Проза

– Этот дом – большая черепаха, – восторженно пролепетала Алиса, оглядывая голубыми глазами величественный фасад. – Крыша дома – крепкий панцирь, посмотрите, – она ткнула пальцем в воздух и потянула маму за руку. Черепичная крыша напоминала чешуйки. – Мир стоит на трёх китах и на черепахе, ма, это правда? Может быть, наш дом держит весь мир? Может быть, мы – его центр? – Алиса нетерпеливо дёргала ладонь мамы, дожидаясь ответа, а я разглядывал стрельчатые окна. «За такими окнами, – подумал я, – должны…

«Твою мать!» – Вместо приветствия выдал коллегам Иван Андреевич. Те понимающе переглянулись, вопросы задавать не стали – знали, что Ирина Лаптева ему всю душу вытрясла, и о том, что сегодня ни свет ни заря снова блокировала подступы к рабочему месту, тоже знали. Почему-то «жертвой» она выбрала именно Замятина и никого больше из рабочей группы. Остальные могли миновать ее пост беспрепятственно, хоть и виновато отводя глаза, повинуясь иррациональному необъяснимому чувству. Они могли бы смотреть прямо,…

Про себя. Вместо предисловия. Я живу в южном городе, на окраине мира. По вечерам, я вижу, как уставший чумазый бог закатывает солнце за хрущевку. И тени-люди скользят по аллее кто в Вальхаллу, кто в Аид, а кто в абсолютную пустоту, пить пиво и смотреть телевизор. Великие воины тащат валькириям картошку. Праведники лакают на кухне спирт. Алхимики ищут секрет золотого фолловера. А я мечтаю о подвигах. Но каждое утро, вместо меча, беру мусорный пакет и с остервенением швыряю его в разверзшийся…

Мимо шла девушка, увидела собаку и тоже остановилась. Это и была Анна. Видимо, добрый собачий бог послал нам ее. Девушка растерялась не меньше нас: – У меня большая собака, она его не примет, – чувствовалось, что она вот-вот заплачет, – но не оставлять же его на улице… Анна была из тех впечатлительных и хрупких блондинок, которые легко падают в обморок, но в то же время не раздумывая придут на помощь. Такие люди готовы практически на все, но в экстренных случаях обычно теряются. Я – другая.…

–  Почему? – удивленно спросила я. –  Моя сестра уже с ним познакомилась. Сейчас оно – только мертвый кусок гранита. И Солнце провалилось между пальцами во Вселенную, как в большой мусоропровод. –  Что она с ним сделала? – слезы мешают говорить. –  Она его убила. –  Зачем? –  Пришло время, и пришла она –  Какое время пришло? Это ошибка… Маленькие розовые шарики времени, как ртуть, окружили меня и закружили в безумном танце. –  …

– Ну, ты даёшь! – воскликнул я, подходя с полными ведрами воды к костру. Ослы сделали три шага вперёд и опять замерли. – Ну, что? Привет вам из Москвы! – громко крикнул Николай, и ослы сделали три шага назад. – Кыш, пошли отсюда! – крикнул Цэвен. Ослы видимо почувствовали своих, родных, монгольских, и сделали три шага вперёд. Приспособив котелок с резаной картошкой вперемешку с тушёнкой на огонь, мы все трое отвернулись на секунду от костра, отвлечённые суетой бесконечных дел в полевых условиях,…

Наш совместный стаж составлял пятнадцать лет, но моя любимая женщина оставалась моей единственной желанной. Сейчас я смотрел на нее и не представлял, как проведу эти две недели на Средиземном берегу. На самом деле я ни за что бы не полетел отдыхать один, но как-то незаметно пришла эпоха двадцатилетних. Людям нашего возраста не осталось возможности согласовать отпуска, нам стоило радоваться возможности отдохнуть по-человечески хотя бы порознь. – Я тебя люблю, – сказал я, на капельки не греша…

Петр не писал родителям о своем новом назначении, не писал и про отпуск, и о том, что женился. Его приезд был сюрпризом для родителей. И сюрприз был настолько неожиданным, что несколько омрачил радость встречи с сыном и вызвал даже в их душе обиду. Его женитьба была, как снег на голову. Особенно не довольна женитьбой сына была мать – жениться невесть на ком, без родительского благословения, привезти в дом жену издалека, неизвестно какого рода, когда здесь, в родном городе, они давно присмотрели…

* * * Предисловие Этот проект начался давно. Очень давно. В конце XIX века. Граф Лев Николаевич Толстой, переживая всей душой за русский народ, живущий, по его мнению, неправильно, написал «Первую русскую книгу для чтения». В этой книге он собрал короткие нравоучительные истории, преимущественно басни, которые должны были наставить русский народ на путь истинный. Привить народу трудолюбие, доброту, честность, тягу к знаниям, трезвость и многие другие качества, необходимые для осмысленного,…

Иногда я размышляю о своем желании докопаться до сути вещей, которую не знаю, но с завидной регулярностью пытаюсь понять (правда, со временем это происходит со мной всё реже); вот бы предпринять ещё одно, небольшое усилие, – завеса спадёт, и я обрету знание… Но снова и снова неуловимо оказываюсь мыслями у самых истоков… Впрочем, нерасшифрованность большинства прожитых дней остаётся по-прежнему в неизменном виде, с годами приходит лишь осознание незначительности любого опыта как переживание на метафизическом…

