Русская классическая проза

Что там в этой перчатке было, дядя не рассказывал, но стоило Артамону Михайловичу потом заикнуться о своем племяннике, как тотчас племянник этим графом был вознесен и усажен на стул - писать быстро и разборчиво все, что говорится в Комитете, где эти гордые и недосягаемые государственные деятели спрашивают у бунтовщиков по всей строгости, как, мол, они даже в мыслях могли иметь такое, а не то что на площадь выходить с оружием. Вот уже почти неделю Иван Авросимов восседал на своем стуле, вот уже…

- У аппарата. Она нарочно так нелепо выражалась. Человек, нажимающий на кнопку сотового, никогда не скажет: "У аппарата", аккуратный мобильник - это скорее прибор. Прибор для связи с иным, чем у Елены, миром, где приглашают друг друга на свидания в приличные рестораны и ведут переговоры насчет дорогостоящих контрактов с хорошо одетыми людьми. - Елена? Голоса еще не узнала, а интонацию уже уловила - Митя - и разочарованно поджала губы. Молчала. - Алё, алё? - Что за дурацкое…

Годы шли. «Нога», как будто, сбывалась. Во всяком случае, Ася, очень легкая на ногу, на рояле играла ужасно — совершенно фальшиво, но, к счастью, так слабо; что уже из смежной гостиной ничего не было слышно. Боюсь теперь ошибиться, но навряд ли она, добросовестно, до предела растянув руку, брала больше чем от до до фа. Рука (как и нога) была крохотная, удар — мимовой, а туше — мушиное. Все же вместе, когда доходило до уха, резало его, как бритвой (мочку). — Значит, в Ивана Владимировича, — сокрушенно,…

- Вам, верно, брата Леонида нужно? - проговорила она и ушла назад. Чрез несколько минут вышел мой ученик. - Bon oir*, пойдемте в кабинет, - проговорил он, подавая мне руку. ______________ * Добрый вечер (франц.). Мы вошли в довольно большую комнату, которая, видно, действительно была некогда богатым кабинетом, но в настоящее время представляла страшный беспорядок: стены под мрамор в некоторых местах были безбожно исколочены гвоздями, в углу стоял красивый, но с изломанною переднею решеткою…

На все эти проделки с Потапом барин, мужчина с проседью, но довольно еще молодцеватый, в потертой медвежьей шубе и шапке с собачьим околышком, надетой несколько набекрень, смотрел не без удовольствия. — Опять съехал? — говорил он, слегка улыбаясь, когда Потап, спустившись с саней до самого горла, отчаянно хватался за передок. — Ты сиди крепче! — советовал он ему. На все это Потап отвечал сердитым взглядом и забирался на передок почти с ногами. Барин между тем переносил свое внимание на другие…

В этой книге о Льве Евгеньевиче сохранены реальные фамилии большинства действующих лиц, многие из них хорошо известны военным медикам. Следуя за ним и его коллегами и единомышленниками, читатель окунется в жизнь Военно-медицинской академии и Центрального военно-медицинского управления Министерства обороны (ЦВМУ МО) тех лет. В военной медицине Л.Е.Поляков занимает особое, уникальное место. С помощью методов медицинской статистики и кибернетики он исследовал состояние здоровья воинских и других крупных…

Смерть — конец. Параллельные линии сошлись. Ну, уткнулись друг в друга, и ничего дальше. Ни «самых законов геометрии». Да, «смерть» одолевает даже математику. «Дважды два — ноль». (смотря на небо в саду). Мне 56 лет: и помноженные на ежегодный труд — дают ноль. Нет, больше: помноженные на любовь, на надежду — дают ноль. Кому этот «ноль» нужен? Неужели Богу? Но тогда кому же? Зачем? Или неужели сказать, что смерть сильнее самого Бога. Но ведь тогда не выйдет ли: она сама…

Кипарисы! Вытянулись!.. Исчерна-зеленые. У их подножья — снование маленьких людей. Далеко за вершинами скалистые горы в клубящемся туманце. ШИРОКИЙ ЭКРАН. Курортная аллея под ними. Газоны. Стволы и стебли знают свое место. И все же хорошо… Идут курортники нам навстречу в веселом пестром легком. В чалмах самодельных. Защитных очках. И с мохнатыми полотенцами. Шуршит под ногами гравий. Обрывки неясные речи. Звук подъехавшего автомобиля. Из «волги» выходят — Дама со слишком золотистой прической,…

ИВАНОВ Доигрались. Жадность фраера сгубила. ИВАНОВА (смеется) Да. ИВАНОВ Зарылись ребята. ИВАНОВА А как же. Деньги-то вон как... ИВАНОВ Денежки все любят. ИВАНОВА А то как же. ИВАНОВ У нас вон Молоканов тоже с бензином: раз, раз - и налево. А потом - хвать и ку-ку. Рвачи, вот и попадают. ИВАНОВА А теперь всюду рвачи. ИВАНОВ Конечно. Чего им. ИВАНОВА Всюду рвут, где можно... где можно, там и рвут... ИВАНОВ Так чем шире рот, тем больше хочется. ИВАНОВА Ууу... рот-то у них…

Средство избавления от этого бедственного положения, и средство не фантастическое, не искусственное, а самое естественное, состоит в усвоении людьми христианского мира открытого им 19 веков тому назад высшего, соответствующего теперешнему возрасту человечества понимания жизни и вытекающего из него руководства поведения, то есть христианского учения в его истинном смысле. I Одно из самых грубых суеверий есть суеверие научных людей о том, что человек может жить без веры. Истинная религия есть…

