Проза

* * * На берегу моря, в убогой лачужке жил отец и два сына. Старшего звали Жаком. Он был высокий, смуглый и черноволосый. Младшего звали Павлом. У него были длинные, светлые волосы, голубые глаза и ярко-розовые губы и щеки. Они вместе с отцом ловили в море рыбу старым большим неводом и продавали ее…

– Пане начальник, – спросил Рыдз-Смиглы, – а что будет иметь Польша от войны с Белой и Красной гвардией и освобождением Украины для Украины? Проливать польскую кровь для холопов? Пусть они дерутся между собой, пусть ослабляют себя, а нам нужно быть внимательным наблюдателем, чтобы вовремя поставить точку…

Майор вернул капитану документы, уточнил маршрут роты и разрешил ей двигаться. Но капитан медлил. Он испытывал досаду и смущение за все случившееся на виду у курсантов. Ему надо было сейчас же сказать или сделать что-то такое, что возвратило бы и поставило его на прежнее место перед самим собой и ротой.…

– Маргарита Сергеевна – олигарх повернулся в сторону женщины – помнится мне, ты в былые времена считалась большим докой по части раскрытия преступлений связанных с кражей картин и икон. (См.» Сыскное бюро Крулевская и партнёры», «Бидонное дело госпожи Крулевкой» и «Дело о старом антикваре»). Маргарита…

– Слушай, – сказал он, – иди уже на кухню, разогрей там, что есть! Она не отлипала, а наоборот – игриво поцарапала его плотные бока. – Алена, отстань! Жена опустила руки. – Алеша, ну что ты такой?.. А ведь сегодня – у нас юбилей, мы десять лет женаты! Алексей сделал вид, что обиды в ее голосе…

— А ты не зли, — продолжая играть гирей, простодушно рассмеялся Петр. Зоммер знал, что Чеботарев не обидчив, и не унимался: — Если бы ты, как я, постоянно тренировался на снарядах, то был бы вообще… Каждая мышца была бы видна у тебя, только бы на тебе медикам анатомию мышц изучать. Петр поглядел…

Наша жизнь — жалкое прозябание. Без надежды и мечты. В будущем нас ждут лишь черные дни и серые космы туманов. Часто мне кажется, что других стран и людей и нет вовсе, и солнечных лугов нет, будто весь мир сплошное урчащее болото. Кажется, будто цветущие луга всего лишь мечта, благое устремление к Богу.…

Я протрезвел, как будто не пил вовсе… Мне захотелось закричать, но я не мог издать звука… Ярко освещённый холодным лунным светом на обочине дороги стоял Меч. Не знаю сколько мы так стояли глядя друг на друга. Пятясь задом, на негнущихся ногах я вернулся к костру… Меня била дрожь… кто-то накрыл меня…

— Товарищ Кичак, во первых я вам не «студент», а «товарищ командир», во-вторых, не смейте мне тыкать, а в третьих, мы сейчас отведем эту девушку в штаб и там кому надо разберутся кто она, и от кого прячется. Я понятно излагаю? — Её сперва обыскать надо. — Кичак чуть слюной от злости не подавился, но…

Брезгливо, но осторожно, как будто вылез из болота, полного пиявок, Степан отлепил от себя один за другим все проводки на присосках. Подождав, пока кровообращение придет в норму, он встал в зыбком ложе и разодрал бумагу на проволочном каркасе люстры. Покореженный шар полетел на пол и откатился к шкафу.…

А моя жизнь после освобождения вроде бы вошла в более спокойное русло. Я продолжала руководить танцевальной студией «Нодзоми», которую организовала в русско-японской школе, агентством «Аямэ», поменяла квартиру. Свиток первый Поникшая плеть плюща Замкнутый между скал, Начал подтаивать лед…

Вот, стало быть, не одной ей не спится в эту ночь. Еще один лунный мечтатель объявился – с хвостом. Наклонившись к черневшему у ног обгоревшему устью старого костра, русская учительница сгребла палкой в кучу хворост, полузасыпанные песком сосновые сучья, кору и шишки, кусок просмоленного лодочного…

У Кати было два зелёных карандаша. А у Лены ни одного. Вот и просит Лена Катю: – Дай мне зелёный карандаш. А Катя и говорит: – Спрошу у мамы. Приходят на другой день обе девочки в школу. Спрашивает Лена: – Позволила мама? А Катя вздохнула и говорит: – Мама-то позволила, а брата я не спросила.…

Две женщины брали воду из колодца. Подошла к ним третья. И старенький старичок на камушек отдохнуть присел. Вот говорит одна женщина другой: – Мой сынок ловок да силен, никто с ним не сладит. – А мой поёт, как соловей. Ни у кого голоса такого нет, – говорит другая. А третья молчит. – Что же…

Вскоре послышался ответный вой, тоже откуда-то сзади, но немного левее. – Это ведь они за нами гонятся, Билл, – сказал шедший впереди. Голос его прозвучал хрипло и неестественно, и говорил он с явным трудом. – Добычи у них мало, – ответил его товарищ. – Вот уже сколько дней я не видел ни одного заячьего…

Николай начал раздражаться. Здесь, кажется, никто никуда не спешил. Народ ползал, как обожравшиеся вареньем мухи – вальяжно и расслабленно. Немудрено, что его деятельная маменька довольно быстро наелась загородной жизнью и начала капризничать. Гордиенко посигналил собаководу, чтобы тот поторапливался,…

Меня так заколдовали, что я даже летать не умею, потому что мое физическое развитие остановилось на стадии двухнедельного птенца” “Но ведь я же еще и некрофил!” — в отчаянии воскликнул Засранцев. “Но и я уже давно не принадлежу миру живых… — зловеще прохрипела Любочка, — лишь злые чары удерживают…

До пляжа идти почти четверть часа, это дольше, чем он предполагал. Герти и Феликс несут сумки с купальными принадлежностями и провиантом, то убегают вперед, то снова возвращаются — он за ними явно не поспевает. Море, серебристое и гладкое, сверкает на солнце, повсюду полно детишек в пестрых купальниках,…

Она тут же захлопнула дверь. Положив руку на притолоку, Дортея слушала, как вокруг дома свирепствует ветер. Тонкое пламя вновь разгорелось и осветило бревенчатые стены передней. Ей стало жутко. Сквозняк со стоном тянул по лестнице на второй этаж, там виднелся слабый свет — это в окно коридора заглядывала…

Дошла очередь до него. – Кто ты? – спрашивает его начальник. – И что тебе нужно? – А есмь я, – отвечает Шкурлан, – государственный крестьянин и сапожник; а нужда моя в том вся, чтобы ты прогнал из посада станового такого-то, потому он казны государевой расхититель, а миру всему великое зло. Вот, –…