Современная проза

Вспомню, Господи, каким я был, вижу, каким стал, и дивлюсь переменам в себе. Благодарю, Господи, за благодать Твою. Всегда я завидовал Николаеву, его жизнерадостности. Когда он сломал ногу, я злорадствовал, но он стал еще жизнерадостнее и веселее. Потом он сломал вторую ногу и стал совсем счастливым. Господи, да пусть он сломает себе еще обе руки! А лучше, Господи, пусть свернет шею. Очень прошу Тебя. Спасибо Тебе, Господи, за всё. Знаю, что стал другим человеком и уже свечусь изнутри. Сам посуди…

Пролог Клятва врача «Получая высокое звание врача и приступая к профессиональной деятельности, я торжественно клянусь: 1) честно исполнять свой врачебный долг, посвятить свои знания и умения предупреждению и лечению заболеваний, сохранению и укреплению здоровья человека; 2) быть всегда готовым оказать медицинскую помощь, хранить врачебную тайну, внимательно и заботливо относиться к больному, действовать исключительно в его интересах независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения,…

Я не знаю, что будет дальше. Наверняка не окажусь в тюрьме за убийство самого себя. Наверняка не лишусь работы из-за нахлынувшего кризиса — я проверенный и исполнительный сотрудник, с недавних пор не амбициозный, не жду прибавки к зарплате или повышения. Наверняка не женюсь, не заведу собаку. Нет сил на совершение выбора. Тем более правильного выбора в реальности не существует — есть только сделанный выбор и его последствия. Наверняка я буду так же, как сегодня, возвращаться ближе к девяти с работы,…

Глава первая Институт, в который попадают без экзаменов Неприязнь к доценту Холодкову возникла у Данилова, можно сказать, с первого взгляда. Пришел невысокий, весь какой-то глянцевый человечек с мелкими чертами лица и горделивой осанкой, окинул взглядом аудиторию – одиннадцать врачей, жаждущих стать токсикологами, и сказал: — Между врачом и обладателем врачебного диплома лежит огромная пропасть. На нашей кафедре у вас есть шанс стать врачами. Если, конечно, вы сами этого хотите. Сказано…

Пролог Остров Нантакет штат Массачусетс Осень 1972 года На острове, в западной его части, пряталось в болотистых берегах озеро Санкати Хед. Погода здесь стояла славная — после нескольких холодных дней вернулось тепло; яркие краски бабьего лета, как в зеркале, отражались в водной глади. — Эй, иди сюда, гляди! Мальчик подошел к берегу и посмотрел в том направлении, куда указывала его спутница. По озеру, окруженная хороводом опавших листьев, грациозно скользила крупная…

Лукас что-то пробормотал, покраснев до ушей. – Не мямли! – повелел ему Радар. – Говори внятно, как подобает мужчине. Что ты там делаешь? Нестор, сын священника, прыснул: – Фотографирует Зефирины панталоны. По классу прокатился смех. Лицо Лукаса пылало. Он зажмурился и призвал на помощь Господа, Его Мать и всех святых, которым он когда-либо ставил свечу. Он просил, чтобы они сию минуту перенесли его куда-нибудь далеко-далеко, пусть хоть в самое сердце пустыни Сахара. …

Байкер хмыкнул. — Да тоже вроде ничего. Сергей Михайлович, вы что, не узнаете меня? Это же я, Макс. Максим. Саблин всмотрелся повнимательнее: действительно, тот самый. Стрижку изменил, что ли? — Я вас не узнал сразу, — извинился он. — Вы какой-то другой стали. — Ну да, — весело согласился байкер Макс. — Я волосы покрасил. Это называется «грязный блондин». Потому и не узнали, наверное. Вот пришел «спасибо» вам сказать. Здорово вы тогда помогли. Мне в больнице сказали, что если бы вы не сделали…

Асенька говорит, что еще он «человек кристальной честности», за консультации и операции не берет не то что денег, но и даже презентов в виде коньяка или конфет. Поэтому и живут они скромно, на одну папину зарплату. Тем более что мама сейчас в декрете. Асенька целый день хлопочет на кухне – варит, жарит и печет. Экономит. Папа очень любит поесть, он говорит, что это – его единственная, из простительных, слабость. А мама злится на папу за то, что он не требует у своего начальства большую квартиру –…

Такие случаи происходили не чаще одного или двух раз в день, и всякий раз, когда это случалось, мистер Росс совершенно одинаково передвигал сигару из одного угла рта в другой и бормотал: «Проклятый идиот», — единственное бранное слово бывшего погонщика мулов, которое он позволял себе произносить в присутствии мальчика и которое теперь в его устах было просто «научным термином». Он употреблял его при встречах с пьяными, с женщинами, управлявшими автомобилями, возами с сеном, повозками с мебелью, грузовыми…

Наконец я повторил: — Входи, входи. Она опять прошептала: — Посторонись! Надвинулась на меня, присосалась поцелуем, тягучим, как «морская» ириска, и пробежала мимо. На середине комнаты надумала вернуться и легонько чмокнуть меня в щеку. — Ого, в этом что-то есть, — кивнула она. — Но погоди, я трясусь от страха! Ухватившись за локти, Констанция мокрым кулем шмякнулась на софу. Я сбегал в ванную, стащил с Констанции платье и укутал ее гигантским полотенцем. — Ты так поступаешь со…

