Проза

Впрочем, и в нынешние времена дух соперничества не угас, и сейчас проводиться столько разных состязаний, что нашим предкам даже и не снилось. Но что ещё важно, влечение к боевым поединкам в те далёкие времена воспитывалось буквально с пелёнок. Едва у кого в семье рождался мальчик, как его практически тут же начинали готовить к защите родного края. С самого детства, сызмальства, прививали вкус к победе. Так что по понятным причинам появление мальчика в семье считалось великим событием. И уже неважно…

Дождь закапал увереннее. Мужчина рядом с ней тщетно пытался почитать бесплатную газету, погрузившись в историю про серию чудовищных убийств в Вест-Энде. Крыша представляла собой жалкое укрытие, капли падали на газету, взрываясь и размывая типографскую краску до клякс. Громко поворчав, мужчина сложил ее и засунул под мышку. Он осмотрелся в поисках нового занятия, и Дилан тут же отвела взгляд. Ей не хотелось вести вежливую беседу. День как-то не задался. Будильник почему-то не сработал, и с того…

А женщины поначалу шли степенно, переговаривались тихо, будто стыдливо, но с каждым шагом смелели и приободрялись. И хотя каждая из них и не подумала бы одевать свои чувства в слова, но ощущала кожей и волнительным холодком в животе – кто-то большой, добрый, незримый мягко и тепло дышит им в макушки и радуется тому, что они здесь. Ведь вот оно. Тут и воздух слаще и трава зеленей, и всё такое же, как тогда, но… другое. А может, стали другими они – редкие гости, давние беглецы, не забытые, но прощёные…

Зимин помог сесть в машину, поинтересовался, удобно ли. Добрый доктор сразу оценил ситуацию и уже не станет бормотать себе под нос, может быть, в беседе еще и поможет себе жестами для большего эффекта. Он, наверно, очень старательный, этот Золотой Мальчик: не кричит, пытается произнести каждое слово с расстановкой, словно всю жизнь общался исключительно с глухими. Я не глухая, просто иногда накатывает. Моя подруга Инка называет это «здесь слышу, здесь не слышу», а когда особенно сердится, говорит,…

Рассказы в том зеленом томе были собраны в разделы, в которых собраны лучшие рассказы, принадлежащие к тому или иному сборнику. И я, с помощью моих читателей решила поделить рассказы из сборника на разделы. В разделе «Город» – истории, в которых города временами становятся чуть ли не главными героями сюжета, и они очень-очень хотят помочь и подсказать, и помочь. Города так волнуются за своих людей, что того и гляди, передвинут улицы, лишь бы двое встретились. Кто-нибудь не опоздал на работу,…

– Это Любочка. Унд ди цвайтэ Дуся. Сиг ист нихт эхт, – представил ему обеих, отметив, что Дуся не настоящая. Немец рассмеялся: – Ихь фэрштиэ. Мёхьтэн зи мит мир гин? – спросил он. – Натюрлихь, – обрадованно протянул ему руку и вдруг увидел несчастные глаза подружки. Похоже, из всего разговора та поняла, что мы куда-то уходим, а она снова остается одна со своей куклой, – Любочка унд Дуся мит унс гин, кёнтэ? – попросил я гера Бехтлова. – Найн. Мэдхэн хабэн нихьтс цу тун ди цунэ, – обрушил он…

– Гуд монинг, гуд монинг, гуд монинг ту ю, гуд монинг, гуд монинг, ай эм гляд ту си ю! – четко выговаривая каждое слово, продекламировал Веисага. – А не по-английски знаешь? – спросила недовольно учительница, выбросив вперед нижнюю челюсть. Он чувствовал, как она его не любила. – Могу! – ответил Веисага, закипая дерзостью. – Дались ей стихи, – думал он про себя, – ну не люблю я стихов, не запоминаю, что с того. – Раз, два, три, четыре, пять, вышел зайчик погулять, – сделав паузу, посмотрел…

Задумчиво наморщив лоб, она часами простаивала перед зеркалом, изучая цвет своих глаз, которые на первый взгляд казались карими, но, хорошенько приглядевшись, можно было заметить, что на самом деле они темно-темно-синего цвета. Во всяком случае, так сказал Эмиль, ее папа, и Розали на это с облегчением кивнула. Еще не выучившись толком читать и писать, она уже знала названия всех оттенков синего и голубого. От нежнейшего шелковисто-голубоватого, небесно-голубого, серо-голубого, льдисто-голубого,…

С какой болью и страданием помнит автор о друзьях детства, юности, армии, как трогательно описывает деточек. Голод, холод, сиротство, бараки, коммуналки – всё описывается с таким мастерством, что кажется, ты входишь в эти жилища, знакомишься с описанными людьми, и они становятся родными тебе. Кратко, но выразительно показаны врач Екатерина Михайловна, учительница Вера Михайловна, учлёт Коля Рябов и всех объединяющий герой, от имени которого идёт повествование. Фактически короткая повесть «За тучами…

К концу жизни осталось выполнить завет преподобного Серафима: спасись сам – и около тебя спасутся. Это самое трудное. Почему я прожил такую жизнь, а не кто-то другой? Много-много раз моя жизнь могла бы пойти иначе, но шла вот так: Вспоминаю школу, начальные классы. Мне говорят, чтобы пришёл фотографироваться на Доску почета. А вот не иду. И проходя потом мимо Доски, воображаю, что тут могла бы быть и моя фотография, и втайне горжусь, что смог отказаться от обычного пути отличников. Дальше – то…

