Проза

Не приобщен я к разобщенью, единеньем подобным и привлечен, и отстранен я. Не способен и не склонен я понимать учителя. Люблю в нем эту непонятность. Уверен я, он мне сочувствует; не помню, чтобы он противоречил моим порывам или моим стремлениям. Он скорее предпочел бы, чтобы мы избрали сами свой путь; нехоженым путем идут к неведомым пределам, нет пути, который не кончался бы в чертоге на родине священной. И мне бы выполнить мое предначертанье [7] : когда, согласно письменам, не приподнять нам,…

Депрессия не была для меня чем-то новым. Будучи еще ребенком, я намучалась со многими видами психических расстройств, однако клиническая депрессия была моим практически постоянным гостем, а с тревожным неврозом у меня уже очень давно весьма близкие нездоровые отношения. Иногда депрессия оказывается достаточно мягкой, настолько, что я могу запросто спутать ее с гриппом или мононуклеозом, однако в тот раз она перешла все допустимые границы. Не то, чтобы мне сильно хотелось покончить с жизнью – скорее,…

– Ну, давай хотя бы сделаем звук потише, у меня болит голова и... – Почему ты это делаешь? – Что? – Говоришь о других вещах, когда я говорю о Поле. – Что бы ты хотел на обед? – Мама? – в голосе сына звучали слёзы, и она чуть было не сдалась, была почти готова повернуться к пустому месту рядом с Билли, чтобы сказать что-нибудь ласковое, почти готова была отправиться на кухню за молоком. Она знала, что ей было бы не трудно включиться в эту игру. Она уже это делала. И, порою, ловила себя на…

Сюда стали ездить со всего света, когда двор института еще только начинал превращаться в сад. Теперь же это был уже не сад, парк. Садовники и ботаники, архитекторы и художники трудились над воплощением первоначальной идеи, а идея эта становилась все более богатой и прихотливой. Каштаны и хурма, дубы и сосны, розы, ирисы, гладиолусы… Виноград лучших сортов укрывал все аллеи, поднимаясь по шпалерам из полых алюминиевых трубок, по которым в случае нужды подавалась вода, чтобы мельчайшим туманом оросить…

Спокойная опрятная Канада. При встрече даже арабы улыбаются. Просторный Фимкин дом набит электроприборами. Не хватает только электрического стула. Три этажа, витая лестница, деревянные колонны, наивные арки и портики, скромное обаяние буржуазии. – От многая имущества – многая хлопот, – вздыхает Изя, поклонник минимализма. У Ефима – жена Татьяна, четверо детей, флегматичный кот Василий и пожилой кролик Рэббит. Мама, конечно, гордится, что ее сын – профессор Лондонского университета. Да, в Канаде…

Практически все знакомства и преимущественно все интриги разворачивались ради обладания музыкальной записью, фильмом или романом. Помимо приобщения к прекрасному, пластинки, книги и кассеты становились своего рода билетом, открывающим двери новых знакомств, а значит, очередных комбинаций. Журналы „Иностранная литература“ с „Хазарским словарем“, номера, посвященные постмодернизму и литературе ужасов, первые книги Пелевина, „Тропик Рака“, Кастанеда и Керуак. Репринты „Практической магии“ доктора…

Как же попал к старому художнику этот холст? Помнил ли он сам Веру Михайловну Ермолаеву? Ее ли это подарок? Оказалось, работа принадлежала художнику Б. Б., который в двадца­тые годы тоже занимался у Малевича. Копия могла быть подарена автором без особого повода. Пожалуй, стоит сказать, что жизнь Б. Б., в отличие от многих гинхуковцев, сложилась более чем благополучно. И Ермолаеву, и Стерлигова, и Нину Коган, и Машу Казанскую в начале тридцатых арестовали. Ермолае­ва погибла. Что касается Б. Б.,…

В продажную двадцатилетнюю девчонку? Я? Влюбился? Мужик шестидесяти с гаком, рассказывающий про свой эмоциональный взлет… да это же позорище! Разумеется, каждый имеет право и т. д., и т. п. Каждый, но только не я. Постная старость, какой она всем представляется, в принципе запрещает мне секс в любой форме. Моя родина — край низинный и пуританский. Пуританский в разных смыслах. В период разделов [1] — ох и цвело же здесь пуританство! А при немцах, а при коммунистах! От черных платьев в глазах рябило!…

Мы жили в ракетном дивизионе, где служил мой отец, под Киевом. Ты раз в неделю считал своим долгом возить нам сумки с продуктами. Отец приходил с дежурства, с трудом поднимал пудовые сумки, которые ты, восьмидесятилетний старик, нес три километра от шоссейной дороги мимо колхозных полей до нашего КПП. – Папа! Ну, сколько тебе говорить – не таскай такие тяжести! – Э, надо же кушать. – Папа, у нас еще с прошлого раза запасы не кончились. Ты никогда не спорил. Просто умолкал и через неделю-две…

- Ты хочешь о чем-нибудь спросить? Он опустил голову. - Что же ты… Спрашивай. Он потупился еще больше. Потом неожиданно повернулся и медленно пошел прочь. - Молчит? - улыбаясь, спросил старший вожатый.- Всегда так. Очень замкнутый мальчуган! Я собрался уезжать. Но машина за мной еще не пришла. И в ожидании я присел на скамью у ворот лагеря. Старший вожатый ушел звонить в город. На короткое время я остался один. Вечерело. В тенистой, обсаженной липами аллее стало сумрачно. Но в конце аллеи…

