Академия Метаморфоз. Ученица Ворона

Некромантия была запрещена в Содружестве уже довольно давно. Практикующие ее маги преследовались и уничтожались, как и любые книги, связанные с нею. Тумалон формально соблюдал этот запрет: власти исключили курсы некромантии из программы всех учебных заведений, изъяли книги из свободного доступа. Но все же за их чтение никого не казнили, а сами книги не сжигали. Боевые маги так и вовсе вполне официально осваивали упокоение мертвецов, хотя формально это тоже считалось частью некромантии.

Кроу изучил на эту тему немало, но его интерес не ограничивался упокоением. В прошлом он даже иногда рассматривал возможность призыва духа для допроса, но каждый раз находил иной способ получить необходимые сведения.

Сейчас иных способов он не видел и собирался все-таки попробовать. Конечно, для подобных ритуалов куда эффективнее использовать останки умершего, но для некоторых кровь близкого родственника тоже годится.

Кроу нашел нужное место: то, где он уже пару раз ловил странное ощущение и недавно слышал нечто похожее на шепот. Достал из кармана флакон с кровью Анны Грей и прикрыл глаза, концентрируясь. В полутьме пустого коридора перстень на его руке засветился, когда он начал формировать структуру, и ярко вспыхнул, когда дело дошло до наполнения структуры энергией. В тот же момент Кроу открутил крышку пузырька и вылил кровь на пол. Сделал шаг назад и открыл глаза.

Стефани появилась, а от крови на полу осталось лишь едва заметное пятно. Он до последнего момента надеялся, что ритуал не сработает, но нет: ему удалось призвать дух. Полупрозрачная фигура спокойно взглянула на него и улыбнулась. В ее взгляде он не нашел ни горечи, ни злости, ни тем более упреков.

– Покажи, где ты, – охрипшим от эмоций голосом велел Кроу.

Ничего не говоря, Стефани повернулась на девяносто градусов, шагнула к стене и… скрылась за ней.

Кроу нахмурился. Призрак, конечно, может ходить сквозь стены, но должен вести тем же путем, которым человек шел при жизни. Как Стефани могла пройти сквозь стену?

Перстень вспыхнул ярче, и зеленое свечение выхватило что-то на полу. Кроу не сразу понял, что это. Непонимание заставило подойти ближе. Сначала казалось, что это просто какой-то крупный мусор забился в угол, образованный стыком стены и пола, но потом стало понятно, что «мусор» висит в воздухе. Точнее… торчит из стены.

Кроу опустился на колено, потрогал непонятную штуку рукой.

– Да это же…

Он вскочил на ноги, торопливо ощупывая стену. Потому что между кирпичами торчал кусочек ремешка ученической сумки. Сумки Стефани. Как будто его прищемило закрывшейся дверью.

Камень в перстне ярко светился, магия текла с рук, помогая изучать стену. И наконец один из кирпичей поддался. Что-то кликнуло, и часть стены отъехала в сторону, а за ней открылся вход на узкую лестницу, ведущую вниз. На верхних ступеньках действительно лежала сумка Стефани, с которой она всегда ходила на занятия, а рядом стоял ее призрак. Ждал, когда Кроу найдет способ догнать. А когда дождался, поплыл вниз. Подсвечивая себе путь зеленоватым светом камня, Кроу пошел следом.

Глава 24. Стефани Грей

Она даже не поняла, что именно с ней произошло. Помнила только, как выбежала из лаборатории, стараясь не расплакаться, пока Кроу ее видит. Удалось: Стефани накрыло только в коридоре, но с такой силой, что она едва не задохнулась. Перед глазами все поплыло, и ей пришлось схватиться рукой за стену, чтобы не потерять равновесие.

В тот момент она злилась на него, на его жестокость, но внутренний голос возражал, утверждая, что ей следует быть благодарной Кроу за его благородство. Он ведь действительно мог просто поиграть с ее чувствами пару месяцев, а потом выбросить… Как Алиса предлагала поступить с ним. Но он не стал этого делать, как не стала и она. А то, что он не влюбился в нее… Так разве можно его за это винить? Она просто выдавала желаемое за действительное, сбитая с толку словами Ровены Арно.