– Слушай-ка, братан, – начал Артем, – дай посмотреть твой пистоль! И парень, который только что со злобой смотрел на Артема, сконфузился, и протянул пистолет Артему так, как он его держал – стволом вперёд. Артем спокойно взял пистолет за конец ствола и, моментально развернувшись, как в схватке силового единоборства, забросил оружие на глубину озера, убедившись, что в данный момент в том месте нет купающихся людей, а парень с глупой улыбкой проводил взглядом свое утинобойное оружие. – А ты, – Артем…

– Откуда вы звоните? – Из своей комнаты, это не в Принстоне. – Из комнаты, говорите… а родной дом ваш где? – В Гринвиче, округ Фэрфилд, штат Коннектикут. – Приятное место. Вы мне еще позвоните? – Позвоню, только если вы действительно Альберт Эйнштейн. Тогда конечно. Он теребит свои густые белые усы. – А вы загляните в телефонную книгу. Его правая голень ходит из стороны в сторону. Стопа подпрыгивает вверх-вниз. Он разминает икроножные мышцы. Но даже не догадывается, что его нога совершает…

Во-первых, я хочу быть понятым. Самоубийцам не принято сочувствовать. Религия осуждает нас. А закостенелое общество может помочь разве что порицанием. Но мне не дадут соврать те, кто подходил к краю. Когда ты дошел до этой мысли и серьезно ее взвесил, то общественное мнение – последнее на что обращаешь внимание. Психологи? Здесь в России?! Вы серьезно? Я хочу, чтобы здоровые люди (а ведь я болен, это ясно как день) услышали мою историю и посмотрели на своих близких другими глазами. Возможно, если…

– Ты серьезно думаешь, купить у Фури, Эбонитовые стрелы за семь триллионов? – говорил первый. Его кожа была смуглого цвета, а на голове была пышная прическа темных волос, часто залезающих ему в глаза. – Снизь долю сарказма хотя бы на семьдесят процентов. Во-первых, они очень редкие. Во вторых, семь миллионов а не триллионов, – парировал второй парень, с абсолютно белой кожей, более короткими русыми волосами и сутулой осанкой. – Ты серьезно настроен на этот неоправданный риск? Даже если стрелы…

В ночь с 9 на 10 июня 2017 года я ночевала в этом большом прохладном доме и ко мне спускались откуда-то из тонких миров удивительные сюжеты – это были не то чтобы сны, и не то чтобы призрачные видения. Хотя ничего удивительного в этом явлении не было – я ведь постоянно размышляла о судьбе Вацлава Серошевского, великого польского исследователя-этнографа и общественного деятеля, о его любви и об его причудливом жизненном пути. … Мне приснилась Варшава. Конец ХIХ века. Кареты ездят по брусчатке, дамы…

Я недоверчиво поморщился: – Парни просто боевиков насмотрелись. Олег хмыкнул и неопределенно пожал плечами. – Слышал, что на соседней базе недавно чуть не погиб целый отряд? – спросил он. – Нет. – Террористы прокопали туннель прямо под баскетбольную площадку и заложили туда взрывчатку. Солдаты всегда играли в одно и то же время. – Олег глубоко затянулся. – Тогда и произошел взрыв. В тот день ребят только чудо спасло. Начался чемпионат мира по футболу. Кто-то пришел и позвал их. – Не…

Последний только что вернулся из Румынии, где у него был короткий отпуск. Что и говорить, заслужил – герой Крыма, покоритель Севастополя и Керчи! И, между прочим, очень опытный специалист по взятию неприступных крепостей. За свои заслуги фон Манштейн недавно получил звание генерал-фельдмаршала – вполне справедливо… Значит, ему и следует поручить штурм Ленинграда, решил Гитлер, а то одному Георгу Линдеману никак не справиться. И даже серьезное пополнение 18-й армии людьми и техникой ему не поможет…

НЕ УСПЕЛ… « Водоворот У ворот. Солнце жаркое В рот. Магазин пустой Клик-клик-клик…» («Не успел». Токарев К. А.) I – Ты как там? Все в норме? – Ты о чем это? Что не так то? – Ну, вид у тебя уже часа два такой… – Какой такой? – Да черт его знает. То ли задумчивый, то ли рассеянный, то ли безразличный какой-то. В общем, о чем ты мыслишь так долго то? – Дык, а чем мне ещё тут заняться? Склон да распадок разглядываю. Всё еще чисто. Вот и размышляю параллельно…

– Ну, поезжай одна, – резонно предложила Света. – Для себя одной как-то и затевать ничего не хочется, не привыкла я так, – грустно сказала Марина. – А ты через турфирму с группой куда-нибудь поезжай, там всегда найдётся, с кем пообщаться, – заметила Лена. – Не, это точно не для меня, – сразу отсекла Марина такую возможность. – Как сказал один очень хороший, хоть и советский, писатель Михаил Анчаров, «путешествовать надо с тем, кого любишь». А там чужие люди. Вы же знаете, для меня пустой трёп…

Услышав эту фразу, Льевен забыл о полицейском комиссаре и о неприятностях, которые могло повлечь за собой ночное приключение. – Меня обокрали, – сказала Леонора спустя несколько минут, – но, как я вижу, у меня еще осталось кольцо с небольшим бриллиантом. Быть может, хозяин какой-нибудь гостиницы согласится меня приютить. Но, сударь, я стану всеобщим посмешищем, потому что, должна вам признаться, я в одной рубашке. Мне надо бежать, не то я бросилась бы к вашим ногам и стала бы умолять вас сжалиться…