Проза

Идти пешком до места пребывания нужно было около пятисот метров. Будка деда располагалась на этой стороне берега, и переходить через мост не надо было. Когда мы подошли к будке, то она оказалась закрытой, а сам дед отсутствовал. Побродив немного по местности, мы подождали его. Он появился из-за поворота реки буквально через пятнадцать минут. Увидев нас, он обрадовался, открыл свою будку и предложил войти. Нам не очень хотелось зайти туда, нас интересовал только один вопрос – рыбалка, и мы попросили…

Чего бы ни могли сделать руки человеческие – все мисс Амелии удавалось. Требуху и колбасы продавала в соседнем городке. Ясными днями осени молола сорго, а сироп из ее чанов был темно-золотым и изысканно ароматным. За лавкой всего за две недели выстроила из кирпичей уборную, да и плотничала умело. Только с людьми мисс Амелии бывало не по себе. Человека ж не возьмешь в руки, если он совсем не доходяга или не припекло его по-настоящему, и не сделаешь из него за ночь что-нибудь достойное и выгодное.…

«09–34». По первому инстинктивному порыву это время казалось временем, когда зафиксировали мою смерть. Наконец, мне посчастливилось разглядеть эти дешевые на вид часы моей начальницы, когда она демонстративно показала мне на них это значащее с виду что-то особенное время. Пока я наслаждался неожиданно интересным дизайном «Jaeger-LeCoultre», она, с трудом удерживая непривычную ей суровость в голосе, пыталась донести до меня, что такие ничтожные по уровню самоорганизации люди, как я, тормозят развитие…

– На улицу сходил бы, что ли? Все глаза проглядишь скоро в свой компьютер. – Зачем? – В магазин. – А что я там не видел? – Это ты в холодильнике не видел. Пельмени, например. – Не начинай, Маш. – Я те начну щас. Так начну, что своих не узнаешь. – Ой, напугала. Боюсь-боюсь. – Ты что, выпил? А ну, дыхни. – Имею право! Конец рабочей недели. – Витька! Смотри у меня, допьешься до белочки. *** – Витя-а! Маша-а! – воспитательница кричала от двери. – Ерофеев,…

– Да, есть! На, держи! И как ты это сделал? – не унимался Гай. На его узком, болезненном лице были написаны нетерпение и страх. – Расскажи! Хоть чуть-чуть… – Марк помог. Я сам бы не додумался, – он кивнул на третьего друга, который привязывал в это время свою лошадь к столбу. – Ну, говори! Не мучай! Я тут уже все караулы сто раз оббежал, всё передумал… – Не волнуйся ты так, – пробасил третий широкоплечий товарищ по имени Марк Сцевола и похлопал его по плечу. Марк был старше их обоих, спокойнее…

Что-то меня не в ту степь понесло. После вышесказанного вы поняли кто я, я – это он, он – это я. Да, только раньше я был внутри него, в голове, душе, сердце, да хрен его знает где, это не имеет никакого значения, я был в нём. А сейчас я сам по себе. Я наблюдаю его со стороны, и он меняется… Он близок к краю пропасти и уже подумывает о суициде. А я не могу позволить ему сейчас умереть. Нет, он должен умереть, просто обязан, но чуть позже. Сейчас он не готов и если он будет слишком близок к краю, я…

Неужели люди– это не понимают? Задавал я себе этот вопрос, очень часто, и, судя по всему, именно поэтому все время ощущал себя несчастным, будто обиженным, а может даже обездоленным. Но особенно остро – это чувство проникло вглубь меня тогда, когда мы хоронили нашего работника Сергея Ивановича, и мне досталась почетная обязанность выносить гроб с его телом и нести до автобуса, который увозил его лишь в одном направлении. И вот тогда, когда я понес, так же как и другие осужденные, этот тяжелый…

Всякий, знавший старика ближе, понимал: уж этот-то не пошел бы, как Сантьяго, в море воевать упрямую рыбину – ни за какие ковриги! Он, скорее, дождал бы того, настоящего Старика, на берегу да и скупил все за полушку-бесценок, или другим каким взял обманом – коли нашлось бы там, что брать. Вот именно – «коли нашлось бы»: в том беда, что у Стариков настоящих так чаще всего и бывает: зубы на полку, а ветер – в карман. Не-е-ет, её дедушка был из других – и как станешь его винить за то? Таким уж он…

Естественно, амплитуда колебаний кончика такого уса должна быть существенно больше, чем верхней площадки башни. И, конечно же, у меня зародилась мысль подняться туда в ветреную погоду. И вот такая возможность представилась во время моего дежурства. Вечером поднялся на башню и оттуда внимательно изучил весь предстоящий путь. А рано утром, еще до восхода солнца, надел монтажный пояс и начал подъем. Он оказался не таким уж простым, как представлял. Я довольно быстро преодолел зону обычных лестничных…

Глава 1 Грядет война Однажды в конце зимы император собрал в Золотом зале совет, на котором присутствовали, кроме членов синклита 3 и патриарха, еще и известные военачальники. Бориса тоже позвали. Как оказалось, пришли важные известия из Сербии. Брат покойной венгерской королевы Илоны, жупан 4 Урох II, опираясь на помощь своего племянника, венгерского короля Гёзы, поднял восстание против протектората Византийской империи. Мятежного жупана поддержали далеко не все сербы, ибо многие из них…

