Арнайр

Вжииииииииииииииииииииииуууууу…

Это был не звук. Это было ощущение. Волна… не силы, а твердости. Идущая не от Маркуса, а сквозь него, от самого камня цитадели. Она расходилась от края провала, как круги по воде. Сизый туман отшатнулся, сгустился. Тени зверей завизжали – не от боли, а от внезапного сопротивления. Камни вокруг провала, только что рыхлые и готовые рассыпаться, на мгновение вспомнили свою природу. Края разрыва сомкнулись на сантиметр. Пульсация темного сердца внизу дрогнула, ослабла.

Это длилось долю секунды. Гармония Маркуса, и без того перегруженная, рванулась, как струна. Белая боль взорвалась в его черепе. Он рухнул на колени, кровь хлынула из носа, мир поплыл.

Но эффект был достигнут. Прорыв был не остановлен, но задержан. Очаг резонанса Глубины был нарушен.

«СЕАЛЬ!» – рев Джармода заглушил все. Он был уже у провала, его руки мелькали, бросая не камни, а сгустки абсолютной, контролируемой пустоты – его собственной силы – в разрыв, поверх того, что бросила Ариэль. Не заглушить резонанс, а изолировать его. Создать временный пузырь небытия вокруг точки прорыва.

Подбежали боевые алхимики Внутреннего Круга, их руки уже светились энергией рунных печатей. Они начали накладывать временные, яростно пылающие барьеры поверх усилий Джармода и Арииэль. Разрыв сжался еще больше, туман отступил, последние тени звери, не успевшие скрыться, были сметены сокрушительными ударами появившихся наконец элитных стражей Патриарха.

Битва во дворе стихла так же быстро, как началась. Остались трупы, вонь гари и страха, и зияющая, но теперь запечатанная алхимическими печатями и покрытая временным куполом силы дыра в полу двора. И тишина. Шоковая, оглушающая.

Маркус, все еще на коленях, вытирал кровь с лица, его тело тряслось от истощения и боли. Он видел, как Джармод подходит к нему. Не чтобы помочь подняться. Чтобы оценить ущерб. В его глазах не было благодарности. Была холодная переоценка актива.

«Резонанс с защитным контуром цитадели,» – констатировал Джармод, его голос был ровен, но в нем звучало некое подобие… уважения? К пониманию, не к человеку. «Неожиданный вектор применения. Эффективность… ограниченная, но значимая.» Он посмотрел на запечатанную дыру. «Торвин… не выжил. Его тело было проводником и топливом. Он выполнил свою функцию.»

Маркус сглотнул ком крови и ярости в горле. Мальчик был расходным материалом. Для Вестника Бури. Для Глубины. И, возможно, для кого-то еще внутри этих стен.

Ариэль материализовалась рядом, ее лицо было бледным, на рукаве роба зиял порез, из которого сочилась не кровь, а темный дымок. «Это был не просто прорыв,» – прошептала она, глядя на купол над дырой. «Это была… разведка. Пристрелка. Они нашли слабое место. Им показали путь.» Ее взгляд скользнул по Маркусу. «Твоя Гармония… она не просто защитила. Она ответила. На частоту Глубины. Они это почувствовали.»

Над цитаделью все еще висел чистый, высокий звон тревоги. Но теперь в нем слышалось не только предупреждение. Слышался вызов. Аргос ранили. Но он показал клыки. Война из далекой долины пришла в самое сердце клана. И Маркус, с его больной головой, окровавленным лицом и закованной в невидимые цепи силой, только что стал не просто инструментом. Он стал мишенью. Для врага извне. И, возможно, для тех, кто во тьме внутри стен, кто ждал момента слабости. Подготовка кончилась. Война началась по-настоящему. И первой ее жертвой пал безмолвный мальчик с глазами-безднами.

Глава 32 Жатва Пустоты

Звон тревоги над Аргосом сменился глухим гулом мобилизации. Камни цитадели стонали под тяжестью спешащих воинов, грохотом опускающихся решеток и шипением заряжаемых осадных кристаллов. Запах страха теперь замешан на железе, поте и горьком дыме кузниц, работающих без отдыха. Но истинный театр военных действий раскинулся далеко за стенами – в прокопченной долине Режущих Ветров, у подножия пылающего Штормового Утеса, где в руках Клана Горна дымился захваченный Падший Камень.

Лагерь Арнайров раскинулся на выжженных холмах к западу от Падшего Камня. Не укрепленный лагерь – временное пристанище, стиснутое между скальными выступами, чтобы избежать убийственного обзора со стен города. Воздух здесь был густым, пропитанным гарью пожарищ, кисловатым запахом гноя из лазаретов и… чем-то еще. Сладковатым, металлическим, как окисляющаяся кровь, смешанная с запахом влажного камня из глубокой шахты. Запах их силы.

Маркус стоял на краю командного уступа, куда его доставил всевидящий оком Джармод, как ценный и опасный груз. Его голову все еще сжимали тиски остаточной боли и подавления, но Гармония внутри, как израненный зверь, чутко улавливала вибрации долины. Перед ним раскинулась картина ада.

Падший Камень был не просто захвачен. Он был изуродован. Древние базальтовые стены, гордость Арнайров, местами оплыли, как воск под пламенем, но не от жара – от того самого голодного разрыва связей. В иных местах зияли провалы, словно чудовищные зубы вырвали куски укреплений. Над городом висело не облако дыма, а сизоватая, мерцающая мгла, поглощавшая свет и искажавшая очертания. Из этой мглы то и дело вырывались потоки холодного, синего пламени – не огня, а сконцентрированного разрушительного резонанса, выжигающего все живое на подступах.

А на подступах кипела бойня.

Войска Боргуна, Второго Старейшины, яростно, как раненые медведи, пытались пробить коридор к главным воротам. Ряды тяжелых пехотинцев Внутреннего Круга в сияющих доспехах, усиленных рунами, шли под прикрытием щитовых барьеров боевых алхимиков. Но "черные камни" врага – не просто оружие, а, как выяснил Маркус, сгустки оскверненной породы Глубин – резали руническую защиту как гнилую ткань. А когда барьер трещал, на воинов обрушивались "теневые звери". Не просто волки или медведи. Искаженные, ломаные тени с множеством конечностей, горящими синими точками глаз и клыками из того же черного камня. Они не убивали – они разрывали энергетические связи в доспехах и телах, оставляя после себя не трупы, а странные, застывшие статуи из оплавленного металла и пепла.

"ВПЕРЕД! НЕ ОСТАНАВЛИВАТЬСЯ! РАЗДРОБИТЬ ИХ!" – рев Боргуна, усиленный резонирующим камнем на его наплечье, гремел над полем боя. Его фигура, могучая и яростная, сияла в центре схватки, его двуручный молот, пылающий боевой яростью, крушил тварей, но с каждым ударом его сияние тускнело, съедаемое всепроникающим холодом Глубин.

Маркус видел, как волна атакующих захлебывалась. Как щиты теряли силу. Как воины, лишенные защиты, застывали на бегу, превращаясь в ледяные изваяния под лучами синего пламени с высот. Он чувствовал это – волну голодного резонанса, идущую из города, из-под земли. Ту самую, что убила Торвина, что пыталась проглотить двор Аргоса. Она была сильнее. Много сильнее. И питалась страхом, болью и смертью атакующих.