Александр Блок в воспоминаниях современников. Том 1

ды во время генеральной репетиции «Сестры Беатрисы»

она с изумлением узнала настоящую причину его частых

посещений.

Блок зашел, по обыкновению, к нам в уборную. Когда

кончился антракт, мы пошли проводить его до лестницы.

Он спустился вниз, Волохова осталась стоять наверху и

посмотрела ему вслед. Вдруг Александр Александрович

обернулся, сделал несколько нерешительных шагов к ней,

потом опять отпрянул и, наконец, поднявшись на первые

ступени лестницы, сказал смущенно и торжественно, что

теперь, сию минуту, он понял, что означало его пред­

чувствие, его смятение последних месяцев. «Я только что

увидел это в ваших глазах, только сейчас осознал, что

это именно они и ничто другое заставляют меня прихо­

дить в театр» 14.

Влюбленность Блока скоро стала очевидной для всех.

Каждое стихотворение, посвященное Волоховой, вызыва­

ло острый интерес среди поэтов. Первые стихи ей он

написал по ее же просьбе. Она просто попросила дать

что-нибудь для чтения в концертах. 1 января 1907 года

поэт прислал Волоховой красные розы с новыми стиха­

ми: «Я в дольний мир вошла, как в ложу. Театр взвол­

нованный погас, и я одна лишь мрак тревожу живым

огнем крылатых глаз».

H. Н. была восхищена и вместе с тем смущена этими

строками, но, разумеется, никогда не решалась читать их

с эстрады. Вокруг выражения «крылатые глаза» между

поэтами возник спор: хорошо ли это, возможно ли глаза

называть крылатыми и т. д. Стихотворение обратило на

себя исключительное внимание потому, что оно явилось

разрешением смятенного состояния души, в котором на­

ходился Блок, естественно очень интересовавший своих

собратьев. Этот интерес был перенесен теперь и на Во-

лохову.

Всякому, кто хорошо знал Наталью Николаевну,

должно быть понятно и не удивительно общее увлечение

ею в этот период. Она сочетала в себе тонкую, торжест­

венную красоту, интересный ум и благородство харак­

тера.

Разумеется, увлечение поэта не могло оставаться

тайной для его жены, но отнеслась она к этому необыч-

415

но. Она почувствовала, что он любит в Волоховой свою

музу данного периода. Стихи о «Незнакомке» предрекли

«Прекрасной Даме» появление соперницы, но, несмотря

на естественную в данном случае ревность, она отдавала

должное красоте и значительности Волоховой, к тому же,

может быть, и безотчетно знала, что сама непреходяща

для Блока. Действительно, близ Любови Дмитриевны он

остался до самого конца. Тут была не только литература,

а настоящая привязанность, большая человеческая лю­

бовь и преклонение. В разговорах с нами о ней

Александр Александрович часто говорил: «Люба мудрая».

Не надо забывать, что она стала его первым увлечени­

ем — «розовой девушкой, в которой была вся его сказ­

ка» 15.

Вскоре после нашего знакомства Л. Д. Блок пригла­

сила Волохову и меня к себе, и мы сделались частыми

гостями на Лахтинской, где тогда жили Блоки. Там

иногда мы встречали Анну Ивановну Менделееву, мать

Любови Дмитриевны, Марию Андреевну Бекетову, тетку

Блока, и Александру Андреевну. Существует мнение, что

у большинства выдающихся людей были незаурядные

матери, это мнение лишний раз подтверждается приме­

ром Блока. Как-то Любовь Дмитриевна говорила мне:

«Александра Андреевна и Александр Александрович до

такой степени похожи друг на друга». Мне самой всегда

казалось, что многое в них было одинаковым: особая ма­

нера речи, их суждения об окружающем, отношение к

различным явлениям жизни. Многое слишком серьезно,

даже болезненно принималось обоими. У сына и у мате­

ри все чувства были чрезмерны — чрезмерной была у

Александры Андреевны и любовь к сыну, однако это

нисколько не мешало ей быть справедливым судьей его

стихов. Она умела тонко разбираться в творчестве Блока.

Свои произведения он читал ей первой и очень считался

с ее мнением. В конце сезона Александра Андреевна

уезжала из Петербурга, и я лично познакомилась с ней

ближе гораздо позднее. В 1915 году у нас произошел

разговор, который я привожу теперь для характеристики

ее созвучности с сыном. Мы говорили о стихотворении

«На поле Куликовом», о его пророческом смысле.

И вечный бой, покой нам только снится

Сквозь кровь и пыль.

Летит, летит степная кобылица

И мнет ковыль...

416

По поводу этих строк Александра Андреевна мне ска­

зала: «Саша описал мой сон. Я постоянно вижу во сне,

что мчусь куда-то и не могу остановиться... Мимо меня

все мелькает, ветер дует в лицо, а я лечу с мучительным

чувством, знаю, что не будет покоя».

Мы бывали у Блоков обычно после спектакля и про­

сиживали до 3-х и даже до 4-х часов вчетвером. Говори­

ли о литературе, главным образом о стихах, о наших

театральных делах и, наконец, шутили, просто болтали.

Блок в своем существе поэта был строг и даже суров,

но у него был веселый двойник, который ничего не хо­

тел знать о строгом поэте с его высокой миссией. Они

были раздельны. Вдохновенный вздор, словесную игру

заводил с нами этот другой Блок, который был особен­

но близок мне. Ему самому тоже всегда хотелось шу­

тить и смеяться в моем присутствии. H. Н. Волохова и

Любовь Дмитриевна говорили, что мы вдохновляем друг

друга.

Иногда мне кажется непростительным, что я не запи­

сывала наши диалоги, иногда, наоборот, думаю, что это