Современная проза

Катя писала: «С Ваней – беда: впал в аскетизм, спит на полу, и то не больше пяти часов, уверяя, что птица, проспавшая зарю, не может летать. Ты, говорю, куда лететь собрался? Не внемлет. Мяса в рот не берёт, уверяя, что Бог создал человека травоядным. Илья говорит, пройдёт. А если нет, крыша поедет, из университета выставят, и куда ему, когда о родителях даже слышать не хочет? Знаете, почему он им не пишет? От преизбыточной любви к Богу. Серьёзно! Так прямо и выражается: «Аще кто любит отца или…

– Да что ты! Вот гад, а матери ничего не пишет! И как теперь? – Да живёт с одной. Из новеньких. Страх сколько понаехало. И почти одно бабьё. – Понятно. С Алтаем, значит, всё? – Так при тебе ещё завязали. – Помню. Да подумал, может, опять… Постой, а Семёна куда дел? – В Семипалатинске Сенька. Старательская артель «Алтынай». Слыхал? Откуда? Знает только, что Михалыч с отчимом, расставшись с Семёном в позапрошлом году, подались на Урал, в Невьянск. – И мать перед выходом на пенсию с ними…

Однако время шло, а сына всё не было. Катя сказала, у Даши заснул. Уснул, подумал, стало быть, дело на поправку, и ушел к себе. С недавних пор у меня появился свой угол. Две старшие дочери давно определились и жили своими семьями в райцентре, в нашем некогда славном, а ныне захудалом городке, кстати, летописцем не раз помянутом. Каково же было моё удивление, когда в половине третьего в комнату вошла Катя. Глянув на неё, я даже возмутился: – Может, хватит? – Иди сам посмотри. Шум подъехавшего…

Он думал два долгих дня и решился на первое в своей жизни воровство: зная, что бабушка хранит сбережения между простынями, он отпер дверцу шкафа и вытащил из пачки четыре купюры. Так он стал принадлежать ему, оливковый гладиатор с пятнистым гребнем на спине. Через неделю на двор обрушился запах лета. Если день был теплым – а в памяти остаются только они, теплые, по-морскому влажные дни, – то начинался он с синтетических звуков радио, доносившихся через раскрытое кухонное окно. Дворовый поп брал…

В третий день по расписанию у моей группы стояла пара деда. Когда мы пришли к аудитории, она была открыта и пуста. Дед всегда так делал и чуть-чуть опаздывал, зависая с коллегами на кафедре. Он ведь жил вне времени и мог себе позволить опоздания. Точнее сказать, он даже не догадывался о них. Мы вошли и расположились, посмеиваясь над тем, будто якобы сейчас сюда войдет новый преподаватель. Ослу было ясно, что дед никуда не делся. Я по привычке уткнулась в телефон, пока меня не окликнул знакомый тонкий…

Откровенно говоря, в его родном городе тоже есть врачи, их не много, но они есть, которые всегда готовы оказать ему помощь. И вообще, государство держится на трёх китах, это армия, здравоохранение и просвещение. Хочу с полной ответственностью обратиться к читателю с назиданием. При появлении подобных признаков немедленно вызывайте неотложку. Это единственное, что может спасти вашу жизнь. «Ангел вновь закрыл меня своим крылом, сказал: “Вставай и не играй с огнём, иди, твой путь ещё далёк,…

Мой стих До обидного обыденный, Безымянный слабый стих. Перемятый, перелатанный Надломился и затих. Я ловлю чужого слаженность, Постигаю глубину. Нет тех чувств, строки натянутость, Возвращаюсь к своему. В сезонном запустенье В салазках укатилась за зимою, Вернулась в лодке с талою водою. Ушла с лукошком ягоды за летом, Вернулась жаром осени согретой. И каждый раз в сезонном запустенье Искала промелькнувшее виденье. А год за годом, зацепившись днями, Скрывал…

Неудивительно, что у Ерошки в эти дни чрезвычайно обострился мечтательный дар. Все его помыслы вились вокруг денег. То есть вокруг того, чего у него никогда и не было. Вокруг пустоты. Но это была пустота, обладающая чудовищной силой гравитации. Сгусток пустоты. Вроде чёрной дыры, которая втягивает в свою орбиту всё, что пролетает мимо, искривляя даже и луч света. Точно так же мысли Бубенцова, куда бы они ни направлялись, в конце концов попадали в чёрную дыру. Бубенцов провожал взглядом инкассаторский…

ГЛАВА I Евдокия поднялась, отряхивая с себя сухие травинки. – Погубишь ты меня, Феденька, – сказала она, поправляя разметавшуюся косу, – не отмолить мне свой грех с тобой! Федор прикусил зубами еще зеленый стебель колоска. – Да что уж теперь-то. Иди сюда! – позвал он. Евдокия снова прилегла ему на плечо. – Вот повенчались бы мы с тобой, Феденька! Не пришлось бы больше от людей прятаться. А от Бога и так не спрячешься. – Не могу я, Дуняша. Ты же и сама знаешь. Хоть и по сердцу ты мне,…

Утолить эмоциональный голод было сложнее. Ho, несмотря на полное, казалось бы, отсутствие свободного времени, человеком она оставалась активным и приключения искала вне работы тоже. Будучи женщиной свободной, Тася не стремилась, однако, крутить ничего не значащие романы. Ей хотелось общаться больше для души с людьми исключительно интересными. Без каких-либо далекоидущих планов Пышная завела дружбу с одним из своих пациентов. Мужчина занимался парашютным спортом, но имел инвалидность, которую приобрёл…

