Современная проза

Том не успел договорить, как вдруг Герда завыла с новой силой. – Неужели ещё один? – едва слышно произнёс мужчина. Герда стала дышать всё чаще, а новая порция свежей крови растекалась по ткани. Собака продолжала скулить и страшно дергать задними лапами, словно пытаясь избавиться от невидимых оков. Мэри замерла на месте, приложив ладони к губам. Когда Том был ещё ребёнком, они с отцом частенько сидели на веранде позади дома. Он рос очень любопытным мальчуганом и задавал много вопросов родителям…

– Андрей, большая разница! – ответила та. – И потом, ты сам говорил, что тебе на работу четвертого… – Это не проблема, возьму отгулы, – быстро ответил он. – Не надо никаких отгулов! Я Наташу так надолго не оставлю! Послушай, мы очень давно планировали эту поездку, хотели, ждали, только не знали, выгорит или нет. К счастью, все получилось! Ты пойми, для нас это очень важно! Андрей прикрыл глаза, на скулах яростно заворочались желваки. – Важно! Вам важно! А мне, значит, неважно, да? Ир, ты…

– Ты, как я вижу, шустрая, узнаешь? – У Виктора Петровича тайна Гиппократа. Захочет – скажет, а так ни – ни! Его жена в нашей больнице тоже работает, так я их никогда вместе не видела! Вот вход! Я разглядывал, все-таки бывшая крепость. Может, это когда-то был боевой бастион, он отстоял отдельно от других корпусов. Возможно, какой-то штаб, но было пристроено крыльцо, и в палату вела одна дверь! Только вошли, с койки напротив под окном приподнялся человек в наброшенном на плечи халате, худой…

Роджер испугался стремительно приближающейся к нему слюнявой пасти. Для него собака была огромной – морда упёрлась бы ему в грудь. Малыш стал махать ручками и кричать. Элис пыталась спрятать, отгородить его на время. На то время, которое нужно было хозяину, чтобы успеть добежать до них. Если бы он побежал… – Да не беспокойтесь – она у меня не из кусачих, – улыбаясь крикнул хозяин животного, не спеша ковыляя к потревоженным людям. Но то ли псина в этот день была не в настроении, то ли Роджер сильно…

Вы слегка опустили стекло и ветер, ворвался внутрь салона упругими свежими струями. Вы глубоко втянули ноздрями воздух, пытаясь различить в нем незабываемый йодистый аромат морских водорослей, запах только что выловленной рыбы и еще чего-то необъяснимого, чего-то невероятно притягивающего, того чем может пахнуть только море. Но нет, морем пока еще не пахло. А вы точно знали, что оно где-то совсем рядом. Его близость вы ощущали всем своим существом, каждой клеткой вашей кожи. Вы так долго ждали…

– Чем обязана? – спросила она. Степан вкратце рассказал о рождении дочери и смерти ее матери. Речь его была скомканная и местами бессвязная. Эмма слушала невнимательно и даже слегка раздраженно. Ей не нравилась эта ситуация, и она понимала, к чему клонит сын. Выслушав до конца, мать сказала: – Раз ребенка родили, значит, должны были подумать и о воспитании. Зачем было рожать с таким здоровьем? Я от тебя, охламона, кое-как избавилась, а ты мне эту соплю хочешь подсунуть? Я только сейчас вздохнула…

Видимо, Илона и правда ждала принца. В 7 утра она была при полном параде. Локоны, почти театральный макияж, леопардовый маникюр на длинных и острых, как коготки дикой кошки, ногтях. – Как продажи? – Для тухлого сезона нормально. Но Рачик все равно недоволен. Рачик – хозяин ларька – всегда был чем-то недоволен. Хотя ездил на красном Бэнтли и обеспечивал ближних и дальних родственников. Эту точку он открыл в нулевых. До этого торговал где-то китайскими сапогами и кроссовками – подделками известных…

Страсть к фотографированию не вернулась к нему. От универа Валю тошнило. Тошнило и от Бушуева с его практикой, лабораторными, транзисторами и реле. Валя разделял преподавателей на два вида: семидесятилетних-восьмидесятилетних стариков, которые толком не соображали, бесконечно занудствовали, и молодых аспирантов, которые сами предлагали сделать курсовые за деньги. И тех, и других Валя считал непрофессионалами. «Всем на всё плевать», – говорил Валя и говорил так, будто выносил смертный приговор российскому…

Чужие воспоминания в моей голове появились давно – с того момента, как я стал осознавать себя. Они были нужны для того, чтобы подорвать привитую мне веру. Подорвать весь мой менталитет. Однажды я услышал голос. Голос внутри моей головы. Я думал, что я нездоров. Низкий голос, с управляемым тембром частоты, когда в диалоге требуется опустить или поднять ее. Попросил называть себя Личность. Ворвался в мое сознание так просто и легко, будто делает это не в первый раз. Позже настала свобода. Я забыл обо…

– Вы меня слышите? Я Жанна. Сказала она громко. – Ой, извините, меня зовут Алмаз. Ответил я тихо. – Какое у вас красивое имя, как вы сами, вы меня очень заинтересовали. Так вы на меня смотрели в метро искренне! Глаза всегда говорят правду о душе человека. А ваша душа и сердце чисты, как кристалл. На меня никогда никто так, как вы, не смотрел. Но я поняла, что вы никогда ко мне не подойдёте, и решила сама сделать первый шаг, в общем, мы с вами чем-то похожи, вы для меня абсолютно противоположная…

