Проза

Платье, в котором мне предстояло сегодня подняться на сцену, спокойно струилось своими шелковыми складками с плечиков и ждало своего часа. Туфли…конечно же они тоже готовы. Атласные лодочки на высоком каблуке, как всегда, идеально подобранные к цвету и стилю наряда. Бриллианты (твой подарок перед нашим расставанием) сверкают в красной коробочке в форме сердечка. Через час приедет Вероник чтобы привести в порядок мою прическу. Ну, а с макияжем я справлюсь сама. Я, по-прежнему, не доверяю это никому.…

За окном же наступавшие сумерки дарили Губину картину, хоть и неотчетливую, но прекрасную. Ах, если бы только мог он разглядеть ее! Увидел бы он, как в легкой дымке, заполнявшей пространство огромного двора, – там, наверху, над щербатым асфальтом, над сломанными скамейками, над криво стоявшими мусорными баками, над серой трансформаторной будкой, украшенной надписью: «Люська сука», над всем этим привычным ему пейзажем медленно разливался сказочной красоты закат. Увидел бы, как по самой кромке лилового…

Я смотрел, как ты летишь, воспаряешь в небо. Через несколько секунд ты исчез в московском мареве. Навсегда… Я был так рад за тебя. На маминых ресницах я заметил слезы. Плакала она и в тот вечер, гладила на кухонном столе мой первый галстук и плакала. От покрывавшей галстук влажной марли валил пар. Мама трогала утюг мокрым пальцем, утюг грозно шипел, и вспоминала, как ее саму принимали в пионеры в нетопленном военном классе их подмосковной школы. Галстук ей бабушка вырезала из своей старой блузки.…

– И как вам здесь у нас? Говоря это, я почесал затылок, Умар, увидев это, засмеялся. – Да вроде неплохо. – Могу узнать, как вас зовут? – Да, конечно, меня зовут Сара. – А меня Адам, он Умар. – Очень приятно. – И мне. – Сара, мне тоже очень приятно, – Умар улыбнулся и кивнул ей. – Взаимно. Ладно, я побежала, всего хорошего. Оба кивнули ей, улыбаясь, пока она шла, задумался: до чего же она милая и красивая. – Умар, как думаешь, она станет моей женой? – улыбаясь, смотрю на него.…

Конечно, возникали и сомнения, например, я не умел вязать узла, да и хватило ли бы мне сил поднять Славика? А если Славик сопротивлялся, как я справился с ним? И как вообще все это провернул? Нашлось несколько вариантов: например, я – лунатик и сделал это во сне, потому, кстати, и не помню. Или, может, у меня раздвоение личности и второй Я оказался менее робок, того я, которым я привык себя считать, и он смог вступиться за любимую сестру. Вторая идея привлекала меня больше. Веяло от нее какой-то…

Налюбовавшись родной для себя идиллией, Саша, не боясь наступить или разбудить кого-то, быстро слез по ступенькам с кровати и также быстро подошёл к шкафу, в котором весела и лежала одежда. Стоит сказать, что у Саши не было брата или сестры, спал он на втором ярусе кровати потому, что так ему нравилось больше. Ему раньше казалось, я что он словно «Сокол тысячелетия» парит над комнатой, как над мирами, что потолок-это небо, до которого рукой дотянуться. Сейчас это просто сделалось привычкой. …

Нас ждали в тех местах, где ждали всех ненужных! Нас видели случайно там, где облака мы гнали! И снова, и опять нам в помещеньях душно… И снова не одну возможность проебали! Нет, не герои сказок и рассказов, И не герои в масках и костюмах! Мы не герои даже пересказов! Все мы – злодеи слабеньких ноктюрнов! Мы к вам заехали на час, задержимся на три, И снова наши планы поменялись вдруг: «Не говори им о любви» – сказал один, «Не жди холодных рук» – сказал…

Марина посмотрела Асташонку в глаза – они показались ей добрыми, улыбнулась (хорошо улыбнулась, как подумалось Паше), повернулась к собеседницам и помахала им рукой: – Ну ладно, девчонки пока! Потом увидимся. Паша теперь видел, что на балконе стояли две девочки. Марина, казалось, не смутилась его предложению прогуляться, и он понял: ей стало любопытно. – Куда пойдём? Вопрос Паша пропустил мимо ушей и просто пошёл вперёд, с ходу начав рассказывать Марине о себе. – Я живу в детском…

– А вы были женаты, Аглай Иванович? – спросила «были», потому что сразу поняла, жены у него нет. Слишком запущенный мужичонка. Щетина серая на щеках. Брюки – пузырями. Сразу видно, что ничей. – Был. – Что же случилось? – Развелись. – А дети? – Сын. – У меня дочь от первого брака. В Америке живет, с мужем, – поделилась она. – У меня было пять мужей, и все умерли не своей смертью. Аварии автомобильные, одного током ударило, а четвертый – вот смех, по грибы пошел, траву какую-то сорвал –…

Подземка По кольцу, через черный тоннель Я уеду, газету читая. В чьем-то плейере будет, как шмель, Биться ритм, до меня долетая. Вновь дышать перегаром в лицо У плеча станет ангел-хранитель, Разомкнуть не пытаясь кольцо – Дантов круг, всех скорбящих обитель. Пес бездомный, забредший в вагон, Мне уставится в грешную душу, И безногий шагнет на перрон, Как с галеры ступают на сушу. Этот круг, этот вечный размер, Этот скрежет подземного рондо Хороводом теней и химер…

