Арнайр

Не образами. Ощущениями, переданными через сжатую, но все еще восприимчивую Гармонию.

Треск. Ломающихся кристаллических решеток в стенах Падшего Камня. Не под ударами таранов, а изнутри, от просачивающегося ничто.

Визг. Нечеловеческий, сливающийся в единый резонансный вой – голоса шаманов Горна, не призывающих духов, а открывающих что-то. Как шлюзы.

Пульсация. Темная, тяжелая, идущая из-под земли, из старой шахты. Голодное сердце чего-то, что проснулось… или было разбужено.

И фигура. Над руинами главных ворот Падшего Камня. Высокая, закутанная в шкуры и пластины черного, поглощающего свет камня. Вестник Бури. Но он не командовал. Он… наблюдал. И в его поднятой руке – не оружие. Предмет. Темный, неровный, мерцающий тем же зловещим светом, что и осколок в Архиве. Ключ? Антенна? Фокус?

И самое страшное – Маркус ощутил связь. Тонкую, как паутина, ледяную нить, тянущуюся от этой фигуры, от этого камня в его руке, через горы, через пространство… прямо сюда. К Торвину. К пустоте в его глазах. Вестник Бури не просто смотрел на поле боя. Он смотрел сквозь Торвина. В самое сердце Аргоса. И он улыбался той же древней, холодной улыбкой, что и мальчик.

Он здесь. Его взгляд здесь. Он видит нас.

Мысль Маркуса была ледяной иглой. Он попытался передать это Джармоду через сжатое горло подавления – не словами, а всплеском ужаса и понимания.

Внезапно Торвин пошевелился. Не резко. Плавно, как марионетка. Его рука медленно поднялась, не к Маркусу, а указательным пальцем… вниз. В каменные плиты двора. Туда, где под цитаделью лежали древние крипты, хранилища, а еще ниже – заброшенные геологические шахты, ведущие в неисследованные Глубины. Туда, откуда, по слухам, Арнайры черпали первые кристаллы силы.

И из его уст, сухих и бледных, вырвался звук. Не слово. Не крик. Низкий, вибрирующий гул, точь-в-точь как тот, что предшествовал падению стен Падшего Камня. Гул голода.

Бум.

Удар пришел не сверху, а снизу. Каменные плиты под ногами Торвина… вздыбились. Не треснули, а словно на мгновение потеряли твердость, превратившись в кипящую, бурлящую массу, прежде чем с грохотом обрушиться вниз, увлекая за собой мальчика в зияющую черную пасть. Камни не падали – они растворялись, поглощались тем же самым голодным ничто, что поглотило Падший Камень.

Крики ужаса разорвали тишину двора. Люди метались, давя друг друга.

«ПРОРЫВ! ИЗ НЕДР!» – заревел кто-то из стражей, но его голос потонул в нарастающем гуле и грохоте.

Из черной пасти, оставшейся после Торвина, вырвалось не пламя. Морозный, сизый туман, пахнущий камнем и звездной пустотой. И в нем зашевелились тени. Не просто темнота. Плотные, ломающие свет силуэты с глазами, горящими холодным, нездешним светом. Теневые звери. Но не те, что на поверхности. Эти были… больше. Искаженнее. Пропитанные самой сутью Глубин. Они выбрались из провала с тихим, хищным шипением, их клыки и когти, казалось, выточены из того же черного камня, что резал доспехи.

Хаос. Паника. Первые жертвы – слуга, не успевший отбежать, был сбит с ног теневым волком размером с лошадь. Черный клык резанул по горлу – не крови, а странной, серебристой субстанции хлынуло из раны, мгновенно испаряясь в холодном воздухе.

Джармод двинулся. Его неподвижность сменилась смертоносной эффективностью. Он не бросился к провалу. Он метнулся в сторону Даниэль, которая уже растворялась в тенях, ее руки мелькали, бросая что-то мелкое и темное не в зверей, а в саму дыру, в источник сизого тумана.