И вот в этот, мрачный и загаженный мир, ярчайшим метеором, искрой надежды, ворвалась ошеломляющая весть. Древняя, еще на заре космической эры направленная к Альфе Центавра-В, автоматическая, станция закончила свою космическую одиссею у одной из планет, этой двойной звезды. Да не просто закончила, но и сумела передать собранные материалы на родительскую планету. И это было настоящее чудо. Она была прекрасна – эта жемчужина космоса. Серединный океан, словно пояс располневшей красотки, делил планету…

– Ну, Вовик! Остывает же чай! Может принести? Бабушка была настойчивой, нет, как все учителя… Настырной! Влить кружку чая внутрь утром, хочет он этого или не хочет, для неё как теорему в классе перед доской доказать – объяснить, просто и за пятьдесят пять лет учительской практики привычно и элементарно. Внук и не поймёт, откуда у него внутри взялась эта кружка чая… Эти знания… – Ба, мама спит? – Спит, конечно! Это ты вон вскочил! Ей сегодня ко второму уроку, пусть выспится. Вчера еле заснули,…

И вот, наконец, я прикоснулся к ней. Она ещё хранила в себе прохладу холодильника. Осторожно, чтобы не нарушить гармонию, повторяя все изгибы и неровности, я провел по ней ладонью снизу до самой пробки. Я чувствовал, как мою руку пронизывают флюиды непреодолимого желания. Я достиг пробки! Это ключевой момент. Дальше я действовал с закрытыми глазами. Пробка сопротивлялась моим робким усилиям. Я становился настойчивее. Однако бутылка не открывалась, она явно играла со мной, она хотела довести меня…

Отключился свет. В те времена временами в республике не хватало электричества, и республика его экономила, отключая. Лазить под стол в таких условиях не имело смысла. Зажгли свечи. Осторожно рукой я поискал под скатертью чудеса телевидения. В тот вечер руками под столом я наделал много глупостей, которые, к моему изумлению, очень искусно и незаметно для всех поощрялись. Я даже не припомню, обмолвилась ли, перекинулась ли со мною словом холоднокровная Алисочка, но, когда стали подавать экипажи,…

Тогда вовсю ещё гудели заводские гудки, созывая несчастных на трудовой подвиг, – гудок магниевого завода, гудок калийного комбината… Дом наш стоял на склоне гигантского холма, холм глубоко под землёй истачивали шахтными туннелями, или как их там называют… штольнями, штреками, – получался такой подземный музыкальный орган. Дома пели и мама, и бабушка, и сестра задумала, что как только брат немного подрастёт, она отдаст его в музыкальную школу. Брат подрос, заболел детской болезнью, не то корью,…

В Сент-Джоне была большая еврейская коммьюнити. Жили дружно, помогали друг другу. В классе у Луиса было тринадцать человек, и из них всего три мальчика. Они подружились, эту дружбу пронесли через многие годы. Натан Фридман впоследствии стал известным канадским судьей, политическим деятелем, а третьим мальчиком был Уолтер Голдинг, чей отец был хозяином местного кинотеатра. Именно там, сидя в кресле, обитым красным плюшем, Луис увидел первые «мувис», там он открыл для себя новый потрясающий мир роковых…

Каждый день он приходил к ней на могилу приносил, ей красный букет роз как она любила! Он не мог поверить, что ее больше нет для него это словно пытка Боже за что? Прости, родная милая прости, я не хотел? Вернись, ко мне я не могу без тебя засыпать и просыпаться ты для меня все. Каждую ночь, как только он засыпал, она приходила, к нему во сне садилась к нему рядом брала его за руку и нежно целовала. Просыпаясь в холодном поту, он кричал, нет, стой, не уходи? Но уже было поздно что-то…

Девятилетним ребёнком она уже тогда понимала, что в жизни люди глубоко равнодушны к тому, что происходит у другого человека. Поэтому её закрытость и нежелание впускать кого-либо в свою личную жизнь, пускай ещё не сформированную, носило характер молчаливости и замкнутости. Взрослые же считали, что она просто из неблагополучной семьи. Поставив чайник на плиту, она вдруг вздрогнула от неожиданного звука, который резко прозвучал за её спиной. Быстро развернувшись на звук, она поняла, что это были часы,…

За минувшие с тех пор десятилетия лес разросся благодаря новым посадкам и самосевом, пополнился кустарником – крепкой чилигой, шиповником и дикой вишней. Защебетали на ветвях птицы. Появились неведомо как добравшиеся сюда из далёких краёв в целости и сохранности по открытой местности косули, лоси, кабаны да зайцы. Местами рукотворный лесок сделался труднопроходимым и сумрачным. Следом за копытными пожаловали и волки. Здесь-то, под сенью вымахавших до небес, и прямых, как телеграфные столбы, сосен,…

– Неее, – нараспев произнес Элвин, с удовольствием вспоминая потную физиономию тетки. Он не хотел признаваться себе в том, что подобные встречи ему на самом деле нравятся. И пусть врачи говорят, что у него социофобия – что с того? Элвин давно миновал период отрицания и научился жить с собой в мире. У него было все, что нужно: счет в банке, собственная квартира, в любой комнате которой при желании можно было поселить целый выводок муми-троллей, и настоящая армия посыльных всех мастей, готовых по первому…