Книги из серии "Рассказы"

Первый раз в своей жизни, с тех пор, как он осознал в себе дар рассказчика, этот магический дар связывать слова так, чтобы они проникали в сердца людей, в голове Ноя не было ни одной свежей мысли. Больше не будет странных маленьких историй о мире, в котором он хотел бы жить, о мире, который жил в его воображении, о мире, населенном людьми яркими и осязаемыми, более реальными чем те, с кем ему приходилось иметь дело каждый день. Свое воображение представлялось Ною бесконечной пустой равниной, серой…

Сказать по правде, наш роман не затянулся. Не возьмусь припомнить, когда и почему начал угасать костер любви, да разве это важно? Наверное, с каждым случалось что-нибудь похожее, так что вы понимаете, к чему я клоню. Мы очень скоро расстались. Друзьями. Потом она примерно раз в полгода наведывалась ко мне и гостила по нескольку дней, когда я бывал свободен. В нашей дружбе всегда ощущалась сладковатая горечь, запах мимозы (и мимикрии — эх, если б я сразу унюхал!), мимолетные грезы, необыкновенно…

До дома он добрался «без хвоста». И только тут почувствовал себя в безопасности. Однако резко прозвучавший телефонный звонок не позволил ему расслабиться. Звонил Санабрия – его осведомитель. В прошлом он неоднократно сообщал ему полезные сведения, которые помогали шерифу раскрывать преступления. Но, как все люди такого сорта, Санабрия был продажен, и Фиала никогда не позволял себе забывать об этом. Санабрия ожидал его у стойки бара ресторана «Голубая луна», находящегося недалеко от здания полицейского…

1 — Администратор, — через «переводчика» изрёк Уустриц, — должен уметь справиться с проблемой, которая не по зубам его подчинённым. — Разумеется, — согласился доктор Диллингэм, впрочем, без всякого энтузиазма. Диллингэм только что вернулся со стажировки в Университете Администрирования. Хотя отметки в его Сертификате Потенциальных Достижений были достаточно высоки, доктора мучили сомнения, достоин ли он высокого поста Заместителя Директора Института Протезирования при Галактическом Университете.…

— Ты видишь?! — вскричала она. — Оно разговаривает со мной! Может быть, это новая форма жизни! Или, может быть, это иноземный исследователь, раскрывающий нам тайны вселенной! — На безупречном английском с лёгким бостонским акцентом, — иронично хмыкнул турист и повернулся к немому. — Ну как? Тот посмотрел на него со странным выражением, затем протянул кассету и записку. — Вы уверены, — спросил турист, — что верно прочитали? Немой кивнул, коротко улыбнулся и вышел. Женщина схватила записку и развернула…

— Так что тебе, милый? — Я здесь исключительно справедливости ради. Вы, наверное, не поняли, когда я говорил вам оттуда, — он показал на место в пространстве, где только что находился фулет, — но я повторю: вы — змея, пожравшая человечество. Так написано в Энциклопедии. А я что, исключение? — Все правильно, — сказала змея, — вы не исключение. Она устало вздохнула. — Смотрите, смотрите, не бойтесь, — голос змеи звучал мирно и без подвоха, — сюда смотрите, в пасть. Змея распахнула пасть. Два ряда…

Вернется, бывало, Гурьев Антон с бродяжничества своего, ходит по селу чуть не в чем мать родила, голова без шеи, прямо на плечах лежит, тулово короткое, ноги длинные, лицо в рыжих клоках, важное — и все болтает. — Придет скоро великое поравнение людей. Готовьтесь! — Какое такое поравнение, Антоша? — Имущество хозяев земли делить будем поровну. — Да нешто на всех хватит? Людей на земле, поди, не мене, чем звезд на небе. — На одежду, на питание хватит, а там будем все жить по-бедняковски, важно…

Она засмеялась, и смех ее был зовущим и легкомысленным. — Ну конечно… Ты столько ждал меня. И, конечно, ради кое-чего… Он спросил себя, а не примется ли она расписывать свои любовные таланты. У нее явно разыгралось воображение. Но это не важно, подумал он. Нет, важно вот что… И он представил, что ждет их в хижине. Они спрятались от лунного мерцания под сенью пробковых дубов. Вокруг свиристели насекомые. Когда они оказались возле хижины, он снова уложил ее на траву. — Подожди минутку, —…

Но вот наконец Великая Площадь Звезд осталась позади. Себастьян на мгновение вскинул голову, провожая взглядом звездолет, рванувшийся в небо, вдаль, к одному из миров на краю галактики Треугольник. Но он даже не глянул на малыша с глазами на стебельках, который предлагал ему любое путешествие в прошлое, будь то третичный период или эпоха Кублайхана. Он ступал по громадным прозрачным плитам — крыше Всемирного Агентства Путешествий, которое могло отправить человека в какой угодно мир, в том числе…

