Современная проза

В тот четверг подобно упавшему хрустальному бокалу мир рассыпался на мелкие куски стекла. Многие территории оказались во власти воды, которая поглотила километровой волной города и страны. Запад смешался с востоком, а Тихий океан с Атлантическим. Жизнь сохранилась лишь на отдельных маленьких островках суши, до которых не дошла большая вода. Полиция уже не ловила грабителей, так как вооруженные стражи порядка сами вынуждены были спасаться бегством и защищать свои семьи. Врачи не оказывали помощь,…

– Нам нужно причалить к ближайшему городу. – коротко произнесла она наконец. – Нам, сука, что нужно?! – капитан опрокинул в себя содержимое стакана и громко стукнул им по столу. – Я говорю, что нужно причалить к ближайшему городу. – Ох, сука… Он громко выдохнул и подошёл к маленькому круглому оконцу. – Я не стану менять курс из-за этого маленького ублюдка, пусть у него хоть кишки в узел завяжутся или что там у него. – небрежно бросил он через плечо. – Но… – Я сказал, что мы не станем…

Не потерять эту работу было непросто. Ангелина всё переделывала за мной, крича на весь опенспейс унизительные гадости. Другие сотрудники уже привыкли и ничего другого не ждали. Мне говорили, что наш коллектив – большая семья. В большой семье всегда найдётся нелюбимый ребёнок или даже двое. Ангелина не любила нас обеих: меня и работу. 2 Если первая рабочая неделя оказалась насыщенной на открытия, то вторая – на события. У меня украли розовую кружку из «Икеи». Я оставила её на столе, отошла на…

А потом всё завертелось, как в калейдоскопе. Его посылали из одного кабинета в другой, третий, где он подписывал какие-то бумаги, много раз расписывался за инструктажи и всевозможные приказы, смысл которых не доходил до его сознания. Некоторые приказы были изданы ещё на заре авиации, но к немалому удивлению Клёнова ещё действовали. Так он узнал, что согласно статуса командиру эскадрильи положен… служебный конь и шашка. Ни того, ни другого, конечно, ни у кого не было. На третий день его определили…

– Как здорово вдохновляться так, хотя бы в дождливые дни, – подумала она, поднимая чашку с кофе, чтобы насладиться его теплом. – Читаешь там про любовь? – снова спросила мама, улавливая её настроение. – Или про войну? – И то, и другое, – ответила Наталья, глядя в окно на струящиеся капли дождя. – Это как жизнь: полна битв и чувств. Иногда я чувствую, что сама становлюсь частью этих событий. Мама вздохнула. – Главное – не забывай, что настоящая жизнь ждет тебя, Наташа. Не позволяй книгам увести…

Всё началось с того, что нас без предупреждения собрали в переговорной, как экспертов стартап-проектов в сфере IT-технологий, кем мы, по сути, и являемся. Выслушивая и перелопачивая десятки бизнес-идей в месяц, проводя тесты и анализы, изучая ниши и целевых потребителей, мы тратим сотни часов, чтобы во всей этой массе найти что-нибудь действительное стоящее наших трудов и вложений. И ни один из нас не оказался в этом кабинете случайно. Никто, кроме вот этого мальчика. Мы здесь, потому что наше…

Но Буурал уже несколько дней был в плену, и в мозгу его, как микроб, проснулось и заворочалось свободомыслие. И он уже думал, что вымпел – это выдумка, альфа – выдумка, а, может, даже и политрук, с его хлюпающим гриппозным носом – тоже выдумка. Или, вернее говоря, сказка, которая сама себя рассказывает, чтоб боец не врага боялся, а его, политрука. Но однажды Буурал подслушал, как боевики разговаривают про вымпел между собой. Они говорили про вымпел с ненавистью и страхом. Они, конечно, убеждали…

Моя бы воля, я бы так и остался здесь, на завалинке, в тени пожелтевшей от зноя акации, и сидел бы, слушая пчёл, что гудели над розовой мальвой. Это надо же было уехать Бог знает куда, чтобы вновь окунуться в ту, вечно юную дряхлость русского сельского быта, которая так мне мила и знакома. Но долго побыть на задворках кафе «Артемида» не удалось. Мы завернули за угол и оказались перед просторной верандой, лежащей в тени полосатых маркиз. Помню зажимы, которыми были прихвачены бумажные скатерти на…

Ты можешь рискнуть и познакомиться, или больше никогда её не увидишь! А вдруг у нее есть муж…, или парень…, а может быть, она его не любит…? Ты никогда об этом не узнаешь, пока не подойдёшь. А если не подойдёшь, то так и проживёшь всю жизнь, не узнав, что такое любовь! Так может, всё-таки, рискнуть? Но помни: этот риск может стоить тебе жизни! Пролог 3. Любовь бывает разной Как не бывает двух одинаковых людей, так не бывает одинаковой любви. Каждый испытывает любовь по-разному,…

Бой закончился, я подняла голову к небу, где тучи начали рассеиваться. Природа награждала меня, согревала солнцем, ласково касалась кожи ветром. Неожиданно свет исчез, и тьма скрыла всё вокруг, и лишь сияющая молния, ударившая в дерево возле меня, помогла мне увидеть богов спустившихся ко мне. Все шестеро окружили меня. Они были злы из-за моего предательства. Я знала, что суда не избежать, но думала, что у меня будет гораздо больше времени. Шторволл вышел вперед. Огромный, превосходивший меня…

