Юмористическая проза

Друзья сидят за соседними партами. Смерть: Где Чума? Голод: Может, проспал? Война: Что если, Чума шел в школу, и ему перебежала дорогу черная кошка. Он повернулся влево, а там баба с пустыми ведрами. Он повернулся вправо, а там похоронная процессия. Он повернулся назад, а там свадьба. И как жить после всего этого?! Смерть и Голод отворачиваются. Все начинают готовиться к экзаменам. Каждый шепчет что-то про себя и записывает в тетрадь. Прошло три часа. Елена Николаевна: Михаил! Она…

– Удалить, – растерянно ответили ему. – О'кей. Начинаю удаление. Стоп! Это не гланды, это веки. Оставить? – Оставить! – закричали со всех сторон. – Оставляю. Обнаружен орган – глаза. – A-a-a!!! – торжествующе провозгласили упыри. – Глаз не может быть использован для прямого доступа из-за конфликта с органом веки. Удалить глаза? Оставить? – Оставить! – О'кей. Поднять веки? – Да! – Ошибка. Попробовать ещё раз? – Да! – Ошибка. Попробовать ещё раз? – Да! – Ошибка. Попробовать…

— У Абрамовича спросите, — сердито отвечал Николай Гаврилович. — У меня стрела на северо-западе, а вы тут пристаете с пустяками… И с перелетными гусями улетел на Аляску. Потомки Джека Лондона ничего про стрелу не знали, но слышали, как однажды что-то просвистело над Юконом и скрылось за горизонтом. — Однако, шибко свистело, — вздыхали потомки, и за бесценок предлагали золото и медвежьи шкуры. От шкур Николай Гаврилович отказался, а небольшой самородок на память взял.…

Я уже давно для себя решил: буду проситься в морскую пехоту. Я не хотел идти в обычные войска, связь или там мотострелки: как-то скучно; стройбат – вообще отстой; не хотел на флот: хоть там и форма красивая, и романтика, но служить-то три года! «ВДВ, Воздушно-десантные войска!» – звучит круто, но ведь можно и в Афганистан загреметь… А вот морская пехота – это и круто, и форма красивая, и романтика, и всего два года – чего ещё надо? В голове бились всего две мысли: «Как мне правильнее всего попроситься…

- А, позвольте поинтересоваться, ВЫ сами кто будете? - Как кто? - еще шире распахнула очаровательные глаза Рыся. - Ой, Миша, вы такой смешной. Я же Заинька! Медведь перестал карабкаться вверх только когда почувствовал, что вершину кедра опасно раскачивает. - Заинька... - повторил Хозяин и глупо захихикал. Больше всего пугали глаза кошки - круглые, желтые и чистые. - Миша... Ми-и-иша... - донеслось с соседнего дерева. Медведь обернулся и глубоко вздохнул: - А ты у нас кто, белочка? Волк…

Однажды Император спросил Первого Министра: «Драгоценный Пу, расспрашивая тайно городских сплетников, узнал я, что народ Поднебесной недоволен тем, как министр Шэ Гу боролся с пожарами, охватившими наши леса и горы. Люди говорят, что долгие годы он, вместо того, чтобы готовить чиновников и стражников к преодолению бедствий, предавался праздности, а деньги, предназначенные на ведра и багры, потратил на роскошные повозки и коней. Не следует ли нам наказать Шэ Гу?» Первый Министр опустил голову, и,…

— Да, смотреть на это противно, — сказал мне один из них, когда мы, стоя посреди комнаты, рассматривали его произведение. — Но приятно сознавать, что сделал это собственными руками. Такое соображение, как я заметил, примиряет нас и со многим другим, помимо пробковых рамок. Другой мой знакомый, тоже молодой человек — ибо, надо признать, советами и указаниями «Мастера-любителя» пользовалась по преимуществу молодежь: ведь с возрастом постепенно утрачиваешь смелость и прилежание, —…

Да, свет, а не мрак видим мы, когда оглядываемся на прожитую жизнь. Солнечные лучи не оставляют теней на прошлом. Пройденный путь расстилается за нами как прекрасная ровная дорога. Мы не видим острых камней. Наш взгляд останавливают одни лишь розы, растущие по краям дороги, а острые шипы, которые ранили нас, кажутся нам из прекрасного далека нежными былинками, колеблемыми ветром. И благодарение богу, что это так — что все удлиняющаяся цепь памяти сохраняет одни лишь светлые звенья, а сегодняшняя…

Наконец мы достигаем миссис Джонс, и мой приятель рекомендует меня ей как своего лучшего друга, который умирает от желания познакомиться с ней. — Восторгается вашей действительно замечательной книгой, только не вполне сходится с вами в вопросе о платонической дружбе между мужчиной и женщиной. Но я надеюсь, что вы своим красноречием сумеете переубедить его. Эта рекомендация и полученные мною вперед сведения о миссис Джонс вывели меня из обычного затруднения людей, не знающих друг друга и поставленных…

Представьте себе, что какой-нибудь ученый, живущий на одной из крупнейших неподвижных звезд, стал бы рассматривать нас через увеличительное стекло, подобно тому, как мы рассматриваем муравьев. Наши развлечения повергли бы его в недоумение. Мячи всех размеров и сортов, начиная от маленьких разноцветных шариков, которыми играют дети, до пушбола, стали бы объектом нескончаемых научных дебатов. «Что это такое? Почему эти мужчины и женщины постоянно толкают мяч, хватают его, где бы и когда бы он им ни…