Во время всей этой мрачной пантомимы сердце мое бьется так сильно, как будто готово разорваться: ведь один я вижу, один я знаю, что вся эта пошлая сцена держится только на невероятно сильной воле, что все мы находимся в состоянии чрезвычайно непрочного равновесия, которое может нарушить любой пустяк. Что произошло бы, если бы в соседней с тигром ложе маленький человек, с виду скромный служащий, этот маленький человек с мертвенно бледным лицом и усталыми глазами, на мгновение ослабил свою волю? Потому…

— Ничего не видно! — послышались голоса с задних рядов. Пат хотел что-то ответить, но его опередил отчетливый шепот с передней скамьи: — Это же кривая работа мозга создателя цереброскопа. Аудитория разразилась смехом. Прежде чем студенты угомонились, кривая на экране ожила и острыми пиками поднялась вверх. — Перед вами цереброграмма весьма среднего индивидуума. Бывают цереброграммы с амплитудой в три и даже четыре раза больше, — пояснил Пат, когда аудитория немного утихла. — Ну, наш-то…

Я внимательно смотрел на него. Нет, он определенно не относился к разряду людей, способных высосать из пальца что-нибудь подобное. К тому же такие истории обычно сочиняют для слушателей, а мы… Нет, вряд ли он стал бы что-нибудь придумывать ради нас. — Если можешь, расскажи нам об этой встрече, — робким голосом попросила Вия. Ван Эйк словно не расслышал. Его выцветшие глаза смотрели на нас равнодушно, будто и не замечая, как не замечали они тысячи звезд, окружавших ракету во время полета. …

— Да, но вероятность попадания в базу… — Эми осеклась. — Вероятность… — Корот склонился над ее креслом. — Больше тебе не о чем думать. Ты ведешь себя так, словно все еще сидишь в аудитории Академии космонавтики на Земле. А здесь Луна… понятно?! — Спокойно, Корот. Мы это знаем, — Нор даже не повернулся и продолжал смотреть на скалы на экране — Как послушаешь вас… — Не нервничай, Корот. В таком состоянии ты расходуешь больше кислорода, — Эми посмотрела на него так что он выпрямился и отошел,…

— Не в этом дело. Мышление, самостоятельное творческое мышление зависит только от сложности сети. А состоит ли эта сеть из клеток, как твой мозг, или из неорганических элементов, как мнемокопия, это не имеет никакого значения. Уверяю тебя, это в самом деле не имеет никакого значения. — Хм… возможно. Приходится верить. Но я как-то не могу представить себе этой… мнемокопии, которая будет мною… Я маленький старый человек, ни один из моих органов в отдельности не годится для жизни, а все вместе пока…

— …сорок две минуты, тридцать пять градусов…— голоса за мной стихали, и я уже различал только бас. Вскоре умолк и он. Высокая трава была желтой и сухой, как всегда в конце лета. Я смотрел на здание института, в черных стенах которого отражались сосны и небо. Неожиданно я споткнулся; что-то вырвалось у меня из-под ног. — Если n — простое число, то всякое число, не делящееся на n, будучи возведено в степень n — 1, даст после деления на n в остатке единицу. Это говорил лежащий в траве небольшой…

— Не горюй. Тафф говорит, что нет ничего лучше автоматов… — попытался я успокоить ее. — Так то Тафф. У него есть подход к автоматам. Он, кажется, когда-то изучал психологию гомоидальных автоматов. — Брехня, — заметил Ворт. — Его выгнали с того факультета, и он попал к нам… — Но он на этом собаку съел. А в Музее древней роботики почти все автоматы — его старые знакомые. — С некоторыми я даже на ты, — сказал Тафф, подойдя ко мне и хлопнув меня по плечу. — Ну, как, Тафф, сдал? — Мгм……

На мгновение в зале воцарилась тишина. — Вторжение? — не очень уверенно переспросил кто-то. — Да, предполагают, что тороиды служат орудием агрессии другой планетной системы… В зале поднялся невообразимый шум. Мой сосед вскочил с места и побежал к кафедре. Спустя несколько мгновений профессора окружило плотное кольцо кричащих людей. Он с трудом проталкивался к выходу, повторяя: — Да, нападение… Вы все увидите сами… уже здесь, на Ганимеде. Наконец он добрался до двери и исчез в коридоре.…

Пульс 120 Дыхание 25 Температура 98 — 98, 4 — 98, 2 Замечания — Их у нее хоть отбавляй: «Пытался завладеть бутылкой с джином. Бросил на пол, разбил». Нет, лучше так записать: «В последовавшей борьбе бутылка упала и разбилась. Вообще больной проявил себя как трудный». Хотела добавить: «В жизни больше не возьму алкоголика», но это как-то не шло к служебному тону замечаний. В семь надо будет проснуться (она умела поднимать себя в назначенное время) и прибрать все до прихода его…