– Ну-ка, марш обратно! – раздался строгий материнский голос. Сын встрепенулся на Её окрик и поспешил послушно вспрыгнуть на тротуар. – А не то – смотри мне! Одному уже так голову трамваем переехало! – И что!? – заборзел малец. – Да ничего! Отрезало головку-то. И покатилась она прямо на рельсы, вся кров аавв ая-кров аавв ая [1] . – У кого? – Да так, ни у кого… У козла одного! А ты мне ещё нужен будешь. Кроме того, нас ещё переезд на новую квартиру сегодня ждёт. Поэтому дел – выше крыши!…

Мы вернулись на крышу, где Толик достал одну из своих книг. Это была не музыка и не журнал – это был Пётр Кропоткин. – Читал о взаимопомощи? – спросил он, кивая на раненого воробья. Я покачал головой. – Это то, что делает нас сильнее. Не законы, не власть, а взаимопомощь. Даже среди животных, когда один помогает другому, они выживают. Это и есть настоящее анархическое общество, – Толик говорил, а я слушал, как завороженный. Я не понимал всех сложных идей, которые он озвучивал,…

Почти посередине ледовой арены, никого и ничего не замечая, не осознавая ни малейшей опасности, растопырив ручонки и едва удерживая равновесие, человечек увлеченно передвигал игрушечные ножки в игрушечных коньках. Доля секунды, и Майкл раздавит этого гнома как букашку… Прыжок! От боли померкло в глазах. Давно он так не падал. Точнее сказать, вообще никогда так грубо и так неправильно он на лед не плюхался. Звон в ушах и дикая боль в затылке. Детский грандиозной силы плач поднимается к высоким перекрытиям…

Парня подвезли к соседней кровати. Эльза взглянула на него еще раз, и заметила, что у него ранена правая нога. Бинт, которым его перевязали, был пропитан кровью, что говорило о том, что рана серьезная. Парень: Я хочу уйти сейчас же! – настаивал он. Медсестра: Это сейчас не тебе решать, – задергивая шторы, отделяющие кровати, – Если вы будете сопротивляться, мне придется привязать вас к кровати. Эльзе показалось это забавным, поэтому она улыбнулась. Парня она больше не видела, но хорошо слышала.…

Однако, обрывочные воспоминания тех лет стали проявлятся в моем сознании как фрагменты старой киноленты; сначала во снах, а потом и наяву, пока эти флешбеки не соединились в единый фильм, который заполонил все свободное пространство моего мозга. 99 год… Тогда всё было реальным – всё можно было потрогать руками. Фотографии были не на экране, а на бумаге, сигареты зажигались не батарейкой, а огнем. В гости ходили без предупреждения, потому что мобильников не было. К урокам готовились в библиотеке,…

– Добро пожаловать в отель три звезды «Этуаль Д’Ориан», – с воодушевлением произнес по-французски (правда, с ярко выраженным арабским акцентом) низкорослый черноволосый мужчина и, вскинув руки над головой, направился мне навстречу. Одновременно, кто-то толкнул меня в спину: ватага цыганских детей мал мала меньше шумно вбежала в маленький холл. – Дверь закройте! – прикрикнул на них мужчина. Но дети не обратили никакого внимания на его приказ и побежали вверх по лестнице. Я хотел было закрыть…

Но он приходил. Каждым будним вечером, сорок с лишним лет… Наверняка сорок с лишним, ведь я отчетливо помню, как незадолго до выноса к гробу подошла женщина этого примерно возраста. Она держала за руку испуганно зыркавшего по сторонам мальчишку, потом притянула его, поставила перед собой так, чтобы он мог видеть мраморно-синеватое лицо, и сказала негромко: «Не вертись и попрощайся с дедушкой». Сказала негромко, но некоторые услышали. Она это поняла, прижала к себе сына и чуть угрожающе вскинула…

Мне стало так себя жалко. Я плюхнулась на землю и закрыла лицо белой бейсболкой. Вот сейчас тут умру от неизвестного укуса и все! – Стеша! Я отбросила кепку и открыла глаза, надо мной стояла хмурая мама. – Ну, просила же, не краситься! Не выливать на себя тонны парфюма! И вот результат. Мы же на природе! Что у тебя? Вот так всегда! Умеет поддержать и утешить, я не шевелилась. Мама села рядом и поднесла поближе к глазам мою укушенную руку. – Это не пчела… и не комар… Я подумала, что духами…

Высоко в небе журчал-заливался жаворонок, и словно от его песни рождался в жарком воздухе прохладный ласковый ветерок: веял в разгоряченное лицо, пьянил родным радостным запахом степных ароматов – донником, полынью… Утешал, успокаивал душу. – А земля? – совсем уж другим голосом сказал хозяин. – Торговое дело – сам знаешь: сегодня с мошной, а завтра с сумой! А так у меня три пая… Разорился – зараз на баркас и в область Войска Донского… А с Дона выдачи нет! Поймай меня там! – Потому вам от фабрикантов…

Вещи я разложила и присела на кровать, чтобы перевести дух после дороги. Радовало, что кровать моя мягкая и жить я буду одна в комнате. Тут было всё: ванная с душем, письменный стол, шкаф, кровать, большое окно… Чуть позже меня позвали к директору академии. Он был не менее хмурым, чем первый мужчина. Говорил со мной коротко, без лишнего сюсюканья. Директор приказал своему помощнику приклеить мне на щеку временное тату с номером двадцать, что значило мой порядковый номер. Он даётся всего на неделю,…