Современная проза

Два дня он сидит не вылезая. Траектория одна. Кухня – спальня. Режим один, заткнуть китов в желудке и снова в сон. Который не успокаивает, а раздражает, ведь прокручивает день как на повторе. Бесит. Про телефон вспоминает только на второй день. Передвигаясь медленнее зомби, Чонхо обыскал дом и уже лежа в кровати от усталости вспоминает, что убежал в больницу без него. Вывод: он на работе. Итог: можно забить. Факт: кто-то долбится в дверь. И сдирая себя с кровати, идет открывать. На пороге брат, который…

– Привет, очень приятно Sodjiro, – бегло сказала я на его родном языке. – Ты можешь говорить на японском. Преподаватель Судзуки рассказала о тебе. Я с удовольствием потренируюсь с тобой. Sodjiro с облегчением посмотрел на меня и сказал: – Ты отлично говоришь по-японски. Мои родители готовы платить за репетитора. По каким дням мы смогли бы тренироваться? Мы сверили наши блокноты (да-да, в погоне за подражанием я завела себе блокнот, в котором конечно же почти все поля были пустыми) и обозначили…

И плотью моей впитанное, до последних времён нести всё это, в памяти моей ,и в крови моей. Не состарь мой дух, подобие плоти. Прости, Господи. Знаю, что всё твоё. И воля твоя. А моё …лишь страдание. Но оно моё! То чувство песчинки, гонимое муссонами меж пространств реального, ирреального, то цепляясь образа Божия, найдя и теряя в нем себя. То пульсирующее бестелесное сознание мечты о грядущем. Цепляясь за образы минувшего. Воображаемого или настоящего. Вмиг катиться в вечное прошлое. В линейной…

Герои Елены Чубенко – не болтуны и артисты, не политиканы и мироеды, изрядно надоевшие телезрителям, а простые сельские труженики – доярки, скотницы, трактористы, шофёры. А простой в русском простолюдье – большая хвала ближнему: мол, душевный, нелукавый, бесхитростный. Простых любили, простым доверяли, коли простота не та, что хуже воровства… Вобрав традиции деревенской литературы, повести и рассказы осветились православной святостью, а посему проза Елены Чубенко – суть христианский реализм.…

Долговязая Лиля, была дистрофично худая, хотя аппетит у нее был отменный. Она никогда не задумывалась, над тем насколько полезна ее еда – лапша быстрого приготовления, бутеры с колбаской сомнительного качества, все шло в "топку". Хотя, даже при всем желании она не смогла бы позволить себе привередничать, когда в холодильнике было еще что-то кроме яиц и прокисшей застарелой сметаны – уже радость! Увы, отсутствие жира не делало девушку красавицей. Тонкокожая и бледная, она краснела по каждому пустяку…

Прекрасным весенним утром мы с Сергеем вывели на прогулку нашего подопечного Василия, а заодно, чтобы два раза не вставать, накупили разных подарочных букетов для прекрасных дам. – Я не понимаю! Решительно не понимаю! – воскликнул Василий на обратном пути к дому, – зачем вы так? С совершенно спокойным видом спустили кучу денег впустую! Они же завянут через 2-3 дня! Как это глупо! – Эх, Вася, Вася, – вздохнул я, – ты хоть и гений, я это признаю, но тупой в самых простых вещах. Смотри, что получается.…

Через пять минут он сидел в такси, грыз ногти и слушал гневные тирады водителя в адрес меченого дьявола Горбачёва. А Матвей Лукич вышел на площадь подышать. От троицы путан отделилась женщина, раскрашенная, как укротитель кошек Куклачёв в распахнутой облезлой шубейке и подошла к нему. Игриво улыбаясь, проворковала сипло: «Дедок, стариной не хочешь тряхнуть?» Старик на миг онемел. Придя в себя, затопал ногами и замахнулся на женщину кулаком: «Сгинь, сгинь, адово создание». Подруги женщины захохотали.…

Бортовой компьютер показывал плюс три градуса. Спал плохо. То и дело просыпался, чтобы включить мотор и согреться. Как только забрезжил рассвет, вышел из машины, сделал легкую зарядку, затем сходил на заправку, попросил полусонную девушку-продавца налить большой стакан кофе с молоком, взял в дорогу десяток пирожков с капустой, с мясом, с повидлом, – и поехал. Остальные четыреста километров проехал довольно бойко и в первом часу дня добрался до Алешкино. Село небольшое – две улицы на семьдесят домов…

Торжественный момент настал. Юная и очаровательная особа появилась в проходе. Все взгляды обратились в ее сторону. Полюбоваться действительно было на что. Среднего роста, с точеной фигуркой и высокой прической из густых темно-русых волос, Полин Ольев выгодно отличалась от своих более округлых и приземистых сверстниц. Серебристый шелк платья струился почти до самого пола, изящно облегая фигурку в нужных изгибах и подчеркивая девичьи достоинства. Нежный стыдливый румянец оттенял безупречный тон лица…

Нельзя слишком долго смотреть в Темноту – она затягивает. Такое уже случалось неисчислимое количество раз. Я не имею права вмешиваться – я всего лишь Свидетель Дороги. Человек входит в Реку, идёт, пока есть возможность, потом плывёт навстречу Темноте, пока не исчезает в ней навсегда. Никому ещё не удавалось вернуться оттуда. Обычно я тихо стою на краю полосы Леса, не выхожу на берег, прячусь за деревом, наблюдаю, стараюсь запомнить, как можно больше деталей. Кто-то сразу входит в Реку и плывёт…