Но это бывало только иногда. Обычно Тептелкин верил в глубокую неизменность человечества: возникшее раз, оно, подобно растению, приносит цветы, переходящие в плоды, а плоды рассыпаются на семена. Все казалось Тептелкину таким рассыпавшимся плодом. Он жил в постоянном ощущении разлагающейся оболочки, сгнивающих семян, среди уже возносящихся ростков. Для него от сгнивающей оболочки поднимались тончайшие эманации, принимавшие различные формы. В семь часов вечера Тептелкин вернулся с кипятком в…

Он вздохнул глубоко, и почудилось мне вновь — тучи шатучие, высокие волны листвы, блестки бересты что брызги пены, да вечный, сладостный гул... Он нагнулся ко мне, мягко заглянул в глаза. — Помнишь лес наш, ель черную, березу белую? Вырубили... Жаль было мне нестерпимо; вижу, березки хрустят, валятся, а чем помогу? В болото загнали меня, плакал я, выл, выпью бухал — да скоком-скоком в ближний бор. Тосковал я там; все отхлипать не мог... Только стал привыкать — глядь, бора и нет — одно сизое гарево.…

Самоубийца Вертер, кончая с жизнью, в последних строках, им оставленных, жалеет, что не увидит более «прекрасного созвездия Большой Медведицы», и прощается с ним. О, как сказался в этой черточке только что начинавшийся тогда Гете! * Чем же так дороги были молодому Вертеру эти созвездия? Тем, что он сознавал, каждый раз созерцая их, что он вовсе не атом и не ничто перед ними, что вся эта бездна таинственных чудес божиих вовсе не выше его мысли, не выше его сознания, не выше идеала красоты, заключенного…

13. Милиционерша с нежностью смотрит на младенцев и, пропустив их, сейчас же набрасывается на ломовика, незаконно встрявшего в гущу автомобилей. 14. Фоторепортер вслед за детьми устремляется в вестибюль театра. 15. В вестибюле матери закатывают колясочки в ясли и вместе с толпой строителей подымаются по лестнице. 16. Фоторепортер раздевается у вешалки. Он американизирован в неимоверной степени. Он весь на раздергивающихся застежках-«молниях». Шуба, карманы, шапка с наушниками, пиджак, брюки,…

—    Ага… вот когда ты мне попался, подлец! — кричал Яша, продолжая закручивать чертика. Но в тот самый момент, когда черт уже совсем задыхался, струна вдруг лопнула, черт вырвался, кувыркнулся в воздухе и шлепнулся прямо на пол, где, как капля ртути, расшибся на тысячи мелких крупинок, и каждая крупинка оказалась новым чертиком. Маленькие, безобразные, некоторые еще с розовыми лапками, как у мышеяят, чертики забегали по полу, как вы­тряхнутые из мешка тараканы, и Яша бросился их топтать обе­ими…

А я скажу: по мне уж лучше пей,     Да дело разумей. Ворона и курица     Когда Смоленский Князь, Противу дерзости искусством воружась,    Вандалам новым сеть поставил   И на погибель им Москву оставил: Тогда все жители, и малый и большой,    Часа не тратя, собралися   И вон из стен Московских поднялися,    Как из улья пчелиный рой. Ворона…

«От як бы до весны дотянуть! — сказал он, после долгого раздумья, — да на Украину… Там, може бы, и полегшело, там, може б, еще хоть трошки подыхав». Мне становилось невыносимо, я чувствовал, как у меня набегали слезы. Он расспрашивал меня о Варшавской железной дороге и Киевском шоссе. «Да! — сказал он, — когда б скорее ходили почтовые экипажи, не доедешь живой на сих проклятых перекладных, а ехать нужно, — умру я тут непременно, если останусь». Я стал прощаться. «Спасыби,…

Выгнанный дедом из дома за отказ идти в духовное звание, отец мой бежал в Орел с сорока копейками меди, которые подала ему его покойная мать «через задние ворота». Гнев деда был так велик, что он выгнал отца буквально безо всего, даже без куска хлеба за пазухой халата. С сорока копейками отец пришел в Орел и «из-за хлеба» был взят в дом местного помещика Хлопова, у которого учил детей, и, должно быть, успешно, потому что от Хлопова его «переманул» к себе помещик Михаил Андреевич Страхов, служивший…

Но начнешь доверять памяти - обязательно вспомнишь, чего и не было. Одно из самых первых Витиных воспоминаний - в глазах стоит, как двоюродный брат Юрка, тоже еще трехлетний бутуз, сидя на сосредоточенных корточках, пытается гвоздем выковырять глаз у котенка. Видеть это Витя точно не мог, его тогда почти что и на свете еще не было, он только слышал, как мама кому-то рассказывала, четко разводя руками: "А он сидит и выковыривает котенку глаз!.." - и так с тех пор и жил с этой картинкой под веками.…

— Ну, веди на постоялый двор, только не пачкай так чемоданы, пожалуйста. — Будьте покойны… — мужичок махнул рукой по чехлам, перекинул чемоданы на спину и исчез в темноте. Только слышался его голос где-то впереди: — По стеночке, по стеночке, господин, пробирайтесь, а то тут сбоку лужа, а направо колодезь. Профессор, как стал, так и покатился куда-то с первого шага. — Не потрафили… — сказал мужичок. — Правда, что маленько грязновато. Ну, да у нас скоро сохнет. Живем мы тут хорошо: тут прямо…