Багровая река

Увидев, что я подхожу, мужчина вытер губы салфеткой, затем скомкал ее и положил на свою уже пустую тарелку, а я села на стул напротив него.

— Вэнс Саттер, — он протянул руку через стол.

Моя ладонь казалась маленькой по сравнению с его, когда я ответила на его пожатие. Его рукопожатие было грубым, но теплым.

— Лайла Иден.

— Иден.

Его серо-голубые глаза метнулись к двери за моей спиной.

— Это моя кофейня.

Он кивнул, изучая моё лицо. Его взгляд снова метнулся к моему шарфу.

— Перейду сразу к сути. Я ищу мужчину.

Я выпрямилась, мое сердце забилось быстрее. О Боже, я так и знала. Я, твою мать, знала. Он знал. Как?

— Кого? — прохрипела я.

— Предполагаю, что человека, который сделал это с тобой, — он указал на мое горло, затем распахнул свой жакет, вытаскивая лист бумаги, сложенный вчетверо, и развернул его, расправляя на столе. — Наткнулся на эту ориентировку на розыск вашего местного полицейского участка.

Я никогда раньше не читала и не видела объявления о розыске. Когда он развернул его лицом ко мне, слова «вооружен и опасен» — практически выпрыгивали со страницы. Там было описание человека с реки, и даже чтение слов заставило меня вздрогнуть. Рыжие волосы. Карие глаза. Пятнадцатисантиметровый шрам пересекал его щеку от глаза до подбородка.

Я обхватила себя руками за талию, в то время как мой желудок скрутило.

Если я закрывала глаза, я видела его лицо. Ночью, когда пыталась заснуть, я чувствовала его руки на своем горле. Чувствовала, как они сжимались. Как они разжимались.

В пятницу, после того, как этот мужчина отпустил меня, я поднялась с берега реки и направилась обратно к своей машине. Путь был мучительным. Я спотыкалась, пытаясь дышать.

Паника подпитывала каждый мой шаг. Я была уверена, что этот человек следует за мной. Что, возможно, это была какая-то больная и извращенная игра — отпустить меня, только чтобы снова схватить и завершить начатое во второй раз.

К счастью, это были всего лишь паранойя и страх. Я добралась до своей машины, и в тот момент, когда проскользнула на водительское сиденье и заперла двери, моё тело рухнуло на руль.

Никогда в жизни мне не было так больно плакать. Рыдания были такими мучительными, что я заставила себя остановиться. И когда взяла себя в руки настолько, чтобы унять дрожь, позвонила папе.

Когда жизнь становилась тяжелой, я всегда звонила отцу в первую очередь..

Помоги мне. Это было всё, что я сказала. Всё, что я могла сказать.

Долю секунды спустя его кресло ударилось об стену. Затем открылась и закрылась дверь вместе со звоном ключей.

Он спросил меня, была ли я ранена. Да.

Спросил, могла ли я вести машину. Да.

Езжай в больницу, Лайла. До этого я сидела взаперти в своей тихой машине. Приказ отца заставил меня действовать.

Параллельно с тем, как я ехала в город, папа тоже был в пути. Он оставался со мной на линии, пока я не добралась до Куинси. Затем повесил трубку, чтобы позвонить моей сестре.

Талия ждала на парковке, когда я подъехала к Мемориальной Больнице Куинси. Папа приехал через тридцать секунд, нарушив все ограничения скорости от ранчо до города.

Только взглянув на моё лицо и горло, они отвели меня в отделение неотложной помощи. Пока Талия проводила осмотр, папа держал меня за руку.

Она пообещала, что моей трахее не были нанесены необратимые повреждения. Отек и кровоподтеки станут еще сильнее, прежде чем пройдут. Мои налитые кровью глаза придут в норму. Синяки под глазами исчезнут. Она дала мне болеутоляющее, чтобы я могла пережить самое худшее.

Только когда осмотр закончился, папа сломался. Мы оба сломались.

Его плечо всегда было моим любимым местом, где я могла поплакать, поэтому в тот момент, когда он заключил меня в свои объятия, именно это я и сделала. Приступ плача уничтожил моё и без того поврежденное горло.

Папа позвонил Уинн. Уинн позвонила маме. Мама позвонила Гриффину. Час спустя вся моя семья столпилась вокруг моей больничной койки, чтобы послушать, как я рассказываю обо всём Уинн, моей невестке, начальнику полиции Куинси.

Мне потребовалось больше времени, чтобы объяснить, как меня чуть не задушили до смерти, чем потребовалось на само удушение. Тот охотник душил меня меньше двадцати секунд, но каждый раз, когда я прокручивала это в голове, мне казалось, что он держал меня за шею целую вечность, прежде чем отпустил.

Почему он отпустил меня?

Вэнс прочистил горло.

Я встряхнулась, чтобы выбросить это из головы. Сегодня я уже не в первый раз терялась в собственных мыслях.

— Прости.

— Не стоит извиняться, — он достал бумажник из кармана джинсов, порылся в кожаном бумажнике. Затем достал старую фотографию и протянул её мне. — Это он?

Я сглотнула. Мое сердце подскочило к горлу, когда я потянулась за фотографией, поднося ее ближе. Мои руки задрожали, в то время как я смотрела на человека, который чуть не убил меня.

Рыжие волосы. Карие глаза. Лицо со шрамом.

Он улыбался на фотографии. Его счастье было ошеломляющим, как будто это был снимок другого человека в другой жизни. Но ошибки быть не могло. Это был тот самый ублюдок.

— Да.

Вэнс расслабился, как будто надеялся, что таким будет мой ответ, но приготовился к разочарованию.

Края фотографии были потрепаны. Цвета поблекли. Сколько раз Вэнс передавал кому-нибудь эту фотографию? Или это его собственные пальцы обводили углы, пока они не стали округлыми и мягкими?

— Он причинял людям боль раньше? — спросила я.

Вэнс кивнул.

Я отбросила фотографию, как будто она была в огне.

— Ты здесь, чтобы найти его.

— Да.

Его глубокий, хрипловатый голос был полон уверенности. Она резко контрастировала с безнадежностью, которую я чувствовала весь день после вчерашнего сообщения Уинн.

После того, как она приняла мои показания в больнице, она приступила к действиям. Через час она уже объявила его в розыск с визуальным портретом, который я предоставила. Она связалась с управлением шерифа округа, которое задействовало поисково-спасательную команду для прочесывания гор.

Мой отец и братья помогали ей. Более двадцати человек и три собаки прочёсывали район, где на меня напали.

Они делали это до позднего вечера в пятницу, когда уже стемнело, и, наконец, вернулись в город ни с чем. Вчера повторилось то же самое. Если и был какой-то след, который нужно было найти, то он был потерян.