеет на это права, — сердито начал Отец Волк. — По Законам…

В повести шире, чем в поэме, раскрыта высота народной морали. Яким и Марта, безусловно, догадываются о судьбе Лукии, но принимают ее у себя с маленьким сыном: «О роду и племени ее они как бы боялися с нею речь заводить, инстинктивно понимая, что у несчастного не должно спрашивать о его прежнем счастии». В тексте повести встречаются важные моменты, о которых, конечно, не было и упоминания в поэме. Шевченко прекрасно понимал всю тяжесть жизни подневольного крестьянства и как выдающийся мыслитель…

И когда в большой зеленой гостиной собирались наиболее влиятельные вожди католической партии — прелаты, генералы, сенаторы, депутаты, журналисты, — и души всех присутствующих с умилительной покорностью или вынужденным послушанием устремлялись к Риму, а г-н д'Эспарвье, облокотясь на мраморную доску камина, противопоставлял гражданскому праву каноническое и красноречиво изливал свое негодование по поводу ограбления французской церкви, — два старинных портрета, два лика, недвижные и немые,…

— Значит, — сказал он кучеру, — эта дорога совершенно заброшена? — Да, сударь, эта дорога была сделана для замка, и замок теперь также заброшен. — А он мне кажется еще таким богатым и обширным. Почему же это там более не живут? — Потому что настоящий владелец получил его в наследство тогда, когда он разрушался, а для того, чтобы поправить его, у него нет средств. Замок этот во время оно принадлежал богатому барину, который там много делал глупостей, задавал балы,…

Иная машинисточка получает по девятому разряду четыре с половиной червонца, ну, правда, любовник ей фильдеперсовые чулочки подарит. Да ведь сколько за этот фильдеперс ей издевательств надо вынести. Ведь он ее не каким-нибудь обыкновенным способом, а подвергает французской любви. Сволочи эти французы, между нами говоря. Хоть и лопают богато, и все с красным вином. Да… Прибежит машинисточка, ведь за четыре с половиной в «Бар» не пойдешь. Ей и на кинематограф не хватает, а кинематограф у женщин единственное…

— Смерть, смерть! Без страха, в опьянении она смотрела на его фигуру, отражавшуюся в задке среднего фонаря, как в щите, сделанном из трех металлов; смотрела, как отражались в этом медном выпуклом зеркале в маленьком виде его голова, затем в более крупном виде туловище и, наконец, огромная левая рука, лежавшая на руле экипажа. Когда на зеркало падало солнце, пламя пожирало ему лицо, и от всей фигуры его было видно тогда чудовищное безглавое туловище и гигантская рука в красной перчатке. …

От Поупа она научилась осуждать тех, кто В притворном горе ускользнуть не прочь... От Грея узнала, Как часто лилия цветет уединенно, В пустынном воздухе теряя запах свой... Томсон открыл ей, Как славно молодежь Воспитывать уроками стрельбы! А Шекспир снабдил ее огромным запасом сведений, и среди них, что Ревнивца убеждает всякий вздор, Как доводы Священного писанья, что Ничтожный жук, раздавленный ногой, Такое же страданье ощущает, Как с жизнью…

Эмиль Золя Собрание сочинений. Т. 21. Труд КНИГА ПЕРВАЯ I Люк [1] Фроман отправился на прогулку, не выбирая определенного направления; выйдя из Боклера, он пошел по дороге в Бриа, пролегавшей вдоль ущелья, в глубине которого меж двух уступов Блезских гор бурно течет река Мьонна. Дойдя до «Бездны» (так местные жители называли сталелитейный завод Кюриньона), Люк заметил на краю деревянного моста две темные тщедушные фигурки, робко приникшие к перилам. Сердце его сжалось.…

ВСЛЕД ЗА ОРФЕЕМ Вступительная статья 1 Однажды Аполлинер написал: «Все мои стихи — это поминовение мгновений моей жизни». Гийом Аполлинер был удивительным в своем роде поэтом. Я имею в виду не его поразительную проницательность, не его открытия, не его роль «завершителя» классического периода французской поэзии и пропагандиста нового лирического сознания. Речь о том, что почти все, написанное Аполлинером, — про него самого и только про него самого. Прежде всего, что понятно, —…

