Книги из серии "Рассказы"

Вообще-то машину Александр Петрович имел. Довольно давно, еще в бытность директором фабрики, он приобрел “Москвичонка”, который верой и правдой служил ему много лет, да и сейчас работал превосходно. Голубая краска на нем сверкала, капитально отремонтированный мотор позволял на прямых участках шоссе вытягивать почти сто десять в час, дворники весело мотались туда-сюда – не машина, а загляденье! Но это был всего-навсего “Москвич”, причем – увы! – не последней модели. А сам Александр Петрович работал…

Примерно в это же время в полицию поступило заявление от немца-колониста Курта Майнке, который жаловался на пропажу двух свиней. Приметы одной из них совпадали с приметами виновницы описанного выше происшествия. Однако заявление было оставлено без внимания. Как непосредственный участник и даже в какой-то мере виновник этого случая, я хочу рассказать о том, как в действительности было дело, и, кстати, восстановить репутацию преподобного О’Конноли, заподозренного в лжесвидетельстве и имевшего из-за…

— Откуда сведения? — спросил Рин наконец. — От моей супруги, — с готовностью ответил референт. Академик гневно воззрился на него. Тот понял свою ошибку и мигом разъяснил: — Она сейчас секретарем у Элинвара. Перепечатывала его доклад для Президента и, конечно, сделала мне копию. — Интересно было бы посмотреть на их препарат. Мне лично он бесполезен, — Рин снова провел ладонью по волосам, — но как-никак я директор Института Бессмертия. Референт словно дожидался этих слов — он тотчас протянул…

На карте в нашем институте это место носило название бухты Опасной Медузы. И это было странно. Ведь медуз там почти не встречалось, а ядовитых крестовичков и подавно: при каждом дожде потоки пресной воды стекали в бухту со всего острова, а крестовички ее не любят. Мне нравилось охотиться тут: глубина небольшая, непуганая рыба еще не научилась бояться ружья, и порой у меня на кукане после часа охоты оказывалось больше дюжины рыб. Глиссер стремительно летел в полосе тумана, окутавшего вход в бухту.…

Разомлевший от тепла и еды сержант Кумбс присел рядом с радистом и по привычке начал философствовать: — Какая-то странная эта планета. Ты слышал когда-нибудь, чтобы дикие туземцы строили автомобильные дороги? Говорят, они не знают даже огня. Да и откуда быть огню при такой сырости? Тут только напалм и может гореть. — Ты первый раз здесь? — спросил Стражеско. Сержант кивнул. — А я третий раз летаю с капитаном. И знаешь, — он невольно понизил голос, — в прошлый раз таких дорог не было. Мы тогда…

— Как лазер! — уточнил не менее начитанный Петя. — А лазером можно зубы сверлить без боли, — снова подал свой голос практичный Алеша. Но его опять никто не поддержал. Общее суждение было таково: Коля — талант, может быть, даже гений. Приговор был, как говорится, окончательный и обжалованию не подлежал. До сих пор Коля искренне верил, что у него никаких талантов нет. Как он мог в это не верить, если Мама с железной настойчивостью вела поиск его необыкновенных способностей чуть ли не с самого…

— Здравствуйте, Ганс, — сказал подошедший и протянул ему руку. Ганс неуверенно улыбнулся, прислушиваясь к красивому голосу незнакомца. Беспокойство росло. — Кто вы? — спросил он и замолчал, пытаясь погасить растущую внутри тревогу. Разноцветные шары слились в одно пылающее солнце, и теперь в небе горели сразу два светила — одно закатное, багряное, другое — все время меняющее свой цвет. От этого по листьям, по траве, по лицам пробегали синие, зеленые, фиолетовые, золотые отблески, и одинокое…

На душе у него было радостно. Более того, он был почти счастлив. На следующее утро — это было воскресенье — Свиридов вышел из дома рано. С трудом вытаскивая ноги из выпавшего за ночь снега, он пересек двор и шагнул через порог скрипучей калитки в старых железных воротах. У ларька “Союзпечати” толпились люди, но газет, увы, уже не было. Ему досталась только “Пионерская правда”, и это его явно не устраивало. Он пошел к другому ларьку, но газет не было и там. Вконец расстроившись, старик повернул…

Они покинули Юрган в лучах восходящего солнца в сопровождении четырех верблюдов и направились на запад в белые пески пустыни. Через четыре дня на горизонте появились очертания Плато Ветров, но только к ночи они подошли к огромной стене в тысячи футов в высоту, раскинувшейся с севера на юг на многие мили. В ту ночь они слышали, как на плато воют ветры. Прислушиваясь к отдаленному шуму, они вглядывались в ночную тьму. — Сегодня очень ветрено, — сказал Дасан Ан, и Брент кивнул. — Без сомнения,…

