Советская классическая проза

Русский сержант прыгает с берега, бежит по воде в своих высоких кирзовых сапогах, палкой подгребает шар. — Мать честная, глобус! — восклицает он с жалостью. Оказывается, это всего-навсего большой школьный глобус. Сержант поднимает его. Из пробоин тонкими струйками хлещет желтая вода. Сержант стоит, расставив ноги, и бережно держит над собой, на вытянутых руках этот израненный пулями, блистающий голубой шар, со всеми его океанами и материками. Потсдам. Резиденция И. В. Сталина в Бабельсберге.…

Вся эта толпа и эта площадь запомнились мне потому, что я долго не мог выбраться отсюда. У меня было дело, я был единственный из всех туристов, у кого было настоящее серьезнейшее дело на этом острове. Состояло оно в том, что туфли мои жали ужаснейшим образом. В России эти туфли прикинулись вполне подходящими, модными, с узким носиком, но стоило переехать границу — и они начали становиться все теснее. Где-то в Греции я дошел до того, что надрезал их лезвием бритвы, в самых, казалось, тесных местах.…

— Мы норвежцы, — сказал я, решив, что вряд ли этот японец знает норвежский и сможет нас уличить. Я переводил, как мог, описание пилюль, дозировку, характер действия. Гарантии магазин не давал, некоторым помогает, некоторым нет, есть мужики, которым уже ничего помочь не может, им не пилюли надо покупать, а специальное приспособление. Японец предложил попробовать эти протезы. Со всех сторон свисали гениталии, блестели кожаные панцири со стальными накладками, стояли высокие ботфорты. Передовая технология…

Ребята и девчата спали. Они ехали дальше. Только проводница с фонарем в руке крикнула с подножки: — Счастливо оставаться! Поезд тронулся, набирая скорость. Один за- другим пронеслись полуосвещенные окна вагонов. Резкий ветер бросал в лицо шлачную пыль. Где-то далеко тявкали собаки. Поодаль, в железнодорожном тупике, светили автомобильные фары, раздавались голоса, лязгало железо, шумели моторы. Старушка постояла немного и направилась к приземистому станционному зданию, в котором то и дело открывалась…

— Словом, бери погоду, полетный лист — и к самолету. — Слушаюсь, — хмуро ответил Василий. В дверях начальник на минуту задержал его: — Учти, никаких фокусов. Человек пожилой, известный всему Казахстану. — Ладно… По дороге к самолету Сартаков молчал. Рядом с ним ковылял хирург, опираясь на палку. Он оказался не таким уж представительным и был немного смешон в своем теплом пальто с плюшевым воротником и в картузе. Пот так и струился по его толстому розовому лицу, но доктор храбро вышагивал…

За околицей начинались поля, простиравшиеся до подножия гор. В стороне от дороги стрекотал движок: на току молотили пшеницу. Неподалеку девушки дергали коноплю, источающую резкий пряный запах. Затем пошла кукуруза высотой в человеческий рост. У самых гор зеленели луга. Горы становились все выше и отчетливее, в безоблачном небе с криком проносились стрижи, у самого солнца звонко лепестил жаворонок. Но вот дорога вползла в ущелье, и сразу стало как-то тише, теснее и сумрачнее. Галя никогда не видела…

Но Мартынов стоически нес бремя. Трудно понять, что руководило им при этом. Может быть, просто забава. Может, желание отвлечься от суеты театральной жизни. А может, овчарка уносила его в мир приключений, в мир сильных и необыкновенных людей, к которым Петр Иванович не мог себя причислить и которым всю жизнь завидовал. Да, на сцене он играл подлинных героев, твердых и принципиальных вроде Платона Кречета, а в жизни был застенчив и робок, слабохарактерен и непоследователен в своих поступках. Это…

И лицо его стало холодным и непроницаемым. Грачев поднялся и попросил разрешения выйти. На крыльце ему встретилось несколько молодых солдат, они почтительно уступили ему дорогу. Четким шагом он пошел по дорожке, зная, что солдаты наблюдают за ним. У него отличная выправка, фигура спортсмена и обмундирование с иголочки: подогнал, перешил к увольнению. Сероствольные тополя стояли молчаливые и строгие, как в почетном карауле. У коновязи, в дальнем углу двора, ржали кони. В питомнике повизгивали…

Тропинка была скользкая, поэтому Бектемир ехал шагом. Опустив поводья, он задумался о своих делах. Вдруг лошадь остановилась и, несмотря на понукания, не двинулась с места. «Что же это такое, чего она насторожилась?» — подумал Бектемир и огляделся… В нескольких шагах от тропинки лежал человек. Бектемир обмер от неожиданности. Человек лежал вниз лицом на каменистой осыпи, под обрывом. На голове и на плече, выглядывавшем из разорванной куртки, запеклась кровь. «Живой или мертвый?» — Бектемир, не…

— Ну и что же? — сказал я. — Обнищавший эмигрант-преступник. Обычная история. О подобном много писали, в те годы. Просто о таких случаях мы чаще узнавали из парижских или константинопольских газет. — Так-так… А тебя не интересует, что это было за имущество? — Нет. — Напрасно. Приходи сегодня ко мне. Нужно, чтобы ты, как моряк, оценил одно газетное сообщение. Вернее, рассказ. Вечер у меня был свободен, я согласился. …Ах, Аркадий, Аркадий! Мы выросли в Харькове в трудные военные годы. С…

На счете «три» — он упал в свое море. 1991 г.