– Я очень рад, что мы решились на этот внеочередной сабантуйчик, – переключился Аркадий Александрович. Нотки раздражения исчезли из его голоса, – и повод замечательный! – Да, трудно поверить – Марику уже два года! – Наконец все соберёмся вместе, как в старые добрые времена. Люся остановилась у окна. День был солнечным, а оттого сентябрьские краски казались ярче обычного. Огненная кипень листвы дрожала от малейшего движения воздуха. Обожжённые летней жарой листья из последних сил цеплялись за…

С того времени прошло… – а, действительно, сколько прошло? – почти сорок лет! Сегодня с утра – помню точно! – было первое февраля 2019 года. На работе всё шло как обычно: после фейерверка важных утренних встреч, совещаний, летучек в головном офисе мы выехали на нашем стареньком уазике к себе в контору, расположенную на Заневском проспекте. И я, кажется, задремал, сидя на переднем пассажирском кресле. И что теперь? А теперь вдруг оказался здесь, точнее даже, «не тут»: в далёком прошлом! …

И он пошёл… Надо же было кому-то приводить в исполнение смертные приговоры. Ах, любовь, любовь… Новенькая зашла минут через десять после начала лекции. Он и внимания на неё не обратил: мелькнул чей-то силуэт слева, сел чуть спереди. Не до неё было: преподаватель как раз дошёл до нужной темы, и он старался законспектировать вслед за ним как можно больше. Запах – вот что напомнило о незнакомке. И даже не запах… еле-еле ощутимый нюанс чего-то знакомого, волнующего… Окно у кафедры…

– Кто это? – Надя вырвалась из материнских объятий. – Кто? – Людмила Алексеевна подошла к окну. Во дворе всё знающие бабули-соседки что-то горячо обсуждали. «Меня!» – решила она. Сказать им – кто он, она смогла бы. А как объяснить почти взрослой, но ещё неопытной и ранимой дочери, что творится в душе? Сказать, что уже тридцать семь, пройдёт немного времени – дочь влюбится, выйдет замуж, родит дочь или сына. Она же будет стареть и превращаться в бабулю-соседку, так и не познав в полной мере…

– Ну, ты, Митяй, как лось, ломишься, – проворчал Овдоким. – Видал?! – радостно воскликнул парень, снимая с кукана рыбу и показывая крупную сорожку. – Фунт потянет! Я уж забоялся, лесу б не оборвала. Я тамочки, – захлёбываясь от удачи, продолжал он, – на заутине место надыбал. Овдоким взял рыбину, взвесил на ладони. – Не, не будет фунта, на полфунта с лишком, пожалуй, потянет. Митяй шмыгнул носом, возразил обидчиво: – Ну да, не потянет! Никак не меньше фунта. Парень ещё переживал восторг…

Купающиеся в воде дружно держались поплавками, а ныряющие с плотика, как рыбки, – терялись, удалялись, бесхвостые двуногие. И Джонни не отставал: нырнул «ласточкой» – бултых! – и, оставив все сомнения позади, скрылся невидимой рыбкой, решив пересечь водную глубину, доплыть до удалённого берега и удивить своим подвигом плавающую ватагу ребят. Джонни плыл и плыл и не появлялся на поверхности. Вокруг же ничего не менялось, как при замедленной съёмке. Прошло достаточно много времени, кто-то досчитал…

– В деле есть заявления людей, которые утверждают, будто Вы разговариваете с духами. – Ну, если нужно, разговариваю, – совершенно не смущаясь, ответила Верослава. Линник понял, что разговор может уйти в область, где он экспертом не являлся, поэтому вернулся к первоначально выдвинутым обвинениям. – А что Вы скажете о своих связях с гражданами зарубежных государств? – С какими гражданами? – искренне удивилась Верослава. – С рок-музыкантом Микко Нурми, гражданином Финляндии. – Ах, Микко! –…

Пейзаж, представший Её глазам, очаровывал своей изящностью и привольностью. Небольшой прибрежный итальянский город, древние постройки, бескрайнее море. В руках Она держала букет из ярких осенних листьев, недавно собранных в парке. Подумать только, всего через пару часов они совсем утратят свою красоту и станут никому не нужными… Но Она-то этого не допустит, потому что знает: тот человек, которому предназначался букет, точно не останется равнодушным к подарку. Последние пару часов одиночества в…

Негодованию Жанны можно было даже поверить, если бы та не переигрывала. Самую малость. Чувствовалось, что девица при явной отрепетированности речи все же побаивается эту почему-то спокойно взирающую на нее женщину, которая слушает ее скорее с любопытством, чем с возмущением. Вообще-то Жанна, собираясь на встречу с Ириной Владимировной, готовила себя к какой угодно реакции – ругани, слезам, как вариант – пощечине или что в волосы может вцепиться (хотя последнее вряд ли, слишком уж она для этого интеллигентна), –…

Детство, которого не было Жора родился 20 мая 1927 года в городе Армавире. Папа Владимир и мама Мария, а также старшая сестрёнка Александра временно снимали жильё на улице Лермонтовской, а затем получили большую квартиру на Пушкинской. Отец работал главным инженером на мельнице, которая считалась одним из важнейших предприятий города, мама была учительницей начальных классов в школе, а Шурочке исполнилось шестнадцать лет. Семья жила вполне счастливо. Глава семьи, опытный инженер, увлекался радиотехникой,…