— Да, тебе действительно повезло, если удалось затащить таких славных парней, как мы с Даттоном, в твое убежище отшельника, — начал было я, но он покачал головой. — Я не это имел в виду, Арт, хотя и очень рад, что вы приехали. Что же касается моего убежища, то ничего не говорите об этом. Я добился в этом доме таких результатов, каких никогда бы не получил в городских лабораториях. Его глаза горели. — Если бы вы только знали… Ну да ладно. Скоро вы все увидите. А сейчас давайте пройдем в дом.…

— Вы думаете, что смотрите на последнего человека? Что все великие люди моей расы стали историей, когда-то рассказанной и забытой? Но вы ошибаетесь. Я Галос Ганн, величайший человек из всех когда-либо живших на Земле. И мое желание — чтобы люди не умерли, а продолжали жить для новой славы. Белые звезды молчали, глядя с усмешкой на пустыню, охватившую погруженный в ночь Зор. Галос Ганн протянул руку в направлении Ригеля, Канопуса и Ахернара. В его жесте чувствовались вызов и угроза. — Как-нибудь,…

При малейшем проявлении интереса старина Хелси тут же вытаскивал другие заметки. Обычно его друзья ничего не имели против. Заметки действительно были полны юмора, к тому же у многих приятелей Хелси возникали те же проблемы с многотиражками. В эту среду Пегги вскрыла анонимное письмо и внимательно его прочла. «У Дона Кимберли сегодня вечером свидание в «Королевском фазане» с известной Мисс Бюст. Это настоящая сенсация! Я не прошу верить мне на слово и поэтому не подписываюсь. Советую поболтаться…

— Джек, ты смог бы протянуть эту линию? — Смог бы, но не хочу. Одинокий Волк — мой старинный приятель, и мне не хочется ввязываться в грязную историю. — Э-э, послушай, да не выкидывай ты так просто белый флаг. Ты мне нужен. Я хочу, чтобы ты отобрал пять-шесть стойких парней, поехал да присмотрел, чтобы эту линию протянули как надо. Не могу же я торчать здесь без толку все лето! Вот документ об аренде, подписан госсекретарем — видишь? Все честь по чести, и этому старому индейскому дуралею придется…

Батенька сунули Анютке узелок с деньгами, а она выглядела куст, какой погуще, и спряталась. Погодя немного подскочили к батеньке трое верховых; один здоровый, мордастый, в кумачовой рубахе и больших сапогах, и другие два оборванные, ошарпанные, знать, с чугунки. Как батенька сумневались, так и вышло, сударь, действительно. Тот, что в кумачовой рубахе, мужик здоровый, сильный, выделяющее из обыкновенного, лошадь остановил, и все трое принялись за батеньку. – Стой, такой-сякой! Где деньги? – Какие…

* * * Зато сколько последних лет смазалось в жутковатую полоску тусклости... В голове покрикивают зловещие голоски бесенят и сливаются с неуместным тарахтением моторки... не уходи, пожалуйста, восхищающее впечатление идиллии! Не оглядываясь, плыть, плыть по середине реки — замри, мотор!.. И замер где-то у берега, запоздало накатившая волна плавно покачнула, разгладилась... я плыву в елее твоего созерцания, и вода — не слёзы более... Опять моторка — теперь уже не с тарахтением, с завыванием настигающая.…

Тридцатые годы видели первое поколение промышленных дизайнеров. До сих пор все точилки для карандашей выглядели как точилки — еще викторианских времен механизм, быть может, с ободком декоративного орнамента. С приходом промышленного дизайна точилки стали выглядеть так, как будто их собирали в аэродинамической трубе. Изменения не шли дальше поверхности. Под обтекаемой хромированной оболочкой пряталось все то же лезвие. Что ж, это вполне логично, ведь наибольшего успеха добивались дизайнеры, вышедшие…

Рикки, склонившуюся в луче дымного солнечного света, искаженного сеткой из стали и стекла, в выгоревшей защитной куртке военного образца, в розовых прозрачных сандалиях. Представил, как она изгибает обнаженную спину, когда роется в своей спортивной сумке из нейлона. Вот она поднимает глаза, и белокурый локон, падая, щекочет ей нос. Улыбаясь, она застегивает на пуговицы старую рубашку Бобби – землистый выцветший хлопок, едва прикрывающий ее грудь. Она улыбается. – Сукин сын, – пробормотал Бобби. –…

— У твоей мамочки, Хиро. Он так же хорошо, как и я, знает, что у Шармейн. — Спасибо, Тоби. Через пять минут чтоб был у лифта в Райский Уголок, а не то я пошлю за тобой русских санитаров, уж они-то тебя поставят на ноги. Тихонько покачиваясь в гамаке, я решил сыграть в невеселую игру под названием «Местечко Тоби Холперта во Вселенной». Не будучи эгоистом, помещаю в центр Солнце, светило, око дня. Теперь запускаем аккуратные планетки, нашу уютную Солнечную систему. А среди них зададим точку, расположенную…