Анна Нимф

«Нет, никого. Потому что небытие, что обитает за пределами города, очень жадное. И своих гостей никогда уже не отпускает. Потому их и нет…»

Детали головоломки сложились воедино, и я судорожно полезла в карман. Достала свернутую листовку, распрямила, сделала шаг к черной роже из мрака, что смотрела теперь на картинку.

– Сюда! – Я ткнула на координаты – спасибо, что они там были. – Наш гость хочет сюда!

Саммасон или то, что от него осталось, какое время смотрел на поезд. И я до жути боялась, что не сработает, что он попросту откажет. Но лицо вдруг исчезло, и на его месте открылся зловещий проход, в глубине которого не сияли звезды, но куда уходили и обрывались рельсы. Это оно!

– Давай! – Алана не нужно было упрашивать. В Диура мы ударили одновременно – напарник со всей силы и я в полную меру скопившейся агрессии чужого мира. Два луча, толкнувших обездвиженного, но все еще орущего Приптиха, в черный проход.

Он так и летел туда с колючкой, приклеенной к плащу возле пуговицы.

А после его поглотила пасть.

Дверь разлетелась на куски.

На черные, живые поначалу, дымные. Руны погасли над поляной – их больше не было. И прогорело писание.

Мы стояли, ошалевшие. Стих ветер, не колыхалась больше пшеница. Пахло жженым пергаментом, исчезали остатки дыма. Растворялось всё, что создал когда-то Саммасон.

И Алан, удивленный настолько же, насколько и я, спросил:

– Он что, был одноразовым?

– В смысле, как плохой презерватив?

Мы про свиток.

Напарник медленно повернул голову и спросил с сарказмом:

– А хороший презерватив сколько раз можно использовать?

И сам же задумался.

То был момент, когда я начала смеяться. Наверное, от нервов или облегчения. Вся сила иного мира ушла из меня сначала в активационный процесс – кто бы думал, сколько энергии он затребовал, – а после в финальный удар.

Поляна стала почти обычной. Ничто больше не напоминало о том, что недавно здесь творилась «трагедия». Скользили по траве остатки золы.

– Куда ты его отправила? – Алан махнул туда, где была дверь. – И почему там были рельсы?

Я протянула ему экскурсионную листовку с поездом.

– Сюда.

– Сюда? «Прокатись в небытие»? – Мой усатый друг сначала захрюкал, после покачал головой. – Это небытие иного мира?

– Не просто иного мира, изнанки сна. Оттуда не выбраться.

Длинный выдох.

– Тогда процесс можно считать завершенным. – Тишина. – А как ты обездвижила Диура?

Я вытащила из кармана вторую колючку.

– Вот этим.

– Тоже из сна?

– Угу.

– Только не вешай этот репейник на меня.

– Не буду.

Я сунула его в карман. Однажды пригодится.

Мирная ночь. Далекие звезды, больше никто не принесет в город «Гильб» – хотелось в это верить. Куда бы ни желал попасть Приптих, попал он туда, откуда выхода не будет. И судьба мира не изменилась. Райдо на мое «спасение» не пожаловал – стоило этого ожидать. И кому из нас он на самом деле желал победы, больше не ясно. Ясно только, что тратить силы на выяснение этого момента я уже не буду.

Мы стояли и никак не верили в то, что справились, в то, что второй план не понадобился. Будет много моментов, когда мы будем вспоминать детали, обдумывать, обсасывать и обсуждать произошедшее. Но факт оставался фактом.

Всё. Можно ехать домой. На сегодня мы были свободны.

И к машине шагали, украшенные немногочисленными остатками тату. Практически прогоревшими.

* * *

(Geek Music, Hans Zimmer – Angels & Demons)

Мы пили вишневое пиво и смотрели на освещенный луной пейзаж. Поодаль в долине лежал город; мы сидели на теплом капоте.

Маги не пьянеют. Только, если того хотят сами. Мы же просто отдыхали.

Наполняло чувство правильности, нужности, завершенного с доблестью важного дела. Иногда такое бывает, когда сложное расследование завершается, – понимаешь, что ты находишься в нужное время, в нужном месте, что ты просто вовремя родился.

Я была там, где должна была быть. И всё всегда правильно. Оно правильно даже тогда, когда этого не видно, когда этого не чувствуется. В те же моменты, когда внутреннее и внешнее совпадает, наступает в душе мир и благодать.

Мне нравилось созерцать лунные травы. Теплая ночь принесла с собой спокойствие, наполненность незримой добротой и любовью.

Алан молчал. Только ему было разрешено лежать спиной на капоте кабриолета и любоваться звездами.

Иногда слова не нужны, иногда всё настолько хорошо, что речь становится лишней.

Только искрящиеся пузырьки на языке, только длящийся в пространстве выдох – мы сумели, мы смогли. Поставили красивую точку в конце непростой главы.

Напарник поднялся, хлебнул еще пива, качнул головой.

– Знаешь, а ведь татухи помогли. Они взяли на себя большую часть удара, и потому я сумел подняться быстро. А то ведь этот гад подобрался незаметно.

– Ничего, ты ему отомстил.

Больше не швырялся порывами ветер, дул ласково и в одном направлении.

– Мы отомстили. – Пауза. – Сложно сказать, как повернулся бы этот сюжет, если бы ты не вынесла из сна колючки.

– Угу. И листовку с координатами. Но я вынесла, потому что ты рассказал мне про брата. А вот, если бы не рассказал…

– Надо же, как иногда закручиваются между собой события.

Точно. Как клубок. Ты думаешь, что нащупал узел, но оказалось, что это всего лишь краешек, ведущий к основному запутанному конгломерату. Сколько еще узелков предстоит распутать, чтобы дойти до того, что люди называют сутью? Да и что есть суть? Набор «правд» каждого наблюдателя? Или же нечто единое?

Пока я размышляла над философской нотой бытия, Алан спросил:

– Мне ведь не показалось, что Диур упомянул Вэйгарда?

Этот вопрос навел теневой луч на симфонию моего безмятежного настроения.

Что ответить, если ответа нет?

Я вздохнула, и Ал всё понял без слов.

– Не говори ничего. Я умолк.

Я снова выбрала не погружаться в тоску – в ночь, подобную этой, нельзя грустить. Напарник не грустил тоже, его мир освещала новость этого утра. И потому я не удивилась следующей фразе:

– Ты не против, если, когда все закончится, я уеду ненадолго?

Повидать Дилбора. Конечно – это свято.