Современная проза

С той стороны двери стоял я, а точнее точная копия меня. Будто огромное зеркало, у которого не было краев, и оно показывало только меня, не отображая задний фон. В подъезде был другой я, в точно такой же одежде, в которой обычно я выхожу на улицу. Он тоже стоял неподвижно, я был ошарашен и не мог ничего сказать, даже двинуться не мог. Моя копия стояла точно так же, неподвижно, и на его лице одно недоумение. Спятил? – спросил я у себя. Но он такой реальный. Неужели люди, которые…

— Радуетесь зачёту? — ухмыльнулся он. — Нет, — фыркнул парень и тут же поправился: — Ну, то есть, да, конечно. Но не только ему. Женюсь я. Сегодня заявление в ЗАГС понесём. «Женишься… А я вот развожусь… — подумал Самойлов. — Ладно, последний раз». — Хорошо, — кивнул он. — Тогда быстро разбираемся с зачётом, и бегите в ЗАГС. Андрей кивнул. — Представьте, что вы едете в автобусе. — Представил. — Вам стало жарко. Что вы сделаете? — Куртку сниму. — Нет, очень жарко. — Ну… тогда…

…распалялся все больше, глаза горели уже явно безумным огнем и Димка пожалел, что связался. «То есть как это меняете реальность, — сказал он растерянно. — Записками в книгах? Вот этими — «полей цветы» и «в средние века крокодилов часто выдавали за драконов»? Как можно этим изменить реальность?» «Вы же не знаете, откуда я их беру, — сказал старик. — Не сам же я их пишу, как вы думаете? Они, — он огляделся и понизил голос до шепота, — появляются.» Он помахал свежей, еще не вложенной запиской. …

Сердце, конечно, разрывается, ощущая твое присутствие. Наши с тобой отношения настолько истрепали друг друга... а я все еще до сих пор реагирую так на тебя. Плачу, пихая тебе эти сигареты. На красивом лице улыбка, зеленые глаза блестят, кажется, эти большие руки снова заключат меня в объятья. Но я не даюсь. Хватит с меня. — Ты меня этим поить собрался? Может, винишко по дороге купим в ларьке? — шутишь, приобнимешь за плечи и чуть наваливаешься. Я тебя знаю еще…

Таня взмахнула палочкой, свисавшие нити красиво взлетели и засверкали. «Нужно проверить палочку на волшебство, загадать желание». Девочка подняла палочку. «Хочу, чтобы здесь сейчас появилось много мороженного и вкусных конфет». Взмахнула ею, наблюдая за блестящей россыпью разлетающегося дождика. Покрутила головой и, не обнаружив сладостей, грустно вздохнула. «Это просто желание не настоящее, а палочка на самом деле волшебная». Таня ещё раз взмахнула палочкой и загадала самое сокровенное желание.…

Тасик молча кивает, потом спрашивает: — А тебе? — Я уже видел Персеиды в прошлом году. Я их так ждал, а в результате обломался по полной. Ничего не сбылось. Понимаешь, говорят, если звезда падает, надо желание загадать — и сбудется. Только надо первым успеть, а это никак невозможно. Сам подумай, сколько тех звёзд падает, и сколько народу смотрит. Непременно какой-нибудь шустрик тебя обойдёт и загадает свою хрень. Так что в этом году я и пробовать не буду. Пустой номер. Тебе больше повезло: один…

– Сталина? – закашлялась учительница. – Да ты что, Сталин в декабре родился, - не выдержал я. – А у меня мать родилась в апреле и мы всегда празднуем. – А еще? – безнадежно, как лиса на виноград, уставилась на нас учительница. – Пасха? – предположил кто-то. – Напрягитесь же, дети. Космос… – Гагарин! День космонавтики! – обрадовался Андрюха, раздуваясь от гордости как творение графа Цеппелина. – Ух ты, наконец! – обрадовалась Ирина Сергеевна. – Дети, а кто знает, что такое космос? …

      — Почему бы и нет? Я уже планировала найти другое место работы. А где оно?       — Нэдалэко! Пайдём, праважу! А то такой красавыца, да бэз работы!       Майя слушала вполуха, что там говорил этот странный тип. И так ясно, что обещает золотые горы, да удобный график. Мина, конечно, будет недовольна, что сестра опять гуляет слишком поздно, но она ведь не просто так прогуливается, а с пользой.       — И клиэнтов толька штук сэмь за…       Последняя фраза…

Собственно драма Меня зовут Андрей Р., мне 42 года, и я существую одновременно на нескольких уровнях реальности. И, даже находясь в бессознательном состоянии, не прерываю связь с внешним миром, что создаёт для окружающих проблемы. У меня не так много принципов, чтобы я их игнорировал. Одним из них является «быть объективным». Правда, в разное время я вижу окружающую действительность настолько по-разному, что объективность становится величиной переменной. Соответственно, могут меняться решения…

– Ну, давай хотя бы сделаем звук потише, у меня болит голова и... – Почему ты это делаешь? – Что? – Говоришь о других вещах, когда я говорю о Поле. – Что бы ты хотел на обед? – Мама? – в голосе сына звучали слёзы, и она чуть было не сдалась, была почти готова повернуться к пустому месту рядом с Билли, чтобы сказать что-нибудь ласковое, почти готова была отправиться на кухню за молоком. Она знала, что ей было бы не трудно включиться в эту игру. Она уже это делала. И, порою, ловила себя на…