Часы второго типа, — обыкновенные, то есть часы, которые всегда идут неправильно, — сравнительно безобидны. Вы заводите их в определенное время и раза два в неделю передвигаете стрелки, чтобы «отрегулировать» ход (с таким же успехом вы могли бы попытаться «регулировать» времяпрепровождение лондонской уличной кошки). Но все это вы проделываете не из эгоистических побуждений, а, так сказать, из чувства долга по отношению к самим часам, — из потребности сознавать, что, что бы ни случилось,…

Показывая новичкам во время игры в гольф, как следует бить по мячу, он дважды подшибал себе ногу и каждый раз после этого хромал целую неделю. А что касается крикета, то я помню, как однажды из его воротец аккуратно выбили среднюю стойку как раз в тот момент, когда он с увлечением объяснял кому-то из игроков, как следует атаковать ворота противника. После этого он долго пререкался с судьей о том, выбыл он из игры или нет. Рассказывают, что при переезде через Ла-Манш во время шторма он в крайнем…

Тут надо еще заметить, что в нормальных, домашних условиях я никогда не вытряхиваю пепельницы в унитаз. Корень здесь в том, что окурки очень долго не тонут, сопротивляются судьбе со спартанским упорством, сражаются с унитазным водопадом насмерть: вертятся там, крутятся, вроде уже потонут, ан — нет! -опять всплывут. И я за такое жизнелюбие и упорство окурки уважаю. Они, на мой взгляд, как и римские гладиаторы, заслуживают пальца, поднятого вверх. Но и сам я не могу уступить окуркам последнего слова.…

Так сидели они вдвоем, в один декабрьский день, около полудня. ~~~ ДВЕ СТАРУШКИ любили друг друга, но позабыли, что нужно при этом делать. Они иссохли, окостенели и довольно явственно похрустывали суставами. — Можно попробовать поцеловаться по старинке, — предложила как-то вечером одна старушка. — Отчего же нет, — сказала другая старушка, ошеломленная подобным предложением. — А если из этого ничего не выйдет, что-нибудь да придумаем, — сказала первая.…

- Я тебе всегда буду говорить: ты – плохой, ты – свинья, и, в конце-концов, ты повесишься. «Неплохо для знакомства. Кажется, скучать мне не прийдётся». Я глянул ему прямо в глаза и небрежно бросил: - У тебя ноги скривились. Напарник ошарашенно глянул вниз. - Один – ноль! – радостно заржал я. И начали мы работать... Вечером, когда пришло время получать бесплатное молоко за вредность, мой напарник взял бутылку и сел отдельно от всех. Народ оживился. - Эй, ты что от коллектива отрываешься?…

Старик мог бы думать еще очень долго — его правая рука была весьма натренирована, но внезапно его размышления прервали двое шедших навстречу горожан. — Что это за странная надоедливая мелодия, Джузеппе? Она мне что-то напоминает, но никак не могу понять что. — Я тоже, Джованни, — ответил Джузеппе. — Но, должен сказать, песенка препротивнейшая и весьма приставучая. Я ее определенно где-то слышал. — А что, если покрутить ручку в другую сторону? — поинтересовался Джованни, и, не…

Совслужащие вверенного ему учреждения встретили преда у подъезда на улице с непокрытыми головами и с неописуемым восторгом в глазах. Они бросали вверх шапки выше облака ходячего и оглашали воздух победными, но благопристойными криками. Громовое «ура» сопровождало тов. Микешина, когда он поднимался по лестнице. — Давно мы ждали вас, тов. Микешин… — Дождались, наконец, праздничка… — Наконец-то вы прибыли, дорогой пред! — Он милый, милый, хотя и в веснушках! Тов. Микешин проследовал в клуб,…

У девушки была хрупкая, красиво слаженная фигура юной нимфы, и остренькой личико с курносым носиком, маленькими губками и огромными васильковыми глазами. Все это безобразие обрамляли золотистые кудрявые локоны. В общем, крайне неудачная внешность для потомственной Ведьмы. Касандра исправляла это как могла, тщательно спутывала волосы, обмазывая их смолой и украшая репейниками, горбилась, хромала на обе ноги и залихватски щурила и косила глазами в разные стороны. И даже сделала бутафорный нос с бородавкой,…

Я сказал: – Какая разница для лишнего веса или объема – ложки или китайские палочки? Серега сказал: – Большая разница. Ложки придется постоянно нести с собой, а китайские палочки можно наломать в кустах ивняка или тамариска, а потом выбросить. Опять же – костер с их помощью разводить, используя как лучины. Я думаю, что найдутся на Арабатской стрелке какие-нибудь низкорослые кусты – вереск там или дрок. Да и пищи нам никакой не надо, потому что бух и так имеет достаточно калорий. Я сказал:…

Вошли мы в купе, поезд тронулся, сидим, едем. Напротив – эстонка и эстонец, настоящий, тоже, конечно – в пиджаке, в галстуке и с черным кейсом. А мы, надо заметить, друг друга решили в Таллинне называть не Серега и Яша, а Сергей Юрьевич и Яков Викторович. Вот я и говорю: – Сергей Юрьевич, не желаете ли по чуть-чуть? Серега говорит: – Отнюдь, Яков Викторович. Я говорю: – Господа эстонцы. А вы не желаете по чуть-чуть? Ну, конечно, я по-другому как-то к ним обратился, не по национальному признаку.…