– Батюшка, благословите котика кастрировать, – скрипнул за спиной несмелый хрипловатый голос. Отец Сергий по инерции прошел еще пару шагов, запнулся на полпути и обернулся. Рядом никого не было. В храме народу было еще полным полно, но поодаль. Прихожане разделились на неравномерные группки и жужжали как пчелы в улье. Время было горячее, летнее, у каждого огороды, хозяйства, забот полон рот. Где еще и увидишься, пообщаешься да новости последние вызнаешь, как не после воскресной службы. Вот и не…

Выдергивая одной рукой сорную траву, Любава так и продвигалась вдоль гряды с книжицей среди складок одежды: « Не на то ропщу я, что в лучшие годы свои живала в домах, как дворцы резные , с переходами, лестницами, крылечками, а теперь сижу в убогой келье. Что сиживала на скамьях расписных, опиралась на подушки пуховые, к ногам ставили скамеечки, а сейчас подо мною жесткий тюфяк соломенный. Освещались хоромы мои шандалами серебряными да свечами сальными, а не лучинами. …

— Лихорадкой денге? — А в кинотеатры я обычно беру с собой одноразовую пеленку — подумай только, кто мог сидеть до тебя в кресле и сколько раз. Но мне не хотелось, чтобы ты подумал, что я перегибаю палку или что-то в этом роде, на первом-то свидании, так что я ее не взяла. А потом туалет… Она качнула головой, и я почти упал в ее глаза. — Ну, после всего этого пива… Ты не думаешь, что я перебарщиваю? Честно говоря, я так подумал. Конечно, подумал. Мне нравилась тайская кухня, а еще суши, и…

Игра слогами *** Алко – голь. *** Дохлый помер. *** Держало державы держала подержанная держалка Держалова. *** Удачи у дачи! *** Если власть от Бога, то отчего халявщиков так многА?! *** Косой косарь с косой в косоворотке, «накосившись» косяков, закосячил от косовицы. *** Крах даже страх превратил в прах. *** В оПЕРЕ ПЕЛ ПЕРЕПЕЛ и всех ПЕРЕПЕЛ. *** Вопреки борею, я серею, фонарею, фанатею, как не повезло архиерею,…

Поликарп спорил, смеялся: — У меня интерес, мать такой: наполним колхозные амбары, будет сыто и в моем брюхе. Колхоз у меня первее!.. — Дурень ты, право, дурень! — поучала она его. — Хошь у тебя парень старший жених и полный ты работник, а прямо я тебе скажу — дурень ты, пень неотесанный! Об своем хозяйстве можно ли не думать? Душа должна о своем собственном болеть! Вот как. И уж ежли у самого у тебя будет в брюхе сыто, ты и о других могешь размышлять... — Это так, мать, по-старому!.. — смеялся…

И когда вырос над могилою Боброва свежий рыхлый холм, и брошены были на него завядающие цветы, и музыканты сыграли последний, самый печальный и самый торжественный марш, знамена придвинулись ближе к новой могиле и уверенный и спокойный голос начал: — Товарищи!.. Речи были длинные и обстоятельные. Слова были горячие и торжественные, и доходили они до провожавших Боброва легко и прочно. И все они, эти пришедшие попрощаться со старым товарищем шахтеры, хотя и знали многое о Боброве, вдруг из надмогильных…

— На востоке, — весело скаля свои ослепительно белые зубы, говорил Самуил: — на востоке есть море — большое море, — туда и двинемся!.. И вот начался наш отдых. Мы ходили по окрестностям города. Нарочно утопали в равнинах рыхлого еще молодого снега. Взбирались на горы, оставляя за собой глубокий синеющий след, и оттуда глядели вниз на уютный городок. И смех звучал у нас радостно и безмятежно. Так, пьяные от непривычного какого-то созерцательного чувства, такие ровные и спокойные, точно омытые…

— Беда, ребята! Ваши-то... — Что случилось? В чем дело? — отгоняя от себя тяжелую догадку, встрепенулись ссыльные. — Заплутались, видать, ваши... Из Степановской деревни сват приехал, сказывает: в борках человека без памяти нашли. Еле вздышет.. — Где он?.. А другой? — Другого не нашли... А этот в Степановской лежит. Худо ему. Поди умрет. Товарищи отправились в деревню Степановскую и там застали беглеца умирающим. Из бессвязного, отрывочного рассказа его можно было понять, что он с товарищем…

Девушка скрылась за дверью и на снежном крыльце остались только натоптанные следы. Звягин вздохнул, посмотрел блестевшими глазами на звезды и медленно пошел домой. Сторонами круглели холмы, светившие снегом. Серединой промялся безлюдный путь, впереди мерцали огни. В черной мгле высоко краснела электрическая звезда над Центральной штольней. Звягин отошел далеко и тогда сообразил, что пора надеть шапку, — кристаллы снега пылью легли на волосы. Рудник спал. Только шахты горели переливающимися…

Дубасов, как приехал, так сразу – на берег, взял бинокль и стал рассматривать затопленный броненосец. – Вот те на! – аж присвистнул. – Потопить-то потопили, а флаг снять позабыли. Другие офицеры флотские тоже бинокли взяли. Точно! Над полузатонувшим неприятельским броненосцем развевался на мачте кроваво-красный турецкий флаг с полумесяцем и звёздами. Этого русские моряки стерпеть не могли. Уже через полчаса в приёмной местного армейского начальника генерал-майора Салова сидел лейтенант гвардейского…