Современная проза

— Да не понижал я, — отозвался наконец Виктор, до этого висевший на плечах друзей аморфным телом. — Водка, зараза, палёная! Только батя мне всё равно всыпет и разбираться не будет. — У-у-у-у! Да он говорить может! Чтоб я так разговаривал, когда столько спиртогана в себя впихну! — Да чё там, — Витя с трудом перевёл мутные глаза на Лёшика. — Я уже всё выблевал. — Так, не ной, — бросил ему Влад. — Не хочу даже думать, куда тебя деть. Думать вредно. Так что едем домой. Мы и сами далеко не как стёклышки.…

— Он был здоровый, — сказал я. — И он сказал, что он — боксер. Я думаю, он не врал. — Наверное… — задумчиво сказал отец. — Наверное… И что, вы просто так взяли и отдали телефоны и все деньги? Я молчал. Вспоминать было неприятно. Лучше бы нас побили, лучше бы мы вообще тогда не поехали в центр. Решил ничего не отвечать. Папа перестал чесать голову, сложил руки в замок и опер на них подбородок. Посмотрел на меня. — Понимаешь… — грустным голосом сказал он. — Беда не в том, что у вас забрали деньги.…

II — Андрейка, я тебе кота привезла! Сын бросил учебники, подбежал ко мне и заглянул в сумку. — Да нет, он здесь, — я распахнула шубу и осторожно оторвала от себя Борьку. Любой нормальный кот побежал бы по углам — на разведку — обнюхать и по возможности скорее узнать новое жилище. Но Борька, едва коснувшись пола, почти на брюхе пополз под диван. Однако наш диван был выше того, под которым он прятался от агрессивной Дашки. Когда ненадежность убежища стала очевидной, кот перебрался под кресла —…

Куколки – А этот-то, ты представляешь, – писатель! – Кто. – Ну этот… наш.. вон он. – Да ты что, да ты что! – Да-аа, сама читала.. – И чего пишет?.. – Да фигню всякую. Впрочем, иногда смешно… О том, что вокруг. Птичка сядет на подоконник, про нее такое напишет, а это всего лишь птичка села.. Или пакет, например, на дороге лежит.. Или чихнет кто.. – Опасно с ним разговаривать, наверное. – Хо! Я уже подбираю слова… Тут такое было! Я ему что-то сказала, а он как обычно.. развел шутки…

– Мам-мам, ну, пожалуйста, отпусти! Я всю жизнь мечтал! Я даже на море ни разу не был, а тут – Польша! – взмолился я и затряс ее за руку. – Коля, хватит! Сказала нет, значит – нет, – отстранилась мама. Я… Я не выдержал и заплакал. Где справедливость? Мои друзья каждое лето ездили на море, и потом долго еще рассказывали всякие истории про далекие города, звучащие, как названия планет, – Сочи, Ялта, Евпатория, Геленджик… А я каждое лето маялся у бабушке в деревне на Украине. И тут я в отчаянии…

Зловещая тишина повисла над кают-компанией и радостное известие о возвращении домой сменилось напряженным ожиданием выбора, который мог пасть на любого из них, за исключением капитана и навигационно-двигательной службы. То есть, кто-то из семи исследователей должен остаться на планете. Добровольцы сидели молча. Они и так не надеялись на возвращение домой, а тут такая радость и неприятная процедура выбора. Если бы кого-то просто наградили силами Добра и Зла и дали бессмертие, то каждый бы вставал…

Наконец я дотрясся до райцентра и, бросив мопед у здания горкома, вошел внутрь. На мое удивление в коридорах горкома было как-то так свежо и прохладно, что даже уходить не хотелось. Глава 2 Надо отметить, что во всем здании я не встретил ни одного человека. Да это и понятно, был уже конец рабочего дня и сезон отпусков. В тишине я услышал голоса, раздающиеся из кабинета в конце коридора. Я постучал и, открыв дверь, пошутил: – Здорово, братцы, вот и я, небось, не ждали ни. я! На меня не…

В самом сердце этой затерянной страны есть еще более затерянный уголок — деревня Лог-Зомби [1] . Если уж Гваделупа едва удостоилась точки на карте, то говорить об этой ничтожной деревушке вроде бы совсем не пристало. Однако она существует, существует давно, и много выпало на ее век и чудес, и крови, и тщетных усилий, и вожделений, не уступающих тем, что сотрясали Ниневию, Вавилон и Иерусалим… Первыми обитателями Лог-Зомби были краснокожие, селившиеся вдоль Листвяной реки, неподалеку от того места,…

— Я пошла. Вы можете меня не дожидаться. Спасибо за то, что подвезли, — очень непринужденно, как ей показалось, сказала Майя Сергеевна, когда они подъехали к магазину. Попав туда, Майя сразу же увлеклась колбасным изобилием и даже на время отвлеклась от мысли, дождется ли ее этот, как его там, — Сергей, кажется. Когда она вышла с полным пакетом, то увидела, что машина стоит на месте. Колокольчик самолюбия прозвенел радостно, но тихо, вполне соответствуя моменту, — не бог весть какой принц дожидается.…

Он, Фламмини – тёртый калач, как многозначительно привыкли перемигиваться коллеги, – умно морща лоб, всматривается в гипнотично сияющие мельтешения на экране, боясь упустить хоть что-нибудь из этой формализованной чепухи, или, напротив, приманив его, плоский глаз-экран присматривает за ним? Ворох автоматически снятых видеофото; тёмный пилон, арочный проём-просвет, за которым – расплывчатые контуры Пьяццы, а спереди группка случайных иноземных зевак, наткнувшихся на труп: сухой высокий сутуловатый…

