Проза

Ты, прощаясь, не смотрел мне в глаза - ком холодного снега на картине. Зеркало, отразившее слёзы на лице - почти прозрачные капли воды, превратившиеся в колючие наросты на замёрзшей глади озера. Как удар в спину, предательство - "прости, не могу больше", - чёрные облака, нависшие над миром, скованным морозом. И бесконечная, выстуживающая сердце, вьюга... Кисть падает. Картина готова. Счастлива ли я? Не успеваю почувствовать, потому что проваливаюсь в сон... * * * Больше…

empty-line > Андрей выходит на крыльцо и тихонько садится рядом. Достаёт сигарету. Я зажигаю спичку. Руки беспомощно дрожат. От холода? Я смотрю в его глубокие, тёмные глаза и понимаю - от страха.

Он спустился в луга, напоённые росой, окунулся в свет розового солнца, в глубину утреннего неба, дотронулся до земли, дышащей влагой, вдохнул аромат едва раскрывшегося цветка и напился серебристой воды, зачерпнув её пригоршней из ручья. Он чувствовал, как всё его существо растворяется в этой гармонии, становится частью мира, живущего своей жизнью. ...Раскинув руки в стороны, он лежал на спине, вглядываясь в небо. Над ручьём повис розовый туман, не давая высохнуть росе, капли которой блестели…

– Крупная рыба, – насторожился я. – До меня, – тихо продолжал Прэко, – дошла более чем интересная информация по поводу его… деятельности . – Дай угадаю, – ухмыльнулся я. – Куча грязного белья, взятки, подкупы и прочие радости современной обыденности. То есть то, что интересно. Верно? – Само собой разумеется. А чем еще ты собираешься привлекать массовое внимание? Научными статьями и моральными проповедями? Смешно. – Действительно. Выкладывай. – У меня есть хороший информатор. –…

Изжив свои прежние иллюзии о возможности получить реформы из рук Испании мирным путем, Рисаль осознает необходимость объединения филиппинцев, сплочения национальных сил. Он создает первую национальную политическую организацию — «Лигу Филиппин», но подвергается аресту и ссылке на далекий остров Минданао. Рисаль оказывается оторванным от развивающегося революционно-освободительного движения. Когда в 1896 году на Филиппинах вспыхнуло восстание, колониальные власти поспешили казнить Рисаля. Филиппинский…

Ты ве­ришь? И ес­ли бы я толь­ко ус­пел из­ви­нить­ся. Глу­боко вды­хаю хо­лод­ный, поч­ти ре­жущий гор­ло, воз­дух и еще раз смот­рю на не­бо. А за­тем не раз­ду­мывая, рез­ко от­талки­ва­юсь но­гами от зем­ли и па­даю в эту страш­ную без­дну, за то­бой. На­де­юсь, мы еще ког­да-ни­будь встре­тим­ся. Ты ведь заг­ля­нешь ко мне в Ад, ми­лая?

empty-line > Хо­тя, пос­ле на­шего пер­во­го от­кро­вен­но­го раз­го­вора за дол­гие ме­сяцы мол­ча­ния, я на ка­кое-то вре­мя дей­стви­тель­но стал луч­ше о Ней ду­мать, мне бы­ло так хо­рошо на ду­ше. Да и Она го­вори­ла, что у неё не бы­ло ни с кем от­но­шений луч­ше, чем со мной. Я ку­пил­ся на лесть, как маль­чиш­ка. И да­же пы­тал­ся пи­сать Ей пер­вым, а ей бы­ло не­ког­да - деп­рессия, мол. И от­че­го, спра­шива­ет­ся? С од­ним по­руга­лась, дру­гой счи­та­ет по­тас­ку­хой, а тре­тий…

Грусть. Состояние души. Настроение. Грусть соседка печали. А печалиться грех. Но ведь все мы грешники. А грусть бывает разная. Светлая к примеру. Осенняя, когда багряные листья срываются с темно-коралловых веток. Лужи глядят в грязное небо, спорящее в этом с землей. А ее поливает дождик. Чистые капли плюхаются и окрашиваются грязью. Листва тихонько преет, рождая ни с чем не сравнимый запах - аромат осени. Сидя на подоконнике, глядя через стекло и слушая музыку ты придаешься светлой грусти. Лето уже…

  - Сэсси.   - Не смей так называть меня! Эта дурацкая кличка мне совсем не подходит! И что б ты знал, у меня есть имя!   Так, это мне уже начинает надоедать, нужно как-то быстро успокоить девушку. В этом деле главное одно: успеть отрезать нужный провод в бомбе замедленного действия, иначе взорвётся, костей своих ещё не соберёшь. И тогда я пошёл на самые крайние меры - стал жилеткой для слёз красотки. Сначала я крепко обнял ее, выдерживая все громкие эпитеты, которые градом сыпались на меня,…

Кусочки идеального дня в каждом из прожитых, и в каждом из будущих, - загадочная незнакомка едва касается ладонью моей руки и улыбается. Что за странный разговор? – думаю я. - Я просто соскучилась, вот и говорю, что попало. Правда, хочу, чтоб ты помнила: эту встречу, мои слова, свои ответы – в каждой фразе крупица истины, верно? – она улыбается шире и от ее глаз к вискам бегут лучистые морщинки. - К чему этот разговор? – недоумеваю я. – И ваше лицо, кажется мне таким знакомым… - Все…

Настоящее.                 Александр не знал, сколько прошло дней с того момента, когда имперские войска пошли на штурм города. Может, прошло пять дней, может неделя. Вместе с мамой они прятались в своей хлипкой хибаре, стараясь не выходить без надобности на улицу. Лишь изредка мама уходила на некоторое время, стараясь найти какие либо продукты для себя и Александра. В такие моменты Александр смотрел в щель, во входной двери, стараясь разглядеть, что творилось на их улице. Он видел, как по улице…

Это зло и обязало меня, еще и еще раз напомнить уцелевшим защитникам крепости, о тех страшных днях, чтобы каждый из них вспомнил и теперь, вдалеке от Родины, черноморских героев без орденов и медалей, не как краснофлотцев в советских бушлатах, а как верных патриотов России и вспомнил ту правду пагубных сталинских оборон города, о которых так мало знзет наша послевоенная зарубежная молодежь. Я хочу вспомнить о тех погибших, которые не по своей вине воевали за сталинский социализм. …

На перемене к двери класса подходит Дашка: «Слушай, у тебя ведь на четвертом уроке – окно? Посиди с моими 15 минут. Я им задание дам. А?» - Ладно, - вздыхает Я-подруга, - посижу. (Так, накрылись мои тетради. Придется дома проверять.) Гавриков! Еще раз приблизишься к Ане, я тебя в класс загоню! - Нет, этот день, наверное, никогда не кончится! – Я-я уныло смотрит в окно. – Сколько там до конца урока? Боже, еще семь с половиной минут! - Написали? – Слышит оно резкий голос Я-училки.…