Современная проза

Надеюсь, это поможет вспомнить хоть что-то. Если так и случилось – жду тебя. Каждый вечер, я гуляю вдоль набережной в центре. Ведь в это время она особенно прекрасна. С любовью и трепетом, твой друг. Часть 1 01. Громадная дверь отворилась уже поздно, его тело промокло насквозь и одновременно ныло от усталости. Он решительно вошел в этот каменный дворец, и ежесекундно почувствовал облегчение, будто все беды и тревоги исчезли. Это был просторный зал с тремя окнами по левую сторону. Почти…

Откровенно говоря, в его родном городе тоже есть врачи, их не много, но они есть, которые всегда готовы оказать ему помощь. И вообще, государство держится на трёх китах, это армия, здравоохранение и просвещение. Хочу с полной ответственностью обратиться к читателю с назиданием. При появлении подобных признаков немедленно вызывайте неотложку. Это единственное, что может спасти вашу жизнь. «Ангел вновь закрыл меня своим крылом, сказал: “Вставай и не играй с огнём, иди, твой путь ещё далёк,…

Мой стих До обидного обыденный, Безымянный слабый стих. Перемятый, перелатанный Надломился и затих. Я ловлю чужого слаженность, Постигаю глубину. Нет тех чувств, строки натянутость, Возвращаюсь к своему. В сезонном запустенье В салазках укатилась за зимою, Вернулась в лодке с талою водою. Ушла с лукошком ягоды за летом, Вернулась жаром осени согретой. И каждый раз в сезонном запустенье Искала промелькнувшее виденье. А год за годом, зацепившись днями, Скрывал…

Неудивительно, что у Ерошки в эти дни чрезвычайно обострился мечтательный дар. Все его помыслы вились вокруг денег. То есть вокруг того, чего у него никогда и не было. Вокруг пустоты. Но это была пустота, обладающая чудовищной силой гравитации. Сгусток пустоты. Вроде чёрной дыры, которая втягивает в свою орбиту всё, что пролетает мимо, искривляя даже и луч света. Точно так же мысли Бубенцова, куда бы они ни направлялись, в конце концов попадали в чёрную дыру. Бубенцов провожал взглядом инкассаторский…

Зимняя сказка Весь мир застыл в серебряном тумане, И пар кругом клубится, воздух свеж. Скрипит каблук. Я из дому заране Уйду, хоть ночью не смыкала вежд. Да как уснуть, когда затихнет вечер, И осень досчитает до пяти, Чтоб белокурой девочке навстречу Помчаться – и на целый год уйти? Оставит верным спутникам сестрицы Осиновые листья на груди, И ворохом листвы взметнутся птицы, Летят, завидя сказку впереди. Раскинув исполинские ладони, Стоят седые деды-тополя. А мимо них наряженные…

– Спасибо, обнимите, – ответил физик, после чего я решил, что теперь можно переключиться на осмысление собственного снобизма в рамках антропоцентризма – нооцентризма. Диалог случился уже под закат моего активного пребывания в интернетном клубе под названием «Сноб». А пришёл я туда в возрасте, когда умные люди книги читают, а не пишут. Пик славы этой лучшей интернетной площадки уже был позади. Под давлением Кремля «Сноб» потерял инвестора-олигарха и был продан за символическую сумму. Тем не менее,…

– Кто это? – Надя вырвалась из материнских объятий. – Кто? – Людмила Алексеевна подошла к окну. Во дворе всё знающие бабули-соседки что-то горячо обсуждали. «Меня!» – решила она. Сказать им – кто он, она смогла бы. А как объяснить почти взрослой, но ещё неопытной и ранимой дочери, что творится в душе? Сказать, что уже тридцать семь, пройдёт немного времени – дочь влюбится, выйдет замуж, родит дочь или сына. Она же будет стареть и превращаться в бабулю-соседку, так и не познав в полной мере…

Последнюю строчку чаще всего отбрасывают – то ли стесняясь повторить известного матерщинника Пушкина, то ли не понимая, причём здесь это вообще. И ты «не требуй от меня опасных откровений» – всему своё время. Потом убедишься, что Пушкин прав был: всех притеснял «губернаторов мучитель и друг царю», а перед безродной девицей оробел… Обвиненный Пушкиным в «крайней узости ума», Аракчеев так и остался в веках «душителем свободы». А Пушкин – «нашим русским всё». Один плохой, другой хороший, один серый,…

– В деле есть заявления людей, которые утверждают, будто Вы разговариваете с духами. – Ну, если нужно, разговариваю, – совершенно не смущаясь, ответила Верослава. Линник понял, что разговор может уйти в область, где он экспертом не являлся, поэтому вернулся к первоначально выдвинутым обвинениям. – А что Вы скажете о своих связях с гражданами зарубежных государств? – С какими гражданами? – искренне удивилась Верослава. – С рок-музыкантом Микко Нурми, гражданином Финляндии. – Ах, Микко! –…

– Да, вот, кстати, о теле. А может, не надо? – Ну, вот ещё – «не надо»! Трудно будет – меня помяни, я всегда рядом. Давай-ка, давай, не упрямься. У-у-у! Оно там уж заждалось совсем, тело твоё. Так что, мой маленький, зажмурь поскорее свою бессмертную душеньку и ныряй – туда, в сон, на Землю. – А может, как-нибудь?.. – Ныряй-ныряй, не бойся. Ты и оглянуться не успеешь, как снова пора будет сюда возвращаться. Ещё во вкус войдёшь, упрямиться начнёшь, цепляться. Знаю я вас… ох, народ! – Но…