Спичка, перед тем как погаснуть, с шипением вспыхнула, и при ее свете Андреас увидел впереди в проходе клочок свободного пространства и начал осторожно пробираться к нему. Свой мешок он сжимал под мышкой, шапку держал в руке. Скоро, думал он, и страх шевелился в нем глубоко-глубоко, страх и твердая уверенность, что все так и будет. Никогда больше, думал он, никогда я не увижу этот вокзал, никогда не увижу лицо друга, которого до последней минуты обижал… никогда… Скоро! Он добрался до свободного…

Шум на Кэмден-роуд, врывавшийся через приоткрытое окно, навел Дига на мысль, что сейчас, возможно, не шесть утра, как ему хотелось бы думать своей раскаленной головой, но много позже. С трудом ворочая шеей, он взглянул на будильник: 11.48. В комнате было жарко, удушливо жарко. Странно для середины ноября. Он передал воду и таблетки девушке. — Спасибо. — Она залпом выпила. — Сколько времени? — Без десяти двенадцать. — Что?! Е-мое, ты серьезно? — Она проворно вскочила, напомнив Дигу длинноногого…

— Ты в это время отсутствовала, находилась за тысячи миль. — Тем не менее, если начнется уголовный процесс, я попаду в число обвиняемых. Могу даже угодить в тюрьму. Эндрю постарался отогнать тревогу. — Пока что этого не случилось, но если тебя посадят, я обещаю приходить каждый день и приносить пирог с ножовками, запеченными в начинку. — Ох, Эндрю! — воскликнула жена, повернувшись к нему с улыбкой, полной любви и печали. До чего же здорово, подумал Эндрю Джордан, когда после двадцати восьми лет…

И все же идея казалась весьма привлекательной. Я начинал понимать, что чувствуют чудаки в Гайд-парке (“чокнутые”, как называют их наши британские братья), взгромождаясь на фанерные ящики. Мне уже виделись сотни страниц, на которых я смогу изложить свои излюбленные гипотезы: “И мне еще за это заплатят!” – воскликнул он, потирая ладони и безумно хихикая”. Я представлял себе курс, который буду читать в следующем семестре. Назову его “Особенности литературы о сверхъестественном”. Но больше всего меня…

Нетрудно, к примеру, определить две основные сюжетные линии как 1) распад Британской империи и 2) разлад в Америке конца 50-х годов. Можно увидеть, с одной стороны, глобальную взаимосвязь (распад Британской империи в какой-то мере обуславливает разлад в Америке 1950-х гг.), а с другой стороны, длинную цепь случайностей, которая приводит как к одному, так и к другому состоянию; обе системы, едва успев появиться, начинают движение к хаосу; начало упорядочивания есть одновременно начало движения к хаосу.…

Аз Бенедикт натянул валенки, потопал ногами, чтобы ладно пришлось, проверил печную вьюшку, хлебные крошки смахнул на пол – для мышей, окно заткнул тряпицей, чтоб не выстудило, вышел на крыльцо и потянул носом морозный чистый воздух. Эх, и хорошо же! Ночная вьюга улеглась, снега лежат белые и важные, небо синеет, высоченные клели стоят – не шелохнутся. Только черные зайцы с верхушки на верхушку перепархивают. Бенедикт постоял, задрав кверху русую бороду, сощурился, поглядывая на зайцев. Сбить…

КНИГА ПЕРВАЯ «ВОЗВРАЩЕНИЕ НА РОДИНУ» 1. Хмельной бродяга в седле В тихий сумеречный час на исходе апреля, в лето от рождества Христова 1929-е, Джордж Уэббер облокотился на подоконник и вобрал взглядом Нью-Йорк — все, что мог увидать из окна, выходящего на задворки. В конце квартала высилась громада новой больницы, верхние этажи ее ступенчато сужались, взмывающие в небо стены розовели в лучах заката. К ближнему углу огромного здания и к дальнему, напротив, примыкали два крыла пониже, где жили…

Что за стряпуха варила тот кисель? Для кого? Про то умолчала вечность. А чтобы не возникло у кого охоты задавать ненужные вопросы, вдобавок растворила в своих глухих лабиринтах продолжение странного разговора, что вели под раскаленным небом два одиноких путника. Знойный воздух был зыбким — мир вокруг казался присным иллюзорным. И полно! Не мираж ли явился в горячем мареве? Возможно, черная каменная пустыня. Неподвижный сгусток моря. Раскаленное сверх всякой меры, смертоносное солнце. И двое которые…

— Натереть? — Да, натереть. А ты не знал? Показать? — Нет, Инночка, я сам… — Ах, ты мой самостоятельный, все сам… Все сам! — она засмеялась и нежно укусила его за ухо. — Нет, не все… — А что — не сам? — Да есть, знаешь, одна вещь, даже вещица… — загнусил он и почувствовал, как только-только улегшееся сердце снова подбирается к горлу. — Ну, Саш, ну не надо… Опоздаем на работу! — Не опоздаем!! …Потом одевались. Этот неторопливый процесс сокрытия наготы, этот стриптиз наоборот,…

Спал Бурцев плохо. То просыпаясь, то вновь проваливаясь в тяжелое забытье. Хотелось пить, но сил подняться не было. И снилась какая-то чушь. Как будто кто-то ходит по квартире, причем ходит в резиновых ластах, влажно шлепая по только что положенному финскому паркету. Ходит, распространяя вокруг запах йода и водорослей. А время от времени дышит в лицо тяжелым духом. Проснулся Бурцев, когда за окном уже теплился серенький пасмурный денек. Проснулся оттого, что кто-то стоял рядом и в упор на него глядел.…