Потом сквозь собственные всхлипы Стефани услышала шепот. На этот раз она точно знала, что это шепот, а не шуршание чьих-то крыльев, поэтому не испугалась. Лишь пошла на звук, будучи не в силах сопротивляться его зову. Каким-то образом обнаружила тайный проход в стене и пошла. А вот что случилось дальше? Стефани не помнила. На какое-то время провалилась в пустую черноту, а когда вынырнула из нее, все уже было иначе. Она больше не была собой. Не имела ни тела, ни формы, ни даже голоса.

Какое-то время Стефани металась по замку сгустком сознания. Сперва оказалась в комнатах профессора Кроу, потому что прежде всего подумала о нем. А ее перемещением теперь, как она вскоре догадалась, управляли мысли. Она попыталась привлечь к себе его внимание, докричаться, но смогла лишь скинуть собственную открытку и, видимо, на мгновение показаться в зеркальном отражении. Кроу этого хватило, чтобы начать поиски.

Дальше она следовала за ним по пятам, но он ее не видел и не слышал. Стефани только не смогла покинуть замок, когда он отправился к ней домой: что-то держало ее. Зато смогла побывать в неизвестном ей ранее помещении библиотеки. Ей было приятно видеть, как друзья и даже Лана объединились с Кроу, чтобы найти ее, но чем больше они находили, тем лучше Стефани осознавала: ее не спасут. Некого спасать. Она умерла.

Это было так странно. Ей всегда казалось, что смерть осознается до наступления, а не после. Почему она ничего не помнит? Почему не боролась? Увы, она не знала ответа. В памяти на месте происшествия зияла черная дыра. Стефани помнила только шепот, зовущий… влекущий куда-то. Вероятно, на нее напали исподтишка, пока она шла на зов, ударили по голове.

Вот только кто? И что же это был за шепот? И почему она до сих пор слышит его, словно кто-то продолжает бормотать ей на ухо непонятные слова?

Она старалась игнорировать шелестящий звук, фокусироваться на чем-то другом. Мысленно перебирала воспоминания – самые лучшие из тех, что у нее имелись. О доме и маме, об академии и друзьях. Она думала об испытаниях и вызовах, перед которыми никогда не пасовала. О планах и мечтах, которым уже не суждено исполниться. За двадцать три года она успела узнать и пережить столько, сколько не все успевают узнать и пережить за долгую-долгую жизнь. Так стоит ли теперь огорчаться и роптать?

Стефани задавалась этим вопросом и понимала: да, стоит. Потому что все равно осталось так много всего, чего она не успела. Заняться любимым делом, например. По-настоящему, а не в рамках обучения. Ей так нравилось искать зелье для спасения Ланы Бран, нравилось чувствовать, что делает что-то значительное, полезное. Как много всего она еще успела бы сделать, ведь даже Кроу сказал, что ее ждет большое будущее.

А еще она не успела испытать всей прелести настоящей взаимной любви, отношений. Не того, что у нее было с Граном, оно осталось уже как будто в прошлой жизни. Нет, она хотела задыхаться от волнения и восторга, сгорать от желания, наслаждаться каждой совместной минутой. Чтобы сердца стучали в унисон, чтобы мысли и желания переплетались, словно двое – это один человек. Чтобы любить одни и те же книги.

Подумав об этом, она посмотрела на Кроу. Он ковырялся в свитках, которые отыскивали ее друзья, и хмурился, что-то выписывая на чистый лист бумаги. Она так и не сказала ему главные слова. Он, конечно, и так все понял, поэтому и отстранился, но почему-то она теперь жалела о том, что так ничего и не сказала, а просто убежала.

Стефани почувствовала, как наливаются слезами глаза. Вот странное наваждение: она бесплотна, бесформенна, сама не может себя увидеть, ничего не может коснуться, ее мертвое тело лежит неизвестно где, а слезы катятся по щекам как настоящие. Кажется, она даже чувствует теплый мокрый след, который они оставляют на щеке, и солоноватый привкус.