-Слави, зачем ты меня разбудил? Я тебя люблю... Будем делать не войну? - лукавая улыбка, английский черт знает с каким акцентом, в ней чего только не намешано, в душе шевельнулся червячок почти отцовской любви. -Нет, последние пять километров мы ехали на соплях, но они кончились, прайсов, прайсов на бензин! нет, наверно я пойду аскать, аскать, - задумчиво произнес Слави, размышляя - все же ему скоро пятьдесят, через пяток лет, ездить стопом вроде бы не пристало, купили кар, а как насчет аскать?…

Как раз в это время, окончив университетский колледж в Корке, О’Фаолейн стал стипендиатом Гарвардского университета и мог таким образом легко пополнить ирландскую эмиграцию в Северной Америке. Но роль «профессионального ирландца», как называл О’Фаолейн добровольных изгнанников, больных ностальгией, его не устроила. Он вернулся в Ирландию и стал активным участником ее общественно-культурной жизни. Творческая биография Шона О’Фаолейна началась в 20-е годы, когда в ирландскую литературу пришло новое…

Про Сташинського, точніше, за його участі один фільм уже знято. Щоправда, сюжетна лінія цього героя в ньому видається мені, як і, зрештою, увесь фільм, надто спрощеною і підкреслено плакатною. Можливо, створення саме такого фільму-плаката і ставили собі за мету його автори, вважаючи це тоді, на початку 90-х, необхідним і достатнім першим кроком. От тільки чомусь наші перші кроки в усьому так і залишаються першими, але це принагідно. У тому фільмі бачимо зразково-показового Степана Бандеру, наділеного,…

Снова зазвонил телефон. Он посмотрел на трубку, номер был незнакомый. Отвернулся к стене и… уснул. Успев перед этим подумать: «Слава тебе, господи… Хоть час или два без всего этого». * * * Анна Левкова вышла из офиса и глянула на посеревшее небо, которое обещало скорый дождь и, как следствие, похолодание. Она тяжело вздохнула и подумала, что, к счастью, взяла с собой зонт. В машине дождь не так уж страшен, но нужно было еще заехать на дачу к отцу с пакетами продуктов и лекарств. Она подошла…

Этим и объясняются столь многочисленные и разнообразные случаи «ухода» французских романистов к иным берегам бытия. Здесь и порывы в «страну детства», обитатели которой еще не утратили нравственной чистоты и непосредственности восприятия жизни, здесь и попытки вспомнить недавнее прошлое, заново пережить героическую пору антифашистского Сопротивления, здесь и надежда в давних эпохах найти нерастраченные человеческие ценности, здесь и погружение в «периферийные» слои сегодняшней жизни, стремление обрести…

— Раскидала нас жизнь, — сказал, наконец, Лапшин. — Как твой город-то называется? — Рыльск. — Вот, Рыльск, видишь? А мне сорок годков стукнуло… Лапшин закрыл глаза и покачал головой. Тамаркин, Ашкенази и Окошкин, сидя рядом на кровати, негромко пели: Ты красив сам собой, Кари очи, Я не сплю уж двенадцать ночей… — Красивый романс, — похвалил Хохряков, — цыганский, что ли? Они выпили еще по рюмке настойки, и Хохряков сказал: — А я, Ваня, беспартийный. — Исключили?…

— Снова вы в философию ударились, как я погляжу, — заметил книготорговец, обращаясь к Дюрице. — Наверно, и сегодня вдоволь попакостничали? — Что ж, всякому свое! — Что верно, то верно! — поддакнул трактирщик, ставя принесенную бутылку на стол. — Одному на вечер грудинки подавай, другому — молоденькую грудку, коли нахальства хватит! Впрочем, мое такое мнение, что и телячью грудинку в наше время честным путем не достанешь. — Честным, бесчестным… небось и сами бы не отказались, коли б достать…

— Сторож идёт! — заорал Кевин и проскользнул в дырку. Мы оставили Синдбада сражаться с проволокой и притворились, что удираем. Было слышно, как сопит сторож. Мы присели за забором ближнего к изгороди дома — О'Дрисколлова. — Патрик, — захныкал Синдбад. — Синдба-а-ад, — передразнил Кевин. Адам засунул пальцы в рот. Лайам пульнул камнем в изгородь. — Маме скажу, — ныл Синдбад. Я сдался. Снял мелкого с изгороди, вытер ему нос рукавом. И потопали мы домой ужинать: четверг, картофельная запеканка…

О, не знала она этих странных затей, Когда буйное лето рвалось из очей. Потом я позвонил Бочонку и заверил его, что со мной все в порядке и я уже на пути домой. Это радостное известие немного смягчило шок, который он испытал, услышав мой голос. — Тогда, отец, — почти обвиняющим тоном поинтересовался он, — кого же мы выдавили и выскребли из машины? Должно быть, он выжимал сотню миль в час на спуске, не иначе. Дорога становилась извилистой и опасно крутой, когда ныряла к Стюартову дубу.…

В романах К. Теннант «Тибурон» (1935) и «Несдающиеся» (1941), отображающих страдания безработных, подчеркнут неистребимый оптимизм и жизнеспособность народа. 3. Герберт в обширном полотне «Каприкорния» (1938), используя приемы просветительского романа, показывает судьбу бесправного метиса, обязанного своими злоключениями расовой дискриминации. Семейная драма австралийских форсайтов в романе В. Палмера «Семья Суэйн» [2] (1934) рассматривается как знамение времени: крах мира собственников. Связующую…