Проза

– Курите? – предложил ей. Она мотнула головой. – Ну, что ж, – убрал он пачку, – расскажите, Любовь… мм-да, интересное имя. Любовь, ох-хо.., как вы выщли на эту тему? Несницкая начала говорить и к удивлению своему говорила легко, не запинаясь, без обычного своего первоначального стеснения, и мысли вдруг откуда-то брались яблоком на голову. Подлинник курил, щурил в улыбке глаза, изредка кивал и вставлял слово. Несницкая вдруг поймала себя на том, что слушает не его слова, а голос, и от звука…

– Здоров. – Тогда что с тобой, а? – Не знаю… – ответил с места Алекс и опустил глаза. – Печально, что ничего не знаешь. Печально. Доиграешься ты… Исключат тебя! Соседка мальчика по парте, широко улыбнулась, услышав последние слова географички. Алекс взглянул на неё и увидел оголённые брекеты. – Не исключат… Я исправлюсь. – произнёс он тихо. – Не исключат… Я исправлюсь. – повторил он, заметив, что, слова, сами вылетают из его уст и он ничего не может с ними сделать. – Не исключат… Я исправлюсь.…

Иди в путь вместе с Духом. И ты решишься идти вместе с Духом, не зная дороги и того, что тебя ведёт Дух. В пути иногда ты плачешь, принимая неизбежную боль и отрекаясь от заветной мечты, но ты всё же идешь. В пути иногда ты смеёшься, принимая подарки судьбы и разочаровываясь в них, но ты всё же идешь. В пути иногда ты забываешь свою цель, гоняясь за ложными идеалами и проклиная неизвестность, но ты всё же идешь. Ты начинаешь жаловаться Духу, но он молчит, ибо тебе нужно продолжать идти. Ты начинаешь…

Очевидный ответ – талант автора или достоинства произведений – здесь не подходит, поскольку среди этих писателей есть настоящие мастера (Джек Кетчам, Томас Тессье, Рэмси Кэмпбелл, Грэм Джойс), и каждый по-своему великолепен. В своем предисловии к «Девушке по соседству» Кинг говорит, что «в каком-то смысле Джек Кетчам – герой для всех нас, пишущих в жанре ужаса и саспенса… Его книги – мощные и живые, чего не всегда можно сказать о работах его более знаменитых коллег по цеху – взять тех же Уильяма…

Удивленная соседка попробовала утешить рыдающую девушку, постаралась ее успокоить, попутно выясняя причины такой истерики. Но Инга никак не реагировала на внимание соседки. Прошло больше часа, прежде чем цыганке удалось узнать причину переживаний незнакомки. Опытная в практических и сердечных делах женщина сжалилась над бедной девушкой и произнесла очень требовательным голосом: – Сейчас же прекрати рев! Я тебе помогу. Я очень много чего умею. Вот смотри! – она ткнула в пиджачок Инги пальцем. –…

– Знаете что, давайте поднимемся ко мне, здесь рядом моя квартира. Она поначалу не отвечала. – Это ни к чему, – наконец произнесла она. – Не бойтесь, я вам не сделаю ничего плохого, вам нужно согреться, можете ничего не говорить… Девушка перевела на меня взгляд. – Чего вы хотите? – Собственно, ничего, я же уже сказал. Установилась пауза. – Ну так как? – вновь спросил я. Она продолжала молчать. Вдруг взглянула на меня. В её глазах я прочёл что-то вроде предостережения. – Хорошо……

– Чье распоряжение? – глаза Александры Федоровны потемнели, словно их накрыла внезапная тень. – Председателя Всероссийского центрального исполнительного комитета Свердлова. – Он русский? – Императрица в упор посмотрела на Яковлева. – Нет, – не отводя взгляда и немного помедлив, ответил он. – Как его настоящая фамилия? – в глазах Императрицы проскользнула нескрываемая тревога. Это не ускользнуло от Яковлева. До сих пор ему казалось, что Императрицу интересует только ее семья. Все, что происходило…

Но в годы «культурной революции» университетское образование выжигалось калёным железом, а интеллигенты уничтожались. Мало кому удалось пройти через эти мельничные жернова и выжить. Сегодня ситуация изменилась к лучшему. В мировых рейтингах вузов восемь китайских университетов входят в топ-200, а тридцать – в топ-500. Но в то же время всего 4 % населения имеют высшее или среднее специальное образование. Часто меня ставит в тупик диковатое поведение какого-нибудь местного жителя. Но всякий раз я…

Утвердившись, мраморный шар распался на две половинки, которые тут же растаяли в чёрном дыму, словно камень, хранивший пассажиров во время удивительного путешествия, не выдержал встречи с Землёй. А когда дым рассеялся, стоящий на крыльце Шаб широко улыбнулся и крикнул: – Далеко же ты забрался, брат мой! Приветствуя Безликого и его свиту. PUNTO «Особенное удивление вызывает тот факт, что подавляющая часть земной фауны не имеет представления об Отражении. Я изумлён, ибо на Аммердау День…

Надеюсь, эта книга не оставит читателя равнодушным, и уж во всяком случае уверен, что она откроет много нового тому, кто удосужится дочитать ее до конца. С уважением и любовью, Евгений Воронянский. Гробница Нитокриды «Мене, текел, фарес» («Исчислено, взвешено, разделено») (Даниила 5:30). «…И Вавилон, краса царств, гордость халдеев, будет ниспровержен, как Содом и Гоморра… Не заселится никогда и в роды родов не будет жителей в нем; не раскинет аравитянин шатра своего и пастухи со стадами…