– Хоть бы поспать дали изверги, все равно клиентов нет! – возмутился я зачем-то по-русски, – за эти деньги можно было вообще снять номер на сутки! – I don't under tand you, tip plea e, – не унималась вьетнамка. – Поверь мне, деньги портят людей! – продолжал я на родном языке и, не смотря на протесты труженицы массажного фронта, натянув шорты, качаясь, вышел вон. Подойдя к мотику, стоявшему возле салона поймал себя на мысли, что не помню, как приехал в «массажницу». А ведь до этого я был на…

За перегородкой начиналась наша школьная раздевалка. Столько лет прошло, и тут по-прежнему так же неприятно, тяжёлая аура… Видно, меня закружило в бывшем нарсуде, как в лесу на одном месте. Но там-то можно всё на лешего свалить, а здесь кто виноват? Домовой? Нарсудный? Судейский? Я снова оказалась у входа в подъезд, почему-то оглянулась и увидела за спиной Сафронова. Он был похож сейчас на комиссара Каттани, уже потерявшего дочь Паолу и жену Эльзе. Удивительно, что за двадцать лет Сафронов так…

Разворачиваюсь, чтобы вернуться назад в ванную комнату и закончить водные процедуры, как краем глаза улавливаю совсем малюсенькую, но решающую для меня деталь. Балконная дверь. Я совершенно точно закрывала её перед тем, как пойти в душ. А сейчас она приоткрыта, и сквозь небольшую щель с улицы доносятся звуки движения транспорта. Неужели я всё-таки спугнула своим криком уборщицу? Подхожу к балкону, кладу ладонь на дверь и, может быть, у меня уже на почве всего произошедшего начались галлюцинации,…

В отличие от других, Лопес бегло изъяснялся поанглийски, никогда не упуская случая выступить в качестве переводчика. Когда ему становилось невмоготу сидеть у себя на шестом этаже, он сбегал в травмпункт поприветствовать новоприбывших. – Ай-ай-ай, чико, Габриэлу опять порезали. Доктор, ее опять муж порезал, да? – Хватит здесь ошиваться, Лопес, иди обратно в палату. – Сейчас, папи, сейчас. Эй, а кого это там привезли? Небось Фернандо? – Не знаю, Лопес, это не мой пациент. Да и если бы знал……

Обычно в самом начале я использую слово введение, которое по смыслу схоже с пропедевтикой, но здесь – случай особый, т. к. главный герой постоянно использует введение лишь в качестве важного действия, процесса с женщинами. Т. е. введение у него касается лишь только его члена и в другом контексте это благородное, ёмкое слово, увы, не используется. А теперь – самое главное. Изначально данное произведение шло под рабочим названием «Аферист-ловелас», но после первых набросок текста, сюжетная линия…

– Ты уходила в кафе? – удивилась Камилла, теперь замечая и тот факт, что волосы подруги были влажными от растаявшего снега. Опять без шапки по улице бегала. – Не-а, – мотнула головой Воробьёва, открывая пакет и предлагая голодной подруге угощаться, – Денис привёз. – Он заезжал к универу? – Угу, – Тоня кивнула, откусывая пончик, – проспорил мне, вот и пришлось желание исполнять. Есть обеим девушкам пришлось быстро, поскольку суровая Наталья Евстафьевна, оберегавшая уютную кладовую знаний…

Конечно, не каждый испытывает муки такого рода, но многие страдают, хотя не понимают, что именно их гложет. Уверен, у психологов есть специальный термин, определяющий такого рода расстройство, но важна причина, а не классификация. В мире миллионы людей, которым сходят с рук отвратительные дела, и они процветают. Именно так все выглядит на первый взгляд. И все же я знаю абсолютно точно по собственному опыту, что в этой жизни бесплатный сыр бывает только в мышеловке, и в конце концов нам всем придется…

Лестницы на биофаке просторные, с белыми каменными ступенями, широкими деревянными перилами. На белых стенах на протяжении всех пролетов портреты местных выдающихся ученых со всеми регалиями и званиями. Это потом портреты уберут, вспомнят, что все они – коммунисты, а на стенах будут висеть страшные фотографии жертв сумгаитского и бакинского погромов. Но это потом. А пока из открытых окон доносится уличный шум, шелест листьев: между биофаком и центральным корпусом – скверик со скамейками и пулпулаком…

– Вызывали, Аркадий Петрович? – почтительно спросил он. – Да. Сергей, ты в курсе, что ты сегодня чуть не сорвал сделку? Куда ты лезешь вечно со своим вискарем? Я тебе уже много раз говорил, что сейчас переговоры зачастую ведутся по-другому, не как в прежние времена. Это ж надо додуматься предложить заказчикам алкоголь посреди переговоров! Тем более, что Степанов, их старший, не пьет. Ты не знал этого?! – Я…, – начал оправдываться зам, – я видел, что переговоры затянулись…что заказчик в нерешительности…я…

Мама Маргариты отличалась умом и разнообразными талантами. Вся квартира была увешена её вышивками, на которых она, с каждым разом совершенствуясь, изображала игривых котяток и сельские пейзажи. Помимо этого, мама пела, умела переводить через кальку и разукрашивать картины (многие считали, что получается лучше, чем в оригинале) и рассказывала детям на ночь сказки собственного сочинения. Главной героиней выступала послушная и скромная девочка Леся, которая попеременно повторяла нелёгкую судьбу то Красной…