Никак я не мог понять — почему моя собака ужасно не любит мебель. Пока она, мебель, неподвижна, все в порядке, отношение вполне лояльное. Но стоит сдвинуть с места стол или стул — начинается либо злобная истерика, либо пес, гнусно поджимая обрубок хвоста, сворачивая набок голову, уходит, нет, не уходит — я даже не знаю, как назвать то, что он делает, — на полусогнутых, задом движется он в другую комнату. Я пытался поить его валерьянкой, так мне советовали. Я пытался его воспитывать. Перед самым…

Сено я вывезла 6 августа, спасибо большое производству, где работал Никита Иванович, крепко мне помогли. Ездили за сеном Демьянович и один чужой дяденька, за 200 км, Демьяновна сторожила двор, за коровой глядела. Вот, Женя, я обеспечена сеном, токо вся и забота о тебе. Я пустила квартирантов на твою долю, четырех мальчиков, приехали учица в техническое училище на 9 месяцев, будут мне платить, мальчики все пооканчивали 10 классов, и мне с ними веселей. Сейчас их тоже угнали в колхоз до 1 октября.…

Нагорный поднял глаза от карты. — Ну, что ты от меня хочешь? Не я ли еще в Ростове говорил всем вам, что я против собирания мальчишек в полки, что нам нужны бойцы, а не сосунки. А вы в один голос: «Куда им деваться мы за ними будем смотреть, мы… мы…» Ну вас к чертям. Возитесь теперь. Я решил плюнуть на это дело. Поважнее работа предстоит… Нагорный снова уткнулся в карту и закричал: — А бросать их, как щенят, я вам не позволю. За каждого ответите. У тебя в полку двенадцать да во втором шестнадцать. —…

По свидетельству Бурлюка, Каменский трактовал поэзию так же, как и пространственный узор. В таком случае «Разин» и другая проза, а впоследствии и драматургия стали эпической фреской русского бунта, панорамой, в центре которой бунтующий дух приобретает антропоморфные черты, и вот уже мы чувствуем наивную силу и неукротимую веру заранее обреченного великана и гусляра, прозревшего, что «песня сильнее меча». Разин исполнен в безукоризненном соответствии с не меняющимися требованиями мифа о герое, восставшем…

Лабановіч - так звалі маладога настаўніка - слухаў апавяданне з вялікай цікавасцю. Спярша яму было крыху смешна, але, па меры таго як сама апавядальніца ўсё больш і больш захоплівалася таемнасцю здарэння, Лабановіча зацікавіла іншае, а іменна - непасрэдная і цвёрдая вера людзей у існаванне ўсяго гэтага цёмнага спляцення нядобрай сілы. Мільёны і болей гадоў жыве гэта вера, пачаткі яе загублены ў цёмным віры прошласці, і да гэтага часу людскі розум не патрапіў вызваліцца з аблады гэтага чмучэння...…

Далей, калі галава і морда зусім не падобны былі да чалавечых, - затое таксама адрозніваліся і ад малпавых. Хоць лоб быў маленькі, але ўсё ж такі большы і, галоўнае, не такі пахілы, як у малпы. І ўрэшце, самая галоўная адзнака - гэта велічыня чэрапа, альбо, праўдзівей сказаць, аб'ём мазгоў, што могуць у ім змясціцца. Самая разумная і вучоная сучасная малпа мае аб'ём мазгоў напалову меншы ад гэтага чалавека*. * Сярэдні аб'ём чэрапа сучасных чалавекападобных малпаў - 600 куб. см, а ў гэтых істотаў…

— Нет, отчего же? — сказал Линьков. — Вам куда? — К Политехническому. А вам? — Примерно туда же. Если не возражаете, пройдем парком. — С удовольствием! — просиял Папава. — А по дороге еще поговорим. Ладно? В парке было сыро и нехорошо. Порывы ветра кружили вокруг оголенных стволов кучи опавших листьев. Линьков застегнул до верха пальто, а Папава поднял воротник и сунул в карманы озябшие руки. — Вот вы сказали: «объездить весь свет», — продолжал он. — А что это за свет? Отели и концертные…

Мария набросала на стол довольно большую кучу тряпья, мысленно прослеживая, как каждая одежка будет сидеть на ней в большом городе Москве, порылась еще в шкафчике, в огромном, окованном медью старинном сундуке, в котором мать держала всегда самые необходимые вещи, обладающие одним непреходящим свойством – ценностью. Мария перерыла сундук снова, но ничего путного не нашла. А нужна ей была кофта! Или новая, но откуда ей быть, так как никто ее не покупал, или – старая. Могла же найтись в этом огромном…

Федор посадил старика у автомашины, аккуратно снял свою красную, новую совсем рубашку и выжал. Старик посмотрел на Федора, на его широкое белое тело, коричневую загорелую шею и большие, черные с тыльной стороны, огромные руки, выжимающие мокрую рубашку. – Машина твоя? – спросил он, пытаясь унять дрожь. Глаза у него лихорадочно прыгали, как будто он был еще не на берегу, а в речке. Старик чувствовал себя неважно, хотя и спросил про машину; к нему еще не пришло радостное ощущение тепла и жизни.…