Проза прочее

«Чужой» труп Это трагикомичная история. Для простых граждан в чём-то дикая, но изредка случающаяся в работе правоохранительных органах. На железнодорожном вокзале сотрудники милиции нашли труп БОМЖа (без определенного места жительства). Как положено вызвали дежурного сотрудника прокуратуры. В тот день дежурил один из наших молодых следователей Евгений. Приехав на место происшествия Евгений, дождавшись медика и криминалиста, осмотрел, как положено, труп и ушел в дежурную часть ЛОВД, оформлять…

Пётр был хорошим следователем, поэтому его прокурор «подсуетился» и нашел для него двухкомнатную квартиру, которую Петр получил почти сразу после свадьбы. Гуляла и веселилась вся прокуратура два дня, ну кроме «дежурных» следователей. У них был чуть другой график, чем у нашей транспортной прокуратуры. В отличии от нас они дежурили по неделе, фактически проживая в здании ГУВД по городу. У них там несколько комнат было в которых они и жили, и ночевали. Ожидая вызова в любой момент. Скучать им точно…

Мне разъяснили, что на территории базы почти всё время проживали члены семей сотрудников «конторы». Сами работавшие в ФСБ появлялись на базе отдыха лишь в выходные, и достаточно редко. Женам, детям и подрастающему поколению, а многие уже были подростками (лет по 15-16) было скучно на базе, т.к. толком никаких развлечений там и в помине не было в те времена. А одуревшая от семейных забот и подрастающих детей женщина, может любого генерала ФСБ построить, высушить ему мозг и объяснить политику партии…

Так говорил рабочий N. И, наконец, уговорил меня. Я обещал написать историю Патэ Тэйкки в том духе, в каком он поведал ее мне. Тарелки перед нами давно уже опустели. Поэтому мы вышли из ресторана, и мой приятель — настоящий автор этой истории — отправился искать пункт раздачи бесплатной похлебки. А я — верный писарь его — заточил карандаш и сел за работу. Декабрь, 1931. Автор. В БАРАКЕ Мамзель-Алто выпустил из рук журнал. Это был старый, потрепанный…

— Какими ещё каверзными вопросами? Ангел вытащил из-под стола какой-то пергамент и торжественно зачитал: — «Ты когда-нибудь брал пакетик с чаем в кафе, чтобы заварить его дома?» Я заморгал. — А… это считается? — Всё считается, — строго сказал ангел и поставил галочку в книге. — Подожди! А если чай дорогой был? — Никаких оправданий, только факты, — ангел покачал головой. Я сглотнул. — Ну… ладно. А что дальше? Ангел листнул страницу и задал второй вопрос: — «Ты когда-нибудь…

Тот, кто никогда не был советским человеком, не сможет представить себе весь ужас заброшенности, охвативший Памфилова. Один на капиталистическом острове! Рядом с эсминцем НАТО! Мечась по пирсу и повторяя свое бессмысленное «шэйм», он зацепился носком мокасина за что-то подлейшее и железное, которое все свое время только и дожидалось этого момента, и в довершение «шэйма» правая подошва оторвалась всей носовой частью и безобразно загнулась к корме, то есть, пардон, к пятке. Прошло не менее пяти сигарет,…

Слепящий корабль снижался. Его очертания напоминали геометризированный макет кита. По форме и по размерам. Какое-то цепенящее чувство противоестественного охватило людей, наблюдающих за снижением. Такого не способен выдержать воздух! Не выдержит и земля… Но на глазах у них корабль выпустил сверкающие опоры, как будто выстрелил иглами. Концы их не достигли метелок трав, недвижных в стылом безветрии. Корабль завис над землею, так и не коснувшись ее, и травы начали под ним никнуть. Его чечевицеобразное…

Но спрашиваемый молчал. Возможно, что он даже не слышал этих уверенно… слишком непреклонно-уверенно сказанных ему слов. Военачальник смотрел – спокойно, без малейшего вызова и как-то по-нездешнему бережно – в сузившиеся глаза диктатора. И вот они перестали быть колко-смеющимися, диктаторовы глаза. И Диоклетиан отвел их, обнаруживая себя в каком-то неопределенном смущении… словно зверь, который вдруг повстречался взглядом, случайно, – со взглядом неба. Диктатор испугался этого непонятного…

Мне повезло довольно тесно общаться с Лидией Борисовной Либединской в те три года, с 2000-го по 2003-й, когда я работала в Москве. И после каждой встречи я с восхищением думала, что вот от такой бы старости не отказалась: истинная женщина до мельчайших деталей, Лидия Борисовна всегда выглядела так, словно именно сегодня ее должны были чествовать в самом престижном зале столицы. Бус, колец, серег и прочей бижутерии ко всем нарядам у нее было не меньше, чем у какой-нибудь голливудской дивы, разве…

Однако сеньор де Лонжевиль оказался одним из тех жестоких и несправедливых мужей, что признают лишь собственное право на счастье, отказывая в подобном праве своей жене. Так вот, сеньор де Лонжевиль, подобно куропатке, ощущающей себя невидимой оттого, что сама прячет голову, раскрыв интрижку жены, счел ее недостойной, будто собственное его поведение не предоставляло полной свободы той, кого он вознамерился наказать. Для ревнивца от обнаружения измены до мести один шаг. Господин де Лонжевиль решился…

