Арнайр
Шрифт:
Подготовка к войне началась. И Маркус, закованный в цепи надзора и собственной силы, должен был стать одним из ее архитекторов. Или ее первой жертвой.
Глава 30 Эхо Падшего Камня
Зал Архива Сражений дышал пылью веков и холодом камня. Высокие стеллажи из черного базальта, уходящие в полумрак сводчатого потолка, хранили не просто свитки и кристаллы памяти – они хранили боль, триумф и пепел поражений Арнайров. Воздух вибрировал от сдержанной энергии кристаллов-хроникторов, запечатлевших предсмертные крики и звон клинков.
Маркус стоял перед огромным столом, заваленным развернутыми картами Падшего Камня и долины
«Отчет гарнизона Штормового Утеса за три дня до падения,» – голос Джармода был монотонным, как скрежет камня по камню. Он не приказывал, он констатировал факт необходимости. Прозрачный кристалл-хрониктор, помещенный в углубление стола, ожил, проецируя в воздух мерцающий текст и смутные образы: патрули на стенах, обычная рутина. Ничего. Ни намека на предательство или подготовку к штурму.
Маркус закрыл глаза, отрешаясь от давящего присутствия Джармода, от холодного камня архива. Внутри, там, где дремала Гармония, он искал не слова, а ощущение. Тот самый деструктивный резонанс, что донесся до Аргоса в момент падения Камня. Он впустил в себя холод архива, тишину, пыль веков... и глубже, в самую суть камня под ногами, в древнюю память горы.
Бум.
Не громкий. Глухой. Как удар огромного сердца под землей. Вибрация, прошедшая сквозь толщу породы, донесшая отголосок чудовищного усилия. Не взрыв. Не землетрясение. Превращение. Ощущение, будто сама структура камня, связь его частиц, была на миг... ослаблена. Разорвана. Как нить, перерезанная невидимым лезвием. И в этот миг слабости – яростный напор, стальные клыки, черные лезвия, режущие уже податливую плоть укреплений.
«Не колдовство в привычном смысле,» – проговорил Маркус, открывая глаза. В них светился холодный, отстраненный анализ. «Не атака огнем или силой. Это... разрыв связей. Дестабилизация фундаментальной структуры материи. На мгновение. Достаточное, чтобы камень стал хрупким, как песчаник, а сталь – мягкой, как воск.»
Джармод не проронил ни слова, но его внимание, и без того плотное, сгустилось. Маркус почувствовал его, как физическое давление на виски. Надзиратель изучал не только врага, но и сам инструмент – его Гармонию, ее восприимчивость.
«Источник?» – односложно бросил Джармод.
«Глубины,» – ответил Маркус, указывая на карту, где была отмечена старая шахта к югу от Падшего Камня, заброшенная десятилетия назад из-за обвалов и странных аномалий. «Или... что-то, что пришло из Глубин. Их шаманы... или то, что они там нашли. Резонанс шел снизу, через землю.» Он вспомнил слова гонца о дрожащей земле и падающих камнях.
Джармод молча извлек другой кристалл – крошечный, темный, почти не излучающий света. Его поверхность была покрыта мельчайшими, неестественно правильными трещинами. Трофей, доставленный лазутчиком, пробившимся сквозь кольцо осады Штормового Утеса. Осколок стены Падшего Камня.
«Проанализируй,» – приказание прозвучало без интонации.
Маркус взял осколок. Он был холодным и... чужим. Не просто поврежденным, а измененным в самой сути. Гармония внутри него встрепенулась, не яростью, а отвращением, холодным резонансным гулом, как камертон, поставленный рядом с фальшивой нотой. Он
сосредоточился, направляя тончайшую нить своей силы – не для разрушения, а для зондирования, как хирургический скальпель ума. Он искал след, отпечаток той чужеродной силы.И нашел. Не четкий образ, а ощущение: голод. Холодный, бездушный, всепоглощающий голод, направленный на саму ткань реальности. Сила, не созидающая, а пожирающая связи, порядок, устойчивость. И еще... эхо страха. Человеческого страха, вплавленное в камень в момент его преображения. Не крик, а немой, окаменевший ужас.
«Это не просто оружие,» – прошептал Маркус, его голос был сух. «Это... прикосновение чего-то иного. Существа? Энергии? Оно пожирает саму основу. И питается страхом. Чем сильнее сопротивление, чем больше ужаса... тем эффективнее оно разрушает.» Он посмотрел на Джармода. «Традиционная осада... штурм... будут играть им на руку. Каждая смерть, каждый крик укрепит их.»
В глазах Джармода, обычно непроницаемых, мелькнуло нечто – не удивление, а... узнавание? Быстро погасшее. «Метод отражения?» – спросил он, игнорируя вывод Маркуса.
Маркус сжал осколок, чувствуя, как его собственная Гармония бугрится, отталкивая чужеродное эхо. «Стабильность. Абсолютная, непоколебимая стабильность. Щит, который не сопротивляется натиску, а... игнорирует его. Как гора игнорирует ветер. Создать зону такого порядка, такой внутренней непроницаемости, чтобы голодная пустота не нашла зацепки. Чтобы нечему было "пожирать".» Он помедлил. «Но масштаб... Для защиты города? Пока не знаю. Для небольшой группы, ключевой точки... возможно.»
Джармод молча забрал осколок. Его мысли были нечитаемы. «Продолжай. Ищи уязвимость в самом резонансе. Частоту. Источник питания, кроме страха.»
Работа в Архиве стала кошмарным марафоном. Маркус погружался в хроники, в показания уцелевших беженцев (их было катастрофически мало), сканировал обломки, привезенные с передовой, пытаясь уловить малейший намек на слабость новой силы Горна. Джармод был его тенью, его холодным зеркалом, фиксирующим каждую мысль, каждое колебание Гармонии. Иногда он задавал вопросы – острые, как кинжалы, вскрывающие неочевидные связи. Иногда просто молчал, и это молчание было хуже пыток.
Однажды, глубокой ночью, когда в Архиве царила гробовая тишина, нарушаемая лишь потрескиванием кристаллов, Джармод неожиданно положил перед Маркусом не хроникор, а... странный инструмент. Напоминавший компас, но стрелка была сделана из мерцающего, как мгла, камня, а вместо делений – тончайшие резонансные кристаллы.
«Сканируй меня,» – приказал Джармод, его голос в тишине прозвучал громче, чем надо.
Маркус насторожился. Это был тест. Или ловушка. Он взял инструмент, чувствуя его холод и слабую вибрацию, похожую на голодный шепот. Направил на Джармода, активируя Гармонию не для анализа камня, а для восприятия силы. Инструмент дрогнул. Мгла вокруг стрелки сгустилась, потянулась к Джармоду... и вдруг отшатнулась, как обожженная. Кристаллы-деления вспыхнули тревожным багровым светом, затем погасли. Стрелка бешено завращалась, не находя точки опоры.
В Джармоде не было ничего. Ни ментального следа, ни ауры силы, ни даже... тепла жизни. Только абсолютная, всепоглощающая пустота. Как у Торвина, но не поврежденная, а... намеренная. Защитная? Или нечто иное? И инструмент, настроенный на обнаружение чужеродных резонансов, среагировал на эту пустоту как на угрозу.
«Интересно,» – произнес Джармод, забирая инструмент. В его глазах не было ни удовлетворения, ни досады. Только холодная констатация факта. «Твой "метод" восприятия... реагирует на отсутствие. На контролируемую пустоту. Запомни это.»