Негодованию Жанны можно было даже поверить, если бы та не переигрывала. Самую малость. Чувствовалось, что девица при явной отрепетированности речи все же побаивается эту почему-то спокойно взирающую на нее женщину, которая слушает ее скорее с любопытством, чем с возмущением. Вообще-то Жанна, собираясь на встречу с Ириной Владимировной, готовила себя к какой угодно реакции – ругани, слезам, как вариант – пощечине или что в волосы может вцепиться (хотя последнее вряд ли, слишком уж она для этого интеллигентна), –…

Детство, которого не было Жора родился 20 мая 1927 года в городе Армавире. Папа Владимир и мама Мария, а также старшая сестрёнка Александра временно снимали жильё на улице Лермонтовской, а затем получили большую квартиру на Пушкинской. Отец работал главным инженером на мельнице, которая считалась одним из важнейших предприятий города, мама была учительницей начальных классов в школе, а Шурочке исполнилось шестнадцать лет. Семья жила вполне счастливо. Глава семьи, опытный инженер, увлекался радиотехникой,…

Мальчик вырос в обеспеченной семье столичных интеллигентов – писателя Николая Андреевича Крынского и его жены Лидии Витальевны. Ярослав был разносторонней личностью. Уже в раннем возрасте он начал писать стихи. «Растёт будущий писатель», – любил говаривать его отец. Но нет, эти умозаключения оказались ошибочными: под крышей успешного литератора рос будущий фельдшер, спаситель многих жизней. Когда Ярослав выбрал своё жизненное кредо, родители очень обрадовались. «Как же превосходно, сынок, что ты…

Скорее всего, когда родители называют ребёнка Александром, то возлагают на него великие надежды. Ожидают от сына подвигов, и если он и не станет великим как Александр Македонский, то уж точно будет успешным человеком. Только они не задумываются, что в жизни Александром его будут называть очень редко, скорее Сашкой. Сашка Тихонов – звучит так же просто, как и он сам. Серый костюм, серый кабинет, серая жизнь. Никто не замечает таких людей, а значит и не заметят, что их не стало. Много ли на земле,…

Много внимания писательница уделяет бичу современности – офисной работе, столь монотонной, однообразной и, по факту, пустой, что люди, оказавшись втянутыми в нее, чувствуют себя рыбами, попавшими в сети и не способными высвободиться. Они тонут в океане бумажек, колонок и столбиков, слепнут от света компьютерных экранов, сходят с ума от отсутствия понимания, вызванной разобщенностью и невозможностью простой близости между людьми, что особенно сильно проявляется в критических, выходящих за рамки ситуациях.…

 Я встал и поразился, как это легко у меня вышло.  Догадываясь о произошедшем со мной, я все же боялся об этом спрашивать. Молча продвигаясь по светлой, неизвестной и непонятно откуда взявшейся тропинке мы подошли в конце концов к окутанной дымкой двери. – Ты должен зайти в эту дверь. Там твой дом. Ложись на свою кровать. В себя. А утром не торопись вставать. К тебе должно будет прийти просветление. Не упусти. Это последняя дверь.  Дверь плавно открылась, а спутница при этом растаяла…

Содержимое пакета было очень тяжелым и горячим, несмотря на то, что время близилось к одиннадцати ночи. В этот момент все будто застыло, как при быстрой перемотке видео, не успевая отображаться, ступеньки быстро промелькнули и маленький микроавтобус с названием мифического паромщика дружелюбно распахнул свои двери, как объятия, собиравшиеся вот-вот украсть у вас что-то дорогое. Здесь мы сами, – устало произнес водитель машины. Двое работников, аккуратно перехватились и бережно положили пакет в салон.…

– И что, ты ушел? – Я сделал пару шагов и случайно наступил на ветку. Она так громко хрустнула, что этот звук показался мне раскатом грома в тесном подвале. Представляешь, что я почувствовал в тот момент? Я посмотрел на них и понял, что они меня услышали. Они все как один тут же повернулись и уставились на меня своими страшными глазищами. – Ой, страшно… – снова заерзала сестренка. – А потом они завыли. Они так страшно закричали, что у меня все оборвалось внутри. Двое из них вскочили……

Ещё в части росло некоторое количество деревьев. Осенью вызревали на них какие-то невкусные мучнистые плоды, зато по весне всё это цвело и пахло так, что, казалось, топор можно повесить в воздухе на этот густой сладкий аромат. До того, как наш командир окончательно забил на попытки благоустройства, он провернул несколько мероприятий различной степени успешности. Из успешных можно выделить установку металлических столбиков вдоль дороги от шлагбаума на въезде в часть до поворота у НЗ, на протяжении…

Сейчас я осознаю, что бумажная книга входила в меня через все органы чувств – зрение, осязание, обоняние, слух. Исключим «вкус» в его первом, прямом смысле, потому что бумажные страницы я все же не ела, но добавим – в другом смысле: бумажные книги сформировали мой вкус, внимание к деталям оформления, иллюстрациям; даже как часть интерьера, книжная полка стала обязательным атрибутом моего понятия «дом». Часто я ловлю себя на мысли, что, придя в гости в новый дом, ищу взглядом книжную полку, чтобы…