«Очаг! Туда!» – его мысленный приказ врезался в Маркуса, одновременно ослабляя хватку подавления Гармонии – не до конца, но достаточно, чтобы Маркус почувствовал прилив адреналина и жгучую боль в висках. Джармод не защищал людей. Он пытался запечатать точку вторжения, используя Тени Даниэль как контр-агента. Его «пустота» сработала как щит – тени зверей, бросавшиеся на него, словно проваливались сквозь него, теряя цель, но не останавливаясь.

Маркус понял. «Очаг» – точка, где резонанс Глубины был сильней. Где Вестник Бури смотрел сквозь Торвина. Край провала. Туда, где еще секунду назад стоял мальчик.

Он рванул вперед, игнорируя ревущих вокруг людей, уворачиваясь от мельтешащих теневых тварей. Холод тумана обжигал кожу, голодная пустота пыталась просочиться сквозь его собственную подавленную Гармонию, выедая волю. Он видел, как Даниэль швырнула в черноту провала сгусток живой тьмы – ее собственную силу, пытающуюся заглушить резонанс. Сгусток исчез, поглощенный без следа. Недостаточно.

Маркус достиг края. Глянул вниз. Не обрыв. Туннель? Нет. Разрыв. Искаженное пространство, уходящее вниз, в невообразимую глубину, заполненную сизым туманом и движущимися в нем огромными, кошмарными очертаниями. И в самой глубине этого разрыва – пульсацию. Темное сердце голода. То самое, что он почувствовал под Падшим Камнем. Оно было здесь. Под Аргосом. И Вестник Бури лишь… нацелил его. Использовал Торвина как проводник, как прицел.

Гармония внутри Маркуса взвыла. Не яростью. Отчаянным протестом против этой пожирающей пустоты. Она рвалась наружу, чтобы защитить, создать островок стабильности в этом безумии. Но подавление Джармода душило ее, как удавка. Использовать силу – значило сломать себе мозг под гнетом надзора. Не использовать – позволить разрыву расширяться, позволить тварям и голоду поглотить цитадель снизу.

Внезапно – новый звук. Не гул снизу. Звон. Чистый, высокий, режущий хаос как лезвие. Звон колокола Черной Башни. Сигурд. Патриарх поднял тревогу всей цитадели.

И этот звон… он резонировал. Не с голодом Глубины. С чем-то в камне самой цитадели. С древними защитными рунами, вмурованными в фундамент. Слабыми, почти угасшими, но все еще живыми.

Мысль ударила Маркуса, как молния. Не сопротивляться голоду. Резонировать. Не создавать щит, а… настроиться. Найти частоту древних рун Аргоса, частоту его камня, его памяти. Использовать звон колокола как камертон! Усилить его Гармонией, не для разрушения, а для… пробуждения. Для напоминания камню, кто он есть. Чтобы он вспомнил свою твердость, свою целостность перед лицом пожирающей пустоты.

Это был безумный риск. Это требовало ослабить подавление или сломать его, направив Гармонию на невероятно тонкую настройку. Джармод убьет его за неповиновение. Или разрыв убьет всех.

Маркус встретился взглядом с Джармодом. Тот, отбиваясь от тени с клешнями скорпиона, видел его колебания. Видел понимание в глазах Маркуса. И в его каменном лице, в миллиметре сжатых губ, Маркус прочел не приказ, а… вызов. И молчаливое, страшное разрешение. Сделай. Если сможешь.

Маркус закрыл глаза. Игнорируя крики, шипение тварей, леденящий холод разрыва, он сосредоточился на звоне. На том чистом, высоком звуке, который вибрировал в камне под ногами. Он нашел его сердцевину, его чистую ноту. И свою Гармонию, сжатую, но живую, он натянул как струну. Не отпустил. Настроил. Заставил вибрировать в унисон с древним звоном Аргоса.