— …Кто проболтается — во! — И понизив голос до шепота, сказал таинственно и грозно: — Он враг народа. Новость была тревожная, и все мы притихли, озираясь, — словно нас окружило, близко подступив, что-то страшное. Каждый из нас читал про Павлика Морозова, которого убили кулаки, смотрел кино, как враги народа устроили обвал в шахте, когда Валун и Ваня Курский захотели стать стахановцами. Эти истории тут же были пересказаны. Дошла очередь и до меня. Все знали, что у нас в сенцах забит в стену настоящий…

Не получилось. Пока Ажедаф рассматривал в микроскопе клетки, меняя их приказами и наводками, Дору жарила стеклянную лапшу, кормила мелкозубов на заднем дворе, плела картины из веточек, а вечером заключала мужа, усталого и хрупкого, в кокон заботы. Однажды всё кончилось. Ни одному унопелану на всём Ясмафе, даже с невероятными способностями, не были подвластны тайны жизни в полной мере. Ажедаф знал это лучше других, но в одиночестве это не утешало профессора. Какой смысл в нём, Ажедафе, без второй…

— Писатели? Нагибин? — воскликнул он то ли с восторгом, то ли с удивлением и откинул со лба мокрую, тяжелую прядь волос, в которой пробивалась седина, но она не удержалась и снова сползла на потный, красный лоб в тяжелых складках и с белым рубцом шрама. — Да я ведь читал повесть «Председатель», — всполошился он. — Может, напишет о наших болотах? Утиный лет слабоват, что греха таить, но бекаса до черта. Но осенью я устрою вам важнецкую охоту. — Он на секунду задумался, чем бы нас приветить. Тяжелой…

В свои набеги они отправляются поодиночке, сопутствуемые лишь непрерывным басовитым гуденьем собственных крыльев. Их сложные, или фасеточные, глаза все на свете воспринимают в виде мозаики. Куда бы ни устремился их взгляд, всюду находит он составленную из пазлов картинку. В мелких шовчиках, раздробленную, но всегда слитную. И если цветочное царство прорежет солнечный луч, перед ними вдруг точно вспыхивает витраж в тонких свинцовых переплетах. В порыве небескорыстной признательности они совершают…

— И еще это… не стекленей… как ты умеешь… — Что? — Ну, как сейчас — я говорю, а ты… Стоишь как памятник… Слышишь? Они все ищут себе нормального человека в пару. Поняла? Все. * * * За мной хлопает дверь — это ветер. Волосы путаются, к губам липнут, плотнее запахиваюсь, ветер в рукава лезет, и чайка кричит. Все-таки остров. В соседнем доме открыли ресторан после ремонта, выставили два стола на улицу — за каждым симметрично сидят два лысых мужика в плетеных креслах и читают. Один — журнал Vogue,…

Я вышел на перрон. Над рельсами шумели провода, как струны, под которыми, если смотреть снизу вверх, текло осеннее теплое как поцелуй небо. Поставив чемодан у края перрона, я достал сигару и прикурил от спички. В самом начале перрона стоял вороватого вида парень, возле которого мирно свернулась в клубок кошка, на которой не было шерсти, а на шее болтался колокольчик. Парень держал коробку с тортом, в центр которого были воткнуты две вишенки. Позади меня беседовали мужчина и женщина, сидя на карнизе.…

День за днём приходил и садился на одно и то же место, как и она становилась и с интересом смотрела на людей, но больше — на вход. Почему-то никто не подходил к Красавице, а восхищённых взглядов я ревниво ловил множество в её сторону, все как один делали вид, что смотрят куда-то, но не на неё. Однажды выпал случай. Некий прохожий тронул моё личное пространство. Бесцеремонно. — Вот же денёк выдался! Такое пекло впервые застаю, — страдальчески начал он, усевшись поудобнее, снимая причудливые выворотки,…

– Дурак, откушу же палец. Давай ничью, а? Он продолжал осатанело долбить мой затылок. Я вцепился зубами в основание большого пальца. Но кожа натиску не поддалась, не помогли и слова деда, хорошо запомненные в детстве: – Зубы в драке это вещь – в подвале Буды, в рукопашной схватке, я прокусил шейную артерию здоровенного эсесовца, и он проиграл. Тут мой большой палец ткнулся, наконец, в уязвимое место. Глаз. Я даванул, предварительно вспомнив (от удара коленом в промежность), что в результате…

– Не понял? – выкатил белесые глаза начальник участка Владимир Куликовский, сто пятидесяти килограммовый по натуре человек. – Надо было ему в милицию позвонить, в которой Савватеич работал. Узнал бы тогда, что его оттуда за принципиальность выперли. – Маркшейдер, а в милиции работал! – хохотнул Владимир Абрамчук, горный мастер. Его взяли, чтоб обобрал заколы, но он любил начальство и не смог его покинуть. – Может Сидневу ему подпустить, пусть обработает? – Аржанов, разливая водку, подумал вслух…

  3. Кыштым (комбинат Маяк), Чернобыль - все знают грандиозные масштабы случившихся на них аварий, и сколько было выброшено контаминантов в природную среду. А сколько предприятий заражало природу тихо и мирно, без всяких аварий? На одном подмосковном предприятии содержание мышьяка в почве достигает почти 9 грамм на килограмм, и это при том, что летальная доза для человека колеблется в пределах 50-340 миллиграмм! Кстати, в г. Скопин Рязанской области вследствие многолетней работы местного металлургического…