Александр Блок в воспоминаниях современников. Том 1
Шрифт:
ходят. Но потом мне вдруг вспомнился «слон», и сразу
стало все ясно. Я спокойно заявила, что, впрочем, знаю
это общество, потому что была его членом.
Ввиду того что на наши собрания мало кто допускал
ся, находились завистники, распускавшие о нас нелепые
слухи, но все это давно замерло, и осталось лишь свиде
тельство «Снежной маски» Блока, которая родилась там,
остались чудесные стихи, они не могли расцвести в а т
мосфере пошлости. Тем более здесь не могло быть ниче
го
борного греха».
431
«СНЕЖНАЯ МАСКА» H. H. ВОЛОХОВА
Мы ли пляшущие тени,
Или мы бросаем тень?
Снов, обманов и видений
Догоревший полон день.
...Перед этой враждующей встречей
Никогда я не брошу щита,
Никогда не откроешь ты плечи,
Но над нами — хмельная мечта.
А. Блок
Когда я оглядываюсь назад, чтобы мысленно пробе
жать вновь прочтенные страницы жизни, мне кажется,
что там, перед камином, «в углу дивана», с нашими вы
думками мы были только пляшущими тенями. Это были
сны, очаровательные обманы и виденья. «И твои мне
светят очи наяву или во сне. Даже в полдень, даже в
дне разметались космы ночи...» Вот слова, свидетель
ствующие о том, что Блок, а вместе с ним все мы жили
в кружении карнавала ночных таинственных фантазий
и в повседневной действительности непрерывно в тече
ние целого периода.
Те два театральных сезона были незабываемым, чу
десным сном для всех, причастных снежным, ослепитель
ным видениям Блока.
Вспоминая о наших вечерах, я вновь и вновь вижу
всех нас на розовом диване и шкуру белого медведя
перед камином, «а на завесе оконной золотится луч,
протянутый от с е р д ц а , — тонкий, цепкий шнур...».
Этот луч-шнур опутывает нас, но он такой неощути
мый и не тягостный, он золотится только на завесе окон
ной, протянут от сердца пляшущих теней... масок.
В длинной сказке,
Тайно кроясь,
Бьет условный час,
В темной маске
Прорезь
Ярких глаз.
Нет печальней покрывала,
Тоньше стана нет...
— Вы любезней, чем я знала,
Господин поэт.
— Вы не знаете по-русски,
Госпожа моя...
432
Слова последних шести строк были сказаны Блоком
и Волоховой в действительности. И еще на вечере бу
мажных дам Н. Н. подвела поэту брови, а он написал
об этом: «Подвела мне брови красным, посмотрела и
сказала: — Я не знала: тоже можешь быть прекрасным,
темный рыцарь, ты». Так почти во всех стихах «Снеж
ной маски» заключены настоящие разговоры и факты
тех дней. Маски — пляшущие тени — в бездумном радост
ном кружении не страшились «снов, обманов и видений»,
но сам поэт, вызвавший эти видения, испытывал по
временам
тревогу:Маска, дай мне чутко слушать
Сердце темное твое,
Возврати мне, маска, душу.
Горе светлое мое!
Среди веселья он ощущал страх перед своей Снежной
Девой:
И вновь, сверкнув из чаши винной,
Ты поселила в сердце страх
Своей улыбкою невинной
В тяжелозмейных волосах.
Смятение чувствуется в стихах «Снежной маски».
Его отношение к Волоховой различно — оно одинаково
только полнотой влюбленности. То он называет ее на
смешницей, то обвиняет в том, что она «завела, сковала
взорами <...> и холодными призорами белой смерти преда
ла», или говорит о «маках злых очей», а то: «Тихо смотрит
в меня темноокая». По существу она действительно, как
это знал наверное Б л о к , — простая, серьезная и строгая,
но не надо забывать, что тогда она находилась в своем
круге игры и носила маску Снежной Девы блоковской
поэзии. «Девичий стан, шелками схваченный», мерещив
шийся поэту сквозь хрусталь стакана с красным вином,
вдруг реально появился среди театральных декораций.
По-настоящему вспыхнули «траурные зори — ее крыла
тые глаза». Поэт сказал уже воплотившейся мечте:
«И ты смеешься дивным смехом, змеишься в чаше золо¬
той, и над твоим собольим мехом гуляет ветер голубой».
Мария Андреевна Бекетова в своих воспоминаниях
о Блоке говорит про Волохову: «Кто видел ее тогда, в
пору его увлечения, тот знает, какое это было дивное
обаяние. Высокий, тонкий стан, бледное лицо, тонкие
черты, черные волосы и глаза, именно крылатые, чер-
433
ные, широко открытые «маки злых очей». И еще пора
зительна была улыбка, сверкающая белизной зубов,
какая-то торжествующая, победоносная улыбка... Но стран
но, все это сияние длилось до тех пор, пока продолжа
лось увлечение поэта. Он отошел, и она сразу потухла».
То же самое мне говорила мать Александра Алексан
дровича. Однако это неверно, верно одно, что Снежная
Дева потухла, ушла, но сама Волохова осталась той же
яркой индивидуальностью, как и до увлечения ею Блока.
Ее сверкающую улыбку и широко открытые черные гла
за видели фойе и кулисы Художественного театра, где
она училась. Ее красота, индивидуальность там уже
были оценены по достоинству. Прекрасное лицо. Обая
ние, чарующий голос, прекрасный русский говор, инте
ресный ум — все, вместе взятое, делало ее бесконечно
обаятельной. Волохова сама была индивидуальностью
настолько сильной, что она могла спорить с Блоком. Она
часто противоречила ему, дальше я остановлюсь на этом.
Она сама была влюблена в Петербург и его мглу и огни,