Проза

Пролог Кот: В общем вот такая история. Я в шоке, честно говоря.... Весельчак. У:   Понятно… Кот:   Не могу зайти ни с одного аккаунта, а когда создаю новый – та же картина, надпись во весь экран, ну я скрин тебе скидывал. Весельчак. У:   Ты словил перманентный бан, и по айди, и по железу, поздравляю. Пиши жалобные письма админам в техподдержку. Кот:   Уже. Ответ тоже получил – бла, бла, РМТ, идите лесом… Бесполезно короче. Ты представляешь, на сколько там осталось?! Там…

Но только не сегодня. Сейчас два часа ночи и Эльса очень устала, ей хочется одного: лечь спать. Но не тут-то было, ведь бабушка снова кидалась дерьмом в полицейского. Все сложно. Почти как статус в Фейсбуке. Эльса обвела взглядом маленькую прямоугольную комнату и зевнула так отчаянно, будто пыталась проглотить собственную голову, сомкнув челюсти на затылке. – Говорила я тебе, не лезь через забор, – пробормотала она себе под нос и посмотрела на часы. Бабушка не ответила. Эльса сняла шарф…

И в самом деле, на его страницах автор заводит пристрастный разговор, перемежающийся с личными воспоминаниями, о разных вещах и внешне вроде бы совсем не соприкасающихся сферах – о внешней и внутренней политике, аграрных отношениях и земельной собственности, развитии промышленности и торговли, научных открытиях и военных действиях. Внимание писателя привлекают железнодорожные катастрофы, судебные процессы, увлечение интеллигенции спиритизмом, распространение самоубийств среди молодежи. Его беспокоит…

Спустя самое короткое время воз так облепили, и такая густая толпа окружила его, что старикам, сидевшим на завалинках, стали только видны шапка торгаша и верхний конец дуги над ушами его клячи. Все разом говорило, тискалось и осыпало расспросами торгаша, который решительно не знал, куда повернуть голову. «Кумач есть?..» – «Покажи тесемку…» – «Почем иголки?..» – «Эй, слышь, на яйца меняешь?..» – «Девушки, касатушки, глянь-кась, серьги-то, серьги!..» – «Ой, батюшки, задавили!..» – «Куда лезешь?..…

Полтора-Ивана был могучий и прекрасный, как статуя, юный, но в то же время очень зрелый, звероподобный зек. Сроку у него было в общей сложности 485 лет плюс четыре смертных приговора, отмененных в последний момент самим великим Сталиным. Именно Полтора-Ивану, а не какому-нибудь адмиралу вождь поручил провести «Феликса» с живым товаром на Колыму. Как так – зеку поpучил командовать этапом? Вот именно зеку, но не какому-нибудь охламону, как мы с тобой, а самому Полтора-Ивану! Секрет в том, что у «Феликса»…

– Святая правда, штурмбаннфюрер: они сами избрали свой путь в вечность… любимцы смерти. Тем более, что на сей раз им еще суждено вернуться. Утверждение Скорцени руководителем секретной службы СС по созданию оружия особого назначения [1] явилось для вице-адмирала полной неожиданностью. Но как только он узнал, кого именно фюрер назначил на пост только что созданной сверхсекретной службы, то понял, что «морское оружие смертников» будет создано даже в том случае, когда отбираемые им, Хейе, смертники…

– Я о них и думаю, глупая вы женщина! Мне хотелось бы, чтобы их головы были заняты боевыми искусствами, а не забиты, как ваша, мечтами о замужестве и богатстве! Поезжайте к этому Бингли, раз уж вам так того хочется, но позвольте напомнить, что ни одна из наших девочек не может похвастать чем-то особенным; все они глупы и невежественны, как и их мать, разве что у Лиззи инстинкт убийцы поболее развит, чем у сестер. – Как можете вы, мистер Беннет, так оскорблять собственных детей? Вам доставляет удовольствие…

По узким улочкам изредка проезжали грузовики, колесили велосипедисты и пробегали небольшие стайки коз… Такой, ничем особо и не приметный поселок. Но именно в Приморском началась эта история великой любви… * * * Во дворе небольшого, но уютного поселкового детсада гуляли пятилетние дети. Воспитательница наконец рассадила малышей по скамеечкам. – А теперь давайте поговорим о нашем будущем. Вот, Володя, кем ты хочешь стать, когда вырастешь? Володя, серьезный мальчик в очках, неторопливо встал:…

Радости товарищам он доставлял невыразимое количество. В первом же карауле Анваров забыл, что должен говорить часовой при приближении разводящего со сменой, и на всякий случай, передернув затвор, уложил всех в снег. Через полчаса, когда камрады превратились в свежезамороженные овощи, Щюрка смилостивился: – Вставайте. Я пощютил. Что на тактике, что на философии сын Востока впадал в ступор при любом, даже самом безобидном вопросе. Сдавать экзамены его за руку водил ротный. Зато стрелял он великолепно…

И вот, наконец, русский вариант книги Кира публикуется в первозданном виде, без последующих «датских примесей». Естественно, с благословения любезного Олуфа Харальда. Семен Злотников 1 Я знаю, мне нет оправдания, и пишу эту исповедь не потому, что ищу прощения. Нет кары, соразмерной тому злодеянию, что я совершил – пускай по неведению, пусть по злой воле. Коварство, проклятье и рок – лишь слова, неспособные передать и сотой доли несчастий, доставшихся мне от рождения. Пережитое…