Простите меня: мне придется сообщить Вам нечто, чего не смягчишь и не приукрасишь. Ваш брат погиб. А вид у Шнекера вообще-то был очень даже бодрый. Я заприметил его среди больших красных ящиков с геранями на террасе летнего кафе, под одним из веселеньких пестрых зонтов, где нынче так любят сиживать иные беззаботные люди в темных очках, наблюдая за потоком прочих смертных. Шнекер к тому же был в обществе весьма приятной молодой дамы. Дама была хороша собой, весела и скованности не ощущала. Сам…

- Кто же рожает? Разве не корова? Не в силах скрыть изумление, я, улыбаясь, ответил: - Да нет. Жена дяди Ахмеда. В припадке безудержного смеха он рухнул в кресло. Смеялся он беззвучно, только его живот раздувался и трясся. - Я пришел сказать... Дядя Ахмед послал меня... - начал было я. - Чего он хочет для своей коровы - масла или муки? - Он думает, что завтра не сможет выйти на работу. Уж очень плохо его жене. Голосом, полным гнева, мсье Леонард произнес: - Мне нужны на…

В этот момент молодой артиллерийский офицер медленно поднимался верхом по дороге в сопровождении горниста. Это был капитан Коултер. Ему было не больше двадцати трех лет. Он был среднего роста, но очень строен и гибок. Его посадка на лошади чем-то напоминала посадку штатского. Лицо его обращало на себя внимание: худое, с горбатым носом, серыми глазами, с маленькими белокурыми усиками и с длинными, развивающимися, светлыми волосами. В костюме его заметна была нарочитая небрежность. Фуражка на нем сидела…

Слуга Скорей Забуду я, что у меня есть ноги Мой хлеб, поскольку я на побегушках. (Уходит.) Де Гар Уж эти мне юнцы! Они должны бы, В Италии пожив, остепениться И к мудрой бережливости привыкнуть, Но дух французский слишком в них живуч: Им хочется порой себя потешить Едой, вином и обществом прелестниц. Что ж, пусть поразвлекутся. К черту скупость, Раз есть возможность вволю покутить И свой приезд на родину в таверне Отпраздновать, как исстари ведется.…

А вот еще был случай. Отправилась компания на Миссисипи порыбачить. Одного в лагере оставили за повара. Возится он у костра, а тут гром как грянет. От испуга человек на себя целую бутыль кукурузного масла вылил. Рука дрогнула. И такой он стал скользкий, что налетевший смерч никак его ухватить не мог. Крутит, крутит, а тот все выскальзывает. Пришлось смерчу на берег за песком сгонять, чтобы человека как следует обсыпать. Только после этого унес беднягу за добрую сотню миль. В Фейеттвилле, в Арканзасе,…

Зато стены в Антимире считаются тоже стенами, как и у нас, только их наружная и внутренняя сторона соответственно поменяны местами. Вообще все внутреннее в Антимире является наружным, а все наружное - внутренним. Трусы в Антимире носят Наизнанку, поверх брюк. Левая сторона в Антимире является правой, машины на перекрестках едут на красный светофор, а на зеленый стоят. Все Пезды в Антимире являются Хуями и наоборот, поэтому кто кого ебет в Антимире, нам никогда не понять. Они этого тоже понять не…

- Угу. - Для этого вы староваты. - Слушайте, Элси, перестаньте молоть чепуху. - А это Тина. - Привет, Тина. Я сел. Имена ! Я полтора года прожил со своей первой женой. Как-то вечером пришли гости. Я сказал жене: "Это Луи, полудурок, это Мари, королева скоростного отсоса, а это Ник, недоумок". Потом я повернулся к ней и сказал: "Это моя жена... это моя жена... это" Наконец мне пришлось взглянуть на нее и спросить: "А КАК ТЕБЯ ЗВАТЬ-ТО, ЧЕРТ ПОДЕРИ ?!" "Барбара." "Это Барбара,"…

У него не было пристанища, не было крова - даже шалаша, даже норы. Летом он спал где попало, а зимой с необыкновенной ловкостью забирался куда-нибудь в амбар или на конюшню. Он всегда успевал уйти раньше, чем его замечали. Он знал все лазейки, через которые можно было проникнуть в любой сарай, а руки и плечи у него от постоянного цепляния за костыли стали так сильны, что он мог, подтягиваясь на руках, вскарабкаться на сеновал; и там он, случалось, лежал, не выходя, по четыре-пять дней, если ему перед…

"Которую я из грязи вытащил, к себе приблизил и, можно сказать, облагодетельствовал, - ужаснулся он, - заместо как бы жены, и вдруг - с Тришкой, с хамом! А? В шелку водил, с собой за один стол, как барыню, а она... с Тришкой!" У старика от гнева и с горя подогнулись колени. Он послушал еще немного и, больной, ошеломленный, поплелся к себе в дом. "А мне наплевать! - думал он, ложась в постель. - Она воображает, может быть, что я без нее жить не могу! Ну, нет... Завтра же выгоню. Пусть себе там…

- Великий грех, - проговорил сиплым голосом селедочник и покрутил головой. - Великий грех! - От большей науки, - сказал дворник, подбирая взятку. - Ум за разум зашел. Бывало, по ночам сидит и все бумаги пишет... Ходи, мужик!.. А хороший был барин. Из себя белый, чернявый, высокий!.. Порядочный был жилец. - Будто всему тут причина женский пол, - сказал кучер, хлопая козырной девяткой по бубновому королю. - Будто чужую жену полюбил, а своя опостылела. Бывает. - Король бунтуется! - сказал дворник.…