Весь день меня тревожило чувство вины. Быть может, стоило бросить всё и поехать? Соображать трудно в последнее время, заботы о деньгах перекрывают собой всё. Тем не менее, после работы я, как и собирался, поехал к отцу по тому адресу, что он назвал. Дозвониться до него повторно не получалось. В моей голове всё смешалось, подступила тошнота. Когда я вышел из машины, моё тело резко обдало холодом, но я продолжил идти вперёд. Вверх по лестнице и до нужной квартиры. Дверь оказалась открыта. Уже было…

Ксения стала мечтой рыжего, конопатого, с огненно-красной шевелюрой Петра со школьной скамьи. Не просто мечтой, а неотвязной болью, наваждением, несбыточным желанием. В школе его одноклассница, отличница – активистка Ксюшка обращала внимание на Петьку только тогда, когда могла лишний раз «зарисоваться» перед всем классом, порицая его за двойки или курение за школьным туалетом. Эти негативные показатели отбрасывали класс назад в общешкольной таблице соревнований классов. Петька краснел, бледнел,…

На троих взяли с однокурсниками «восьмерку» за четыре зеленых тысячи, но, поскольку права имелись только у Сергея, ему и выпал фарт рулить на красной, с желтым гремучим салоном, однако, весьма еще модной в девяносто шестом году, машине. В институт компания наиболее авторитетных и современных парней во главе с Сергеем уже к пятому курсу наведывалась крайне редко. Каждый год, в декабре и мае, собирали мятые серые долларовые десятки и пятаки, аккуратно гладили, складывали тощими стопочками и Сережа…

Зима. Мерзну на остановке уже давно, и я не одна такая. Собралась целая толпа желающих вскочить вместе со мной в автобус. Когда подойдет, начнут толкаться, чтобы быстрее занять сидячие места. Позор какой-то! Если повезет занять сиденье, то всю дорогу не отпускает мерзкое чувство, что меня ненавидят оставшиеся стоять. Будто украла! Автобус наконец подошел. Зачем только я в него села?! Не могла потерпеть, чтобы сесть в другой? Когда волна самых нетерпеливых схлынула, мне досталось место на площадке…

«Глаза со сцены никто не увидит,» – решил он про себя и поставил Юлию играть Изольду. Её пустой самодовольный взгляд все же смущал его. Женщина скучающе сидела в зале, вынужденно смотря на игру других актеров. На сцене она была, сколько себя помнила. «Выскочки» в театре её бесили, Юлия их ненавидела. Каждая новая актриса пыталась занять её место, но каждый раз эти попытки кончались крахом. В этом забавном соревновании всегда побеждала бывалая. – Может её поставим на роль Изольды… – послышался…

– Я тебе, дурынде, сколько раз говорила носить перчатки. – Да, мам, – нужно было срочно заканчивать разговор, – увидимся завтра, люблю. Она положила трубку и с силой смяла банку энергетика. Теперь вся рука и одежда была мокрой и липкой, ещё и мёрзнуть начала. Лиза стиснула зубы и ускорила шаг. Свободный час между учебой и работой улетел в трубу. Лиза снова не могла уснуть. Тело было ватным, невозможно было ни на чем сконцентрироваться. Перед глазами плыло, пока она отмывала кастрюлю, которая,…

А в чем? Набережная, пожалуй, излюбленное место. Как бы сейчас выглядело мое лицо не знаю, но, часто заглядывая за перила, я находил, что оно довольно. Сколько же моих друзей прошли со мной эту дорогу? И постоянно в отражении всплывали даже не их лица, а все одно – мое… Что ж, в этот раз, не глянув в саму речушку, я не уйду. Каково это будет? Привидятся ли мне те солнечные, ужасно жаркие дни, когда мы, кипятясь в собственном поту, преодолевали расстояние в двенадцать в ряд стоявших скамеек; не…

– Только глаза закрой, чтобы ничего не видеть, – серьёзно поджал губы ребёнок. Лена кивнула, прикрывая ладонью глаза, и он взял её за руку и повёл к подъезду: – Девяносто третья квартира, – сказал он, и Лена набрала, подглядывая между пальцами. Она исчезла за металлической дверью подъезда вместе с ребёнком. Аделина и Марта смотрели вслед. Мрачная Ленка так быстро среагировала и подстроилась под угрюмого маленького мальчика. – Надо найти его родителей, – Деля со злым прищуром оглядывалась,…

– А какие у вас доказательства? – А я должен вам это доказывать? – А почему нет? – А почему да? – А почему нет? – Сталина знаете? – А должен? – Вы можете ответить на вопгос? – А вы на мои «говённые»? – Хогошо, товагищ! Экая у вас манега спогить. Прямо -Тгоцкий какой-то… – Так кого я, по-вашему, должен знать: Троцкого или Сталина? – Ульянова-Ленина не без некоторой гордости заметил он, открыв первую бутылку с пивом, – У вас, товагищ, стаканчики чистые найдутся?.. Вам налить?…

Росла Габи девицей балованной. Мамаша после родов быстро оправилась и организовала ту самую фирму «Сеньоре делла маре», на которую, якобы, приезжал Габин папаша обмениваться опытом. Название к тому моменту она уже раскрутила, благодаря собственным историям об Антонио Кутуньо. В рекламе значилось, что пиджаки там шьются с использованием наночастиц по итальянской технологии, по их же лекалам. Правда, ткань закупалась в городе невест Иванове, но кто его знает, что туда подмешивали. Спорить не будем…