7 Заклинатели

– Эй, друг!
– Пикси хлопнул в ладоши, и Филипп стиснул веки, словно в ужасе, - Не стой, как деревенский дурень при виде голой бабы, а? Верни-ись!

Сел и Шванк, но глаза его были пока пусты.

– Я хотел сказать, - голос Филиппа звучал слишком глухо, - Мы охотимся на демона.

– Почему?

– Вот, смотрите, - Филипп показал черную книжку, - Это повседневный справочник для жрецов. Тут перечислены малоизвестные, чуждые, любящие тайну боги, а также демоны. Сначала перечислены их атрибуты. Потом - божественные функции и чудесные свойства. Если известно, то говорится и о местах, где они себя проявили. А самое интересное - в конце. Книга вся состоит из отсылок. Если идти по ним правильно, то можно добраться до имени нужного божества. Это как игра. Под каждым именем есть изображение, если это бог.

– Так ты нашел?!

– Нет, не смог. Такой богини не было!!! Похожих много - обычно в низших пантеонах, это всевозможные людоедки и злые старухи. В высших - Великие Матери.

– Почему матери?
– не понял Шванк.

– Я тоже не понимаю, почему - но все богини, перечисленные здесь, и порождают, и поглощают. А наша никого пока не породила, кажется. Наверное, люди тешат себя надеждой на посмертное возрождение...

– С этих трусов станется...

– Ты чего злишься, Шванк?

– Нашей богини среди них нет. Богинь с головами зверей сколько угодно. Все они - древние, уже мертвы или в спячке сейчас. Когда-то они все были защитницами. Защитницы куда более свирепы, чем то зло, от которого они защищают. И очень, очень деятельны, их легко разбудить и почти невозможно унять.

– Нет, не то...

– Не она... Это демон, я говорю! У горцев Крайнего Востока и у детей пустыни я нашел... Их трое таких. Тот, кто создает помехи, подсовывая удовольствия - первый! Второй - тот, кто ворует семя или убивает мужей в первую брачную ночь. Третий - пустой демон ничтожной суеты.

– Нам больше подходит третий.

– Да. Но не совсем.

– А чем демоны отличаются от богов?

– Бог пребывает всегда, у него есть форма. А у демонов нет четкого обличия, они возникают и исчезают во мгновение ока, сделав свое дело. Люди пытаются контролировать богов, и часто у них это получается. А демонов уловить невероятно сложно. Шванк, не спи!

– Что? А кто могущественней?

– Некоторые демоны сильней богов.

– И наша?

Филипп сунул книжку Пиктору, закрыл глаза и немного сполз по стене. Его задержал какой-то сучок.

– Посмотрите книжку, а я вам пока сказку расскажу.

– Сказывай!
– в унисон гаркнули оба.

– Ага, - жрец говорил невнятно, голос как будто уходил в рыхлое, и чем-то мелким, невидимым и сыпучим был забит пересохший рот, - Так вот. Жил да был далеко на юге, в Провинции, один школьный учитель. Он учил самых маленьких мальчиков. Когда ему исполнилось восемнадцать лет, он повел детей в поле поиграть в мяч. Была ранняя осень. Мальчики расшалились и разрушили гнездо диких пчел, а учитель не успел им помешать. Потом он рассказал, что пчелы умрут зимой от голода, и некоторые горько расплакались, но ведь не построишь новое гнездо для пчелы, верно? Каждое лето этот учитель выходил в поле наблюдать насекомых - в любую погоду, а летом в Провинции очень жарко. Он надевал широкополую шляпу, брал своего бульдога и выслеживал всех, у кого шесть, а то и более, ножек. И дома у него жили всякие насекомые. Он написал двадцать томов про этих созданий. Кто-то, вроде бы его жена, изображала деяния его насекомых тушью.

Много лет спустя в нашем городе жил мальчик, второй сын купеческий. Он любил ловить и собирать всяких мелких тварей, а потом пытался держать их дома. Некоторые хорошо ели и размножались, а прочих тишком выпускала его мама. Когда он пошел в школу, родители подарили ему выдержки из трактата школьного учителя о насекомых. Благодаря им мальчик полюбил книги больше всех живых существ на свете... И правильно! Не дело для умненького сына купеческого охотиться на козявок и выращивать на тухлом мясе всяких мух! И вот что я помню!