Дела были плохи! Харьков и Орел, где на заводах создавались танки, были уже захвачены немцами, Кировский завод в Ленинграде – блокирован, а Свердловск и Челябинск только сейчас разворачивали серийное производство новых танков. Чуянов отговорил с Хрулевым и сказал сам себе: – Вот еще наши заводы остались – сталинградские! Но одна-две хорошие бомбежки – и нам амба! О чем т а м думают?.. На юге страны уже разворачивалась армада немецких танков. * * * Военные врачи-психологи вермахта, постоянно…

– Гляди, наш дядя Юхим в карете-то золотой едет, а с ним господа-то всякие, вельможные да важнецкие… Граф Иоахим Бонде состоял в свите зятя русского царя, он не стал чваниться, облобызав Рычковых приветливо: – Вы были моими добрыми друзьями в Вологде, теперь я в Москве стану вашим сердечным доброжелателем… По его настоянию герцог сделал батюшку своим «гоф-фактором», и тогда же решилась судьба Петруши Рычкова. – Вот что! – сказал ему отец. – Ныне коммерция да науки меркантильные отечеству…

– Живем помаленьку. Но я сейчас говорю не из Бринкли. Я в Лондоне. – И надолго? – Сегодня же вечером обратно. – Тогда приглашаю вас на обед. – Извини, сегодня не получится. Я договорилась перекусить с сэром Родериком Глоссопом. Ну и ну. Вот уж с кем бы я ни за что не согласился обедать, так с этим знаменитым психиатром; по правде говоря, мы с ним в натянутых отношениях с той самой ночи в доме леди Уикем в Хартфордшире, когда я, по наущению хозяйской дочери Роберты, в сладкий предрассветный…

Ярослав сидел около большого, во всю стену, окна кафе, непривычно закинув ногу на ногу, и нервно постукивал тонкими пальцами по столу. Перед ним стояла уже вторая чашечка эспрессо – столь не любимого раньше, но едва ли не боготворимого сейчас. Уже с утра организм требовал крепкого кофе, и Яру, скрепя сердце, приходилось соглашаться. Раньше он редко пил кофе, а если и пил, то предпочитал латте. Или, на худой конец, американо. «Лучше бы я курил, вместо того чтобы эту муть глотать», – злобно подумал…

Так он пробирался среди пурги, нащупывая дорогу глазом и ногой, то исчезая совсем, то снова выныривая, туманный в своем темном пальто, как зимняя рыба во льду. Плохо было рыбе во льду, бросало из жара в холод – сейчас бы не метель месить, а пристроиться в кабинете, листать истории болезней, и чтобы старшая медсестра чаю принесла, горячего, сладкого. Ветер ударил в лицо мелким льдистым песком, ослепил, перебил дыхание. Святый Боже, Святый Крепкий, бессмертный… Будь его воля, ни за что бы не вылез…

Оторвав парочку номеров, запрыгнула в маршрутку и, сунув в уши наушники, решила съездить по адресам этих кафешек. Была ни была. А вдруг повезет? Выскочив из пропахшей чьим-то тройным одеколоном маршрутки, шагнула на тротуар и тут же свалилась в ещё не просохшую лужу, больно ударившись коленками. – А чтоб тебя! – воскликнула в сердцах, когда обнаружила, что стало причиной падения. Моя новенькая, лакированная туфелька застряла в решётке слива и сломался каблук. – Вам помочь? – послышалось откуда-то…

Мужчины похищают ребенка и остаются положительными персонажами? Да запросто! (Алексей Сальников) Глава 1 Людям свойственно преувеличивать «Чезаре Борджа зарезал зятя из-за любви к собственной сестре, состоявшей в интимной связи с их отцом – Папой Римским». Таня оперлась подбородком на руку. Ветер переворошил страницы. Ветер стального голубого цвета. «Не образец морали, конечно, – подумала Таня. – Но, во всяком случае, не убожество». Больше всего на свете ее удручало убожество.…

История происхождения этого шрама Сергею была известна давно, ее рассказывал отец, да и от самого Очитухи приходилось слышать. Вспоминая этот случай, старик всякий раз добавлял к нему что-то новое, видимо, мелкие детали стерлись в его древней памяти, и он был вынужден их сочинять. Вот это и было дорого Сергею. Он любил слушать негромкую речь старого таежника, в которой эвенкийские, бурятские и русские слова как-то плавно перемежались между собой, образуя дивное северное наречие. Сергей знал, если…

Напутное слово В. Астафьева «Дорогой Анатолий Никифорович! Повесть хорошая. Прочитал я её с большим удовольствием, многое было для меня ново и внове. Дай Вам Бог и далее удачи, здоровья и радости в работе» В. Астафьев 27 августа 1979 г. г. Вологда». (Виктор Астафьев об «Оренбургском платке») Доброму роду нет переводу Опыт литературы исподволь приучил нас к мысли, что история, действующие лица истории – это в общем чаще всего резкие индивидуальности, мощно заряженные…

«Слава в вышних Богу, и на земле мир, и в человецех благоволение!» Холодина над Васильевским островом стояла неимоверная. Вызывая дрожь, со стороны речки Смоленки дул студёный ветер. Со звоном луговых колокольцев мотались обледеневшие ветки деревьев, подкрашенные голубоватым лунным светом. Чёрные на тёмном, раскинули крылья могильные кресты на кладбище. Перекрестившись, женщина подумала, что ежели будет на то Господня воля, и она ляжет в эту землю, омытую слезами петербургских дождей. * *…