– А вот и наша база, – сказала мама, – почти приехали. То, что мы издалека приняли за ульи, оказалось деревянными четырехместными домиками. В каждом из них было только четыре кровати. Деревянный домик туалета был метрах в двухстах на горе. – Пойдешь туда по темноте, все ноги переломаешь, – Ирка озвучила и мои мысли. – А где умываться и руки мыть?, – Ленка решила расставить все точки над и. – Девочки, возле столовой есть рукомойники, – сказала мама., – не расстраивайтесь, обустроимся, разместимся,…

Слова женщины произвели определённый эффект. Виктор уставился на спутницу Клавдии Платоновны, бесстыже рассматривая с ног до головы с видом дореволюционного лошадиного барышника и похотливо улыбнулся. От глаз стороннего наблюдателя не ускользнуло, что мужчина едва удержался, чтобы не потянуться от нахлынувшего удовольствия. Виктор всё-таки подхватил девушку под локоть и притянул к себе ближе, бравадисто поведя плечами. Наденька, краснея, конфузливо оглянулась на «тетушку», но та не сводила глаз с…

– Что, все… расплатился за квартиру? – буркнула агрессивно мать, войдя. – Да, все, расплатился полностью… – сказал я, ожидая начала нападок. – Ну вот теперь, наконец, съедешь в свою квартиру и живи там! – произнесла мать, насыпая дергающейся в руках ложкой кофе в чашку, не мытую уже пару недель и оттого всю бывшую в липких кофейных потеках. – Буду жить там, – нарочито нейтрально произнес я, зная на опыте, как чувствитель-на мать к любой другой интонации. – Вот и молодец, нечего сидеть на…

Пока стрелки отматывают время назад, я хотел бы обратиться к тебе, с просьбой вспомнить вчерашний день. Он состоял из кратковременных эмоций или, же ухватившись за печаль, радость, в отведенное ему время держался за них до последней секунды? Остался незамеченным, присоединившись к другим неприметным дням, или же принес с собой событие, которое ты будешь помнить до конца дней? Ты достиг своей цели или снова пал на колени? Встал на верный путь или же повернулся спиной к призванию? А может, ты просто…

Я присел на лавочку. Мужик был одет в кирзовые сапоги и синие штаны с красными лампасами. Просто казак! Разве шашки не хватало на боку. – Вот, мой Андрюша! – представил меня дядька Валька. – И он больше не хочет меня слушать! Только не говори, что он решил уйти в тибетские монахи. Не успел я и слова сказать, как эти двое заржали и я, наконец, понял, что странный мужик был моим соседом дядькой Сашкой. – Не узнал меня? – спросил он, все еще смеясь. – Видишь, Нахваль! Что одежда предков с людьми…

– Мам, представляешь, телеграмма в стихах. Хочешь, прочту? – Сережа, я же просила, отнеси эту телеграмму. Как тебе не стыдно? Неужели тебе так интересны случайные подробности чужой жизни, пусть даже в стихах… Она не успела договорить, потому что я начал читать. Выглядело на бумаге это довольно непривычно, поэтому я пару раз останавливался, сбиваясь с поэтического ритма, и перечитывал последнюю строку. А выглядело на бумаге это вот как: КУДА Б ДОРОГИ НИ ВЕЛИ ИЗВИЛИСТЫЙ СВОЙ ПУТЬ ЗПТ КУДА …

Красавица Алла – студентка четвёртого курса экономического ВУЗа, известного своими знатными выпускниками, многие из которых занимают высокие городские чины, и вследствие, часто встречающихся в данном доме. Известен этот ВУЗ ещё и системой взяточничества, выраженной в достаточно открытой форме, поэтому наглядно, что больших успехов в нём достигают дети обеспеченных и влиятельных людей. Вполне справедливо обучать будущих экономических деятелей используя механизмы их будущего заработка. Пунцовое вечернее…

Видишь, я стал повторяться. Это выглядит как минимум смешно. А что я могу поделать? Когда я пишу эти письма, все мысли, такие рациональные и упорядоченные в обычные дни, превращаются в сплошной поток сознания. И я впервые не боюсь выглядеть нелепо. Какая разница? Все равно, никто, кроме тебя, не узнает об этом, а ты ведь никому не скажешь, правда? Да даже если и скажешь… это будет неважно. Иногда человеку бывает жизненно необходимо открыть перед кем-то сердце и душу. Иначе просто никак. Невозможно…

Он вспоминает про тетку за дверью. Но он ведь не узнал ее. Кто это? Кто приходит к нам иногда неузнанным, непрошеным гостем? «Смерть… – подумал Мякишев. – Мы никогда не знаем, как она будет выглядеть, на что будет похожа. Неужели смерть уже пришла за мной в облике тетки с выпученными глазами? Как необычно. Не припомню, чтобы в какой-либо культуре смерть изображалась в облике огромной тетки. А может, это вовсе и не смерть? Ведь я не знаком еще со множеством вещей. Может, ко мне пришел Бог? Он тоже…

– Ясн, – медленно смог я кивнуть, а через две недели мы уже играли на каком-то сейшене, а это уже много значит, это всегда круто, это эмоции через край, вызов самому себе, зажигать со сцены, делиться своей энергией – вот так бы я сказал, если б был похож на своего вокалиста. Я волновался, но моих партий всё равно не было слышно. Не было слышно и Антохиных соляков, а ритм-гитара ревела, как так и надо – пьяная свинья звукорежиссёр стоял у сцены, орал и строил «козу». Именно на этом первом выступлении…