Проза

Поэтому, чтобы хоть как-то затруднить Наде поиск Толяна, привнести в него хотя бы малую искру азарта и тем самым, пусть и ненадолго, но всё же отсрочить тягостный момент его неминуемого задержания, мы затаились в бане. Ясное дело, что спокойно посиживать себе в светлой зале, заперев для верности дверь в сенях на засов, — куда надежнее, чем протирать штаны в тесном, полутемном предбаннике, но, во-первых, заградительные домашние покои изначально предназначались для ублажения вечно истерзанной болезнями…

Это тот конец, который распадается в моем мозгу. Кислые стены разложений плюются ветвями холодных брызг стали. Игра не окончена, потому что у меня есть ненависть. Это конец, но не для тебя, не для меня, не для нас. Ты умираешь оттого, что… бац!!! И у меня есть голос! Он поет… умирай рано, но весело. Если ты сыграешь мелодию, то я спою песню. Твой конец, мой конец. Люди умерли. Где луна, там и солнце. Они гниют вместе. Пролегая, ползет темный свет. Точка, запятая, скобка, кавычка. Везде ищешь смысл.…

Услышав за окном шум сирены, я вышел на балкон посмотреть, в чем дело. Рядом с моим подъездом припарковалась машина «скорой помощи». «Интересно, к кому это они приехали?» – подумал я. Может быть, к какому-нибудь алкоголику, у которого с перепоя остановилось сердце? Или к девчонке, которая решила вскрыть себе вены из-за неразделенной любви. А еще есть такой вариант, что к пареньку, подравшемуся с кем-то на улице и получившему серьезную травму. Какая впрочем, разница? Я вернулся обратно в комнату и…

Вчера я купил в магазине три связки бананов. Последнее время я питаюсь исключительно одними бананами. Вся остальная пища мне опостылела. Я покупаю по несколько связок сразу и за день, за два, как правило, с ними расправляюсь. Вот и на этот раз я купил три связки здоровенных желтых бананов. Положил их на кухонный стол и отправился в ванную. Начал преспокойненько принимать душ. И в этот самый момент за дверью послышался подозрительный шум. Было ощущение, будто бы кто-то пытается выломать дверь. Я накинул…

Алексей Зайцев Бессонница Долгое время мне снилась огромная огненная голова. Она открывала зубастую пасть и пыталась меня проглотить. Сон был настолько реальным, что я начал бояться спать. По правде сказать, я вообще перестал это делать. Ложился в кровать и не смел сомкнуть глаз. Просто лежал и тупо таращился в потолок. Я продержался без сна целых пять дней. Скажу честно, это далось мне с большим трудом. Под глазами у меня возникли большущие синие круги, руки стали трястись, а кофе был признан…

Сон, который я видел, прямо скажем, был неприятным. Из тех, что лучше бы и вовсе не снились. А снилось мне, будто я шел по улице и постоянно натыкался на супружеские пары. Ну буквально-таки на каждом шагу. То тут, то там предо мной появлялись мужчина и женщина, женщина и мужчина. Все пары держались за руки и шептались, проходя мимо друг друга. Причем говорили лишь женщины. А слышал их только я. Даже мужья не слышали, а точнее, не воспринимали, пропускали слова своих жен мимо ушей. Зато женщины бормотали…

Алексей Зайцев Боязнь носков Страх перед носками мучил Антона Семеныча всю его сознательную жизнь. Как только он просыпался и вставал с кровати, чтобы начать собираться на работу, страх пронизывал его насквозь. Подолгу он стоял перед шкафом и ждал того трепетного момента, когда его придется открыть. Потом совершал сей поступок и извлекал оттуда пару новых носков. Около пяти минут Антон Семеныч смотрел на них совершенно отупевшим взглядом и молча их боялся. А все из-за того, что считал, будто бы…

Проклятый дятел настойчиво долбит мне клювом в левый висок. Теперь он прилетает гораздо чаще, чем раньше. Теперь он прилетает утром, вечером и ночью. Садится мне на голову и начинает настукивать свой дурацкий мотив. Спустя пятнадцать минут создается ощущение, будто вся левая щека парализована. Левая бровь изгибается восьмеркой. Я сам не знаю, как такое может быть. Но я уже не удивляюсь. Я просто хочу убить дятла. Пытался его отравить. В течение трех лет смазывал висок специальной мазью и глотал химические…

Некоторое время назад я превратился в василиска. Превращение происходило постепенно и потому осталось мной практически незамеченным. И вот теперь я имею дело уже с результатом, – я стал грозным существом, способным убить взглядом любое живое создание и змеею проползти в любое укрытие. Слова мои подобно огню обжигают теперь человеческие души, и прожигают сердца. Собственное же сердце укрыто под непробиваемой чешуйчатой броней. Опасное, ядовитое чудовище я брожу по темным улицам и раню окружающих людей.…