Филипп резко подскочил, сгорбился и сжал кулаки:

– Одна земляная тварь, родственница пчел и ос, все лето пребывает в личинках. Она похожа на толстого червяка с твердой головой. Она сидит в норке, мать ее кормит, она жрет и даже не трудится испражняться. Зачем ей столько дерьма внутри? Она окукливается прямо в шкурке, а из кишечного содержимого делает себе панцирь вроде раковины, только круглый. А весной оттуда вылетает взрослое насекомое. Вот и все.

Пиктор было расслабился, а Шванк начал просыпаться.

– Личинка, когда становится куколкой, растворяется, как от яда. Она просто превращается в кашу! Она может сгнить и заплесневеть! А потом каким-то чудом собирается снова, уже иной! Что помнит бабочка о том, когда была гусеницей? Если помнит, знает ли, что это была она сама - или теряет память вместе с формой? Да и что там интересного - гусеница только жрёт и переползает с листа на лист. А взрослые только размножаются. Понимает ли плавунец, превратившись, что его форма изменилась так резко - ведь и он, и личинка питаются практически одинаково? Я дважды вас спрашивал, и вы оба раза не ответили, даже не задумались - что нужно личинке, чтобы превратиться в насекомое?!!!

Шванк и Пиктор перепугано таращились на кричащего, и уже довольно давно.

– Так я вам скажу! Жрать ей надо, жрать и только жрать! Ох, простите, сейчас сблюю.

Филипп отбежал в траву, и там его, судя по жуткому реву и рычанию, вывернуло почти наизнанку. Вернулся он присмиревшим и с широко раскрытыми глазами. Правда, веки все еще были тяжелы, а глаза прозрачны, как дождевая вода.

– Ты как? Совсем худо?

– Нет!
– восторжествовал Филипп, - Наоборот, голова совсем прошла.

Он уселся, впервые за сегодня подобрав полы одеяния, сорвал ленточку, а вот вялые капустные листья почему-то остались на своих местах.

– Злые силы! Накололись на щетину и держатся.

Шут Шванк захихикал. Филипп листья оторвал и выбросил, но зрелище стоило чуть-чуть придержать в памяти.

– Кстати, Филипп, а с чего это мы не бреемся? Бритв нет - так ножами...

– Не надо. Пусть мысли текут, а волосы растут, пока не закончим.

И верно, увидел шут - на жреце отрастает щетина сероватая, а на Пикторе - какая-то бурая и с проседью в густой бороде.

– Все. Похихикали - и хватит! Я еще не закончил. Итак, мы имеем дело с могущественным демоном. Вроде бы это женщина, но не обязательно. Демоны - не люди, это мы не мыслим себя вне пола. Шванк, прости, но ты - мужчина?

– Ну да.

– Вот!!! Ну что ж, пусть демон - она. Я думаю, что это - личинка, неполовозрелая, не знающая о страсти. Она просто жрёт, а рожать не умеет. Для чего ей это надо? Мы, люди, считаем себя центром мира, а богов - его слугами, типа мажордомов и мастеров. Зачем такая тварь миру? Может быть, она ограничивает его бесконечное расширение, и он не распадается благодаря ей. Может быть, она избавляет души от балласта плоти - но сейчас это стало не так, и она стремится высосать души раньше, чем ей достанутся тела. Помните лягушонка?
– примерно так. Что бы она ни делала для мира, это нам неважно. Важнее, как чувствует она сама, чего ей надо. Страданий? Слишком ленива, чтобы самой их причинять. Плоти? Ей и раньше доставалась вся отжившая свое. Не знаю... Есть две возможности - или она собирается окукливаться, и тогда это нечто пока небывалое. Но кем она станет? Безобидной красавицей бабочкой или хищником, как сейчас? Она сама, наверное, об этом и не думает. Бывают еще такие личинки, которые никогда не становятся взрослыми, а начинают размножаться еще "в детстве". Как это будет, не знаю... Мне хотелось бы думать, что она готовится к метаморфозе, а не к размножению. Но уж больно противна да апатична...