Сегодня утром я пробудилась из-за того, что под моим окном мальчишки из прилегающей к моему дому школе делились впечатлениями о проведенном вечере и для вящей образности употребляли разные выражения. У меня защемило сердце от осознания того, что, если бы я проснулась в другой стране и не услышала бы этого, я бы поняла тогда ясно, до боли, что значит быть чужестранкой, до глубины своего внутреннего «я» ощутила бы, что это и называется ностальгией, потому как есть знаковые вещи в этом мире. И этот…

Но времена шли и неожиданно изменились. Теперь в бурных волнениях перестройки и гласности немало демократических скороспелок были готовы поменяться с Городинским одежкой, сменить комсомольский пиджачок на героическую телогрейку. Но сам Городинский оказался от всего этого далек. И ранее казалось, более своих слушателей, он уверяет самого себя. Так что теперь – то есть два года назад, Городинский неожиданно собрался и уехал вместе с женой, которая когда-то терпеливо дожидалась возвращения Городинского…

А чтобы нам не умереть от серьезности, есть Тонино чувство юмора, котик в чемодане, котяра на холодильнике…Или пойди, путник, погляди в светлой печали на псевдоантичный фриз, умились, как жадюга Циммерман кормит баранкой антилопу гну… и Бог тебя простит . Елена Ванеян Глас хлада тонка Человек культуры живет на всем громадном пространстве мировой культуры . Антонина Калинина – филолог-античник, переводчик с нескольких языков (а в числе переводимых авторов такие разные и глубокие поэты,…

– Вот видите, все это время накопившаяся кровь давила на мозг, калечила его, поэтому и восстановление идет медленно. Так они беседовали каждый день: Сергей Иванович объяснял, успокаивал, обнадеживал. Лена внимательно слушала, чтобы не пропустить важную информацию, соглашалась и лишь изредка что-то показывала жестами: увы, пока по-другому она объясняться не могла. Много дум роилось в ее голове: что делать дальше, куда двигаться, как вернуть свою жизнь в привычное русло?  Но одна мысль постоянно…

Тогда его встретила дородная, лет сорока с небольшим, женщина. Внимательно выслушав причину, которая привела сюда вчерашнего студента, она помогла ему снять сапоги, усадила к горячей, пышущей теплом и уютом русской печи, а сама, усевшись напротив, жалостливо начала разглядывала молодого корреспондента. – Как звать-то тебя, милок? – Владимир Сергеевич! – с достоинством представился Бойков, но тут же спохватился и, покраснев, пролепетал: – Можно просто, Вова. – Во-от, – протянула хозяйка, наливая…

Попробую проиллюстрировать: Анна Марковна и вареная колбаса Жил-был у Анны Марковны один случайный роман с директором заместителя. Давай разевай карман или пошире рот свой — что ж, случилось и так. Тучная Анна Марковна поднимается на чердак. Желтая паутина, пара рваных чулок. На тучную Анну Марковну опрокидывается потолок, с полок летят газеты, как если бы кто бросал, как если бы кто-то пьяный, стоп-кран, карантин, вокзал. Жаль, думает Анна Марковна, всех дел-то на два часа.…

* * * Вытолкнутые советским духовным прессом на Запад, лет за двадцать до нашей встречи, после эмигрантских мытарств (особенно нелегких для гуманитариев), преподавая и выпуская при этом литературно-философский журнал «Гнозис», встречаясь с последними могиканами русской эмиграции первых волн, но так и не вписавшись в контекст жизни «Американской империи», они вернулись в бурно меняющуюся Россию 90-х. Что же принесли с собой эти странники, казавшиеся нам уже немного иностранцами? Виктория прочитала…

Что же касается «обычных» стихотворений Юрия Орлицкого, то наибольший интерес представляют все же именно верлибры, как самая органичная и естественная для поэта форма (сказанное вовсе не означает, что у Орлицкого нет замечательных рифмованных стихов или они удаются ему в меньшей степени, чем свободные стихи; дело тут, возможно, во вкусе и личных предпочтениях пишущего эти строки) . Если бы мне сказали: «Назовите основное качество стихотворений Орлицкого, что их отличает», я бы ответил коротко…

«любая вещь способна тайной стать…» любая вещь способна тайной стать: мы тихо спим на лопнувших матрасах и радовать нас могут только те, в которых хоть на миг проклюнется душа, — их лица отделяются от стел, опускаются подо льдом плоти, а источник жара их понемногу оживляет > перевел Виталий Асовский < «шрифт снежинок уборист, но я все равно…» шрифт снежинок уборист, но я все равно узнать тебя не могу, потому что остынувший ветер сжимает листья растений и бронею…

Г-жа Морлэнд была женщиною очень доброй и хотела, чтобы дети ее стали всем, чем надлежит стать детям; однако дни ее были столь заняты родами и воспитаньем малышей, что старшим дочерям неизбежно приходилось крутиться самим; и что уж тут особо удивляться, если Кэтрин, по природе своей героизмом не располагавшая, в четырнадцать лет предпочитала крикет, мяч, верховую езду и беготню по округе книгам – по крайней мере, книгам содержательным, ибо вообще-то, если из оных книг невозможно было почерпнуть и…