Да, все-таки, что ни говори, а все велосипедисты порядочные подлецы. Вечно они норовят выскочить у вас из-за спины, да так внезапно, что вы даже не успеваете сориентироваться. А велосипедисты тем временем, что есть мочи, жмут на свой проклятый звонок, надеясь, видимо, напугать вас до умопомрачения. Надеясь, что ваше сердце разорвется от неожиданности от этого мерзкого звука либо лопнут ваши барабанные перепонки. И в тот момент, когда вы, оглушенные изданным ими противнейшим звоном, медленно оседаете…

– Тогда, может, возьмешь рубин? – я достал из кошелька самую дорогую вещь, которой владел. – Нет, – упрямо ответил старец. – Чего же ты хочешь? – растерялся я. – Отдай мне свой бурдюк с водой и верблюда. – Ха! А что же я буду пить? – Тут неподалеку есть деревня... ты легко доберешься туда, шагов за семьсот. Я думаю, ты выдержишь такой путь и без воды. – Ну не знаю... – Думай сам. За деньги, которые поможет тебе найти этот компас, ты сможешь купить сто бочек воды и пять сотен лучших верблюдов.…

Потом Гамлет брал острое лезвие и пытался вскрыть себе вены, потому как жизнь его такая ни черта не устраивала... И еще у него умер отец. А от чего неизвестно. Возможно, инфаркт.

Долгое время я оставался голодным. Стоило мне сесть за стол, как тут же со всех сторон слетались гарпии и пожирали мою пищу. У всех гарпий были лица фотомоделей, крылья птеродактилей и когти, как у пантер. Все они были бледны, как мертвецы, и голодны, как дети в кафе-мороженое. Гарпии хватали и тут же проглатывали лежащую на моем столе пищу. Особенно нахальной была гарпия с лицом похожим на лицо Линды Евангелисты. Прежде чем выхватить у меня из рук мое нехитрое лакомство, она еще успевала подлететь…

Не так давно я нашел на улице одну фотографию. На ней изображены ярко-красные женские губы. Я бы даже и не поднял ее, если бы губы не были запечатлены так натурально. Создавалось ощущение будто бы они живые. Такие влажные. Готовые тебя заглотить. Я украдкой оглянулся по сторонам и тайком положил фотографию себе в карман. Придя домой, я долго не мог на нее налюбоваться. Губы были потрясающими. Они манили своей неприкрытой порочностью. Я не удержался и поцеловал их. На секунду мне показалось, будто…

Я стоял между двух дорог. Первая была давно уже мне знакома и много раз хожена. Вторая манила своей новизной, но была сплошь в камнях и всем своим видом демонстрировала долгий и трудный путь. Я никак не мог решиться по какой дороге мне пойти. И тут в голове у меня возник прекрасный внутренний голос. Он спросил меня: – Пойдешь по старой? Это вернее. Ты ее знаешь. От нее нельзя ожидать ничего плохого. Я не ответил. – Пойдешь по новой? – спросил он. – Но она ведь уже кажется, дала тебе понять своими…

Алексей Николаевич Кавагоэ с детства очень любил книги. И считал их единственными своими настоящими друзьями. Поэтому именно с ними он проводил большую часть своего жизненного времени, предпочитая общение с буквами общению с людьми. Дома у Алексея Николаевича все было буквально-таки завалено книгами, книги лежали на шкафу, на письменном столе, стульях и даже на крышке старого черного пианино. Но так уж получилось, что в свое время Алексей Николаевич имел неосмотрительность жениться и поэтому к своему…

У нее из-за спины вышел стройный и сильный красавец-лесоруб и широко мне улыбнулся.

Мы шли по дороге, уходящей вдаль. Место было мрачное и сырое. Небо темное. Несмотря на то что мы очень спешили, я останавливался у каждого черного камня и оставлял на нем записи. – Зачем ты это делаешь? – спросила она. – Просто, чтобы помнить наше прошлое. – Это неправда. Ты упрямо ставишь заметки только на черных камнях, совсем позабыв про белые. Когда мы дойдем до конца дороги и разойдемся в разные стороны, ты будешь помнить меня только по черным записям. Почему ты так поступаешь? Тогда…

– Это сердце твоего самого злейшего врага, – сказал он, – того, кому проще всего тебя уничтожить. Когда ты вонзишь в него волшебную иглу, сильная боль сдавит грудь его обладателя. Спустя несколько минут он умрет от разрыва сердца. Я поблагодарил колдуна и вышел из пещеры. Было приятно снова оказаться на свежем воздухе и не иметь больше дел с этой укутанной в черный плащ фигурой. Я отошел от его пещеры подальше. Посмотрел на шелковое сердце. Интересно, кому бы оно могло принадлежать? Кто на самом…

В девятнадцать часов тридцать пять минут я направил дуло пистолета ему в лицо и выстрелил. В девятнадцать часов тридцать две минуты он спросил меня «Сколько времени?» Я ответил: «Боюсь у меня нет с собой часов». Он презрительно ухмыльнулся и добавил: «Ну и вали тогда отсюда к черту, дебил». Он был одет в красную майку с нарисованной на груди собачьей мордой и черные джинсы. Мне показалось, он был невероятно толстым. В девятнадцать часов пятнадцать минут я шел по улице, путаясь в собственных мыслях…