Заглянув в лицо смерти, он теперь принимал жизнь (точнее, то, что ему осталось) как бесценный и чудесный дар. Да, он выстоял, вынес все тяготы и гордился собою, и об этом говорил взгляд умных беспокойных глаз. Но слишком тяжел был удар — что-то надломилось у него в душе, какие-то чувства безвозвратно исчезли. Опустошенность и безразличие легли на сердце. У его жены Констанции были мягкие каштановые волосы, румяное, простодушное, как у деревенской девушки, лицо, крепкое тело. Движения обманчиво…

2 Многие факты из жизни и творчества Юхана Августа Стриндберга (1849–1912) его биографами и критиками нередко истолковывались в духе психоанализа. Писателю ставили в вину его происхождение (он был сыном служанки), легкомысленные, с точки зрения мещанской морали, стороны его личной жизни и особенно его непримиримую позицию в нравственных и социальных вопросах в широком диапазоне — от так называемого антифеминизма до резких выступлений против полицейских методов подавления прав личности государственным…

По стенам в беспорядке, где выше, где ниже, как кому приходило когда-то в голову, были развешаны картины; каждая, однако, имела свое постоянное место, обозначенное паутиной и пылью, которые, хотя слуги время от времени и обметали стены, неизменно возвращались на привычные места. Словом, все, что с незапамятных времен находилось в комнате, казалось, приросло к своему месту, как бы навеки погрузившись в задумчивость. На нескольких картинах были изображены Христос с богородицей, на других — очень…

    •Вольферт Веббер, или Золотые сны     •Происшествие с черным рыбаком Из «Книги эскизов» Рип ван Винкль Посмертный труд Дитриха Никкербоккера Клянусь Вотаном, богом саксов, Творцом среды (среда – Вотанов день), Что правда – вещь, которую храню До рокового дня, когда свалюсь В могилу… Картрайт Всякий, кому приходилось подниматься вверх по Гудзону, помнит, конечно,…

Поднимаясь по лестнице, Наташа видела в огромном зеркале томную изящную даму в серебристо-белом манто, отделанном черной лисицей. На длинной гибкой шее две нитки розового жемчуга. Крупные черные локоны плотно облегали затылок. — Господи! До чего же я красива! Как странно, что дураку Брюнето нравится пухлая Вэра! Она села за столик, заказала вино и стала ждать. Чувствовала себя спокойной, довольной, богатой. Главное, хорошо, что спокойной. Можно себе представить, какую сейчас истерику закатывает…

А Настя усе була добра, тиха, сумирна. Багато говорити вона не любила. Усе слухає, що говорять другі, і всміхається очима та куточками уст. Але як скаже слово, то так і влетить ластівкою те слово до серця і, мов крильцями, розмає тугу. Тиха, як ягниця, ніжна, як голубка. Гнат почав ходити до їх хати. Ходили й другі парубки. Межи ними був здоровий та веселий парубок Петро. Не раз стискалося Гнатове серце, не раз зсувалися тонкі брови, коли безжурний Петро гнув всілякі жарти, вигадки, весело, по-дитячи…

От переводчиков У каждого свой Агнон. Наш Агнон — это человек, застывший на изломе времен. Позади него — безвозвратно уходящий мир: стройное здание коллективного еврейского прошлого, скрепленного вековечными законами Торы, мудрой традицией, мучительным опытом многовекового рассеяния. Теплый мир детства, радостный мир юности, знакомый отчий мир. Агнон всматривается в него с любовью и тоской. Он ощущает его неизбежный уход как личную и национальную трагедию. Он хотел бы передать горький и радостный…

Глашатай положил указ в карман и невозмутимо двинулся дальше. Элиса видела из окна, как он шел в своем великолепном вельветовом наряде вниз по улице, гордый, точно Гулливер в окружении свиты ребятишек. Дойдя до Пасео, он остановился, закурил сигарету и свернул налево в желтую платановую аллею. Люди, собравшиеся на улице, медленно расходились по домам. Несколько минут Элиса, не двигаясь, смотрела на растрепанные волокна тянувшихся по небу облаков. Большинство зданий на улице были одноэтажные, побеленные…