– ??? Научи же меня! – Изволь, начнём. Что это у тебя? – и указала рыба на зубы и клешни Крабика. – Это моё оружье. То, чем я живу! – с гордостью ответил милый Крабик. – Так вот. На Истинном Языке Молчаливых Рыб, Которые Молчат, это звучит так: «Это железные зубы уверенности, которые держат меня в этом мире». – И что же мне делать? – не понял сразу Крабик. – Не знаю. Хочешь плавать – отбрось их. Ползать – живи с ними. И уплыла. «Фигню несёт рыбка, – подумал Крабик. – Вот…

С ноябрем пришло и ненастье. Тучи своей серостью все чаще и чаще закрывали небо – иногда на время, иногда на весь день и всю ночь, и мелкий холодный дождь накрывал город со всеми его обитателями. Кто-то сидел дома и смотрел на ноябрь из окна теплой квартиры, кто-то прятался, где придется, проклиная межсезонье, а заодно – и весь мир. Иногда, если ночь была ясная, звездное небо отражалось на тонкой пленке льда, покрывающей городские лужи, хрустящей под ногами позднего и случайного прохожего, кутающегося…

Да… я был сентиментален и любопытен. В свои два с половиной года я почему-то уже умел читать. И читал всё что ни попадя! Всё, что кем-то и где-то было написано… Я читал надписи на заборах, сказки Андерсена, различные руководства по эксплуатации всякой бытовой техники, состав творога и кефира. И это моё умение (всех умиляющее) в итоге превратилось в манию… У деда была неплохая библиотека, и к девяти годам я прочёл всё, что было возможно. Опустим классиков. Но эти советские повести, типа «О суровом…

Лида глянула на часы. Пора выходить, скоро посадка. Резким движением затушив сигарету, она поднялась, расправила плечи и пошла, на ходу стряхивая печальное оцепенение. Всё, хватит! Сергея нет, а она – есть. И будет жить за себя и за него. Её ждёт тёплая, весёлая, любимая страна, море, пальмы и солнце. А здесь остаются крепкий бизнес, верные друзья, надёжная семья. При мысли о семье на душе у Лиды потеплело. Смотря в кино или читая в книгах о жестоких родителях, злобных свекровях, подлых родственниках,…

– А сама что с непокрытой головой? – спросил Павел и снял ведро. – Знаешь, голова такая, что ей хоть бы что. Ни солнечные, ни другие удары не страшны. Могу доказать даже! – Как это доказать? – с тревогой в голосе спросил Виктор. – Очень просто! Анжела подошла вплотную к Паше. Она была невысокого роста, но очень полной. – Давай спорить? – А давай! На что только? Может проигравший отдаст свою дневную выручку, что успеет заработать? – сказал Павел и потёр ладони. – Я согласна! – Мальчики,…

Я всегда выбирала себе самовлюбленных парней, подонков, которые делали мне постоянно больно, не физически, а морально. Они мне изменяли, бросали, спорили на меня, было много всего в моей жизни. Но постоянно хотели вернуться ко мне, видно такой дуры, как я они не находили. Но я, не позволяла им этого делать, я не наступаю на одни и те же грабли дважды. А все началось еще со школы, с моего десятого класса, мои родители развелись, и я была вынуждена переехать из Петербурга в Москву к бабушке. Меня…

А противник был силён – накопившаяся на границе масса умеющих и жаждущих воевать мужчин – боевиков из многих стран со своей верой в миссию очищения мира от «неверных», а по сути – просто от несправедливостей и бедности своей жизни. Там, в горной гряде, явственно прочерчивалась грань между миром и войной. За много километров от той границы, в Новоричке, группа оперов Дядюшки Дэна останавливалась для уточнения деталей операции довольно часто. В группе - опер по кличке Рейнджер, оправдавший свою кличку…

Литературная критика По нашему мнению, общение критика с писателем, должно быть разговором двух умных людей. Интересен отличный взгляд, за ним стоит иное знание и другой опыт. Твоё же знание имеет границы, к тому же твой взгляд пристрастен. Все же, к сожалению, случается и так, что один из двух собеседников не очень умен. Тогда лучше уже не получится. Ведь критика как «искусство разбирать, суждение» – это анализ, оценка и суждение, в том числе и о художественном произведении. И поэтому…

только строчки и покой вчера они казались свободой сегодня стали тюрьмой ничего не осталось кроме вечности претворяющейся двором кроме одиночества притворяющегося любимыми женщинами кроме чисел кружащихся над пропастью туманностей космоса ничего не осталось кроме ожидания весны просто мы с тобою не увидимся больше увы *** я найду в колоде таро знак разбитого сердца и забью его под кожу до самой смерти и кто же? попал в это сердца прицельно…

Словоизвержение иссякло, советница утихла, чем я и воспользовался. – Госпожа первая советница! Вы идете на контакт со мной, а не с моей непосредственной руководительницей – заведующей сектором. Почему через ее голову? Несмотря на молодость, заведующая сектором – аналитик опытный и быстро изучит проблематику. Что касается вашего предложения, то, на мой взгляд, оно показалось мне, простите великодушно, набором околонаучной мишуры. Не нахожу смысла в предложенной затее, не вижу и цели. Но, госпожа…