Андрей Кончаловский. Никто не знает...

Хотя это не так. В фильме они все несчастные — и русские, и чеченцы, потому что они воюют.

Как может быть счастлив тот, кто воюет? Я отношусь к войне в Чечне так же, как к войне

относился Толстой. У него можно учиться. В фильме есть фраза из него: «Человек убил другого

человека и радуется. А чему, собственно, радуется?» Возможно, русский будет возмущен тем,

как я показываю чеченцев. Но сильный и большой должен быть добрым. Мы до сих пор не

понимаем, что уже настал XXI век — время, когда внимание к чужим культурам должно быть

более интенсивным…»

«Правда» нашего домашне-семейного обустройства, по логике мениппеи, начинает свой

Виктор Петрович Филимонов: ««Андрей Кончаловский. Никто не знает. .»»

214

путь в «преисподней» низовой отечественной жизни и восходит к беседам с небом, где героя

встречает «беспартийный» Бог, не различающий религий и конфессий.

4

Может быть, наиболее очевидным предстает испытательный путь «правды» героев

Кончаловского в сценарии, а затем и в фильме о русском иконописце Андрее Рублеве — именно

потому, что носителем правды оказывается здесь Художник.

В одном из комментариев к замыслу произведения Тарковский говорил, что речь должна

идти о народной тоске по братству, породившей в конце концов рублевскую «Троицу».

Действительно, живопись Рублева становится наивысшим выражением единения народных тела

и духа. Идея народного братства проходит свой трудный испытательный путь в сценарном

сюжете мениппеи «Андрей Рублев» — от нищеты и грязи каждодневного существования

русского мужика до небесного единения божественных начал в «Троице». Именно в сценарии

этот путь, как я уже говорил, прочерчен куда более внятно, чем в фильме. Кончаловский

повторил опыт с этим сюжетом уже в содружестве с Юрием Нагибиным в киноромане «Белая

сирень».

По сути, сценарий посвящен дому Сергея Рахманинова. «Белая сирень» рассказывает о

том, как великий русский композитор боролся за право жить частным

домом, но в стране, где такая жизнь становилась совершенно невозможной из-за

революций, гражданских войн, а затем и установления власти Советов. Вынужденный оставить

Родину художник пытался сохранить и в своем внешнем бытии, и в себе самом свой исконный

дом.

В то же время в перипетиях жизни композитора отражена жажда видеть дом России

единым — ив телесном, и в духовном проявлении. Он хочет видеть не противостоящими друг

другу бытие народа и бытие художника.

Кинороман открывается образом Петербурга 1910 года. В большом зале дворянского

собрания должен состояться концерт — первое исполнение Сергеем Рахманиновым литургии

Св. Иоанна Златоуста.

…Мартовский ветер, своевольно распоряжающийся афишей, а затем и огромной шляпой

какой-то дамы. Поскользнувшаяся и упавшая Марья Аркадьевна Трубникова, «впоследствии

известная нам тетка Рахманинова». Невольно вспоминается суровое начало поэмы

А. Блока «Двенадцать», где и ветер, и «под снежком ледок». Шаткость, неуверенность,

неопределенность, переживаемые страной. И здесь, в киноромане, есть ощущение (как

предчувствие) некой непрочности, хрупкости бытия в сочетании с мощью рахманиновской

музыки, будто льющейся с небес.

Так устанавливается пространство новой мениппеи— между землей и небом. Здесь

духовный источник творчества художника. Не зря еще в начале повествования возникает

шестилетний мальчик с загоревшим продолговатым лицом, который взбирается на колокольню

(музыкальный фон здесь — литургия) и отсюда как бы обымает взглядом и душой Россию,

причащаясь ей и одновременно небу. Очевидна перекличка (колокол) с соответствующей

новеллой в «Рублеве» — и там и здесь призыв к духовному единению народа и художника.

Но в «Белой сирени» колокол не только выражение глубинного народного гласа, гласа

Родины. Тема колокола — это и тема одного из лучших произведений Рахманинова. На

репетиции «Колоколов» в Америке он пытается объяснить оркестрантам, что хотел выразить в

произведении и что такое вообще колокол для русского национального самосознания.

«Русская земля вот уже много веков была уставлена колокольнями. Первое, что я запомнил

с самого раннего детства, — это звук колокола. Вся жизнь русского человека сопровождалась

колокольным звоном — от рождения до смерти. Любовь — это свадебные колокола, а если

пожар, чума или война, то колокольный набат возвещал беду. Последний раз колокол провожал

человека до его могилы… Вот о чем эта поэма. Это — детство, юность, борьба и смерть…»

Революция лишает страну и народ ее духовного самовыражения. И колокол превращается

в орудие высшего возмездия. Если в «Рублеве» создание и водружение колокола — возвращение

народу его речи и единства, то в «Белой сирени», напротив, — снятие и разрушение. Эпизод

Виктор Петрович Филимонов: ««Андрей Кончаловский. Никто не знает. .»»

215

заканчивается открыто символической сценой. Упавший колокол всей своей бронзовой массой

наваливается на юного пионера Павлика и вдавливает его в стену церкви. Снаружи остается

только красный галстук. Затем, изменив направление, колокол катится прямо на Ивана, вечного

оппонента Рахманинова. Огромное его тело как бы гонится за человеком. И тот кидается

бежать…

Но музыкальная поэма Рахманинова исполнена иными настроениями. Быть русским —

значит терпеть. Нести свой крест. Смириться, когда ненависть и гнев переполняют душу.

Чувство мести — рабское чувство. Труднее всего смириться со смертью. Но в финале поэмы

звучит именно примирение. За примирением — свобода.