Багровая река

— Пожалуйста, Лайла. Пойди домой. Тебе нужно отдохнуть.

Плечи Талии поникли. Уголки губ опустились. Ее глаза остекленели, но она не дала пролиться слезе.

Моя сестра не плакала на глазах у других. По крайней мере, не часто. В ней была эта сталь, эта невероятная сила. Какая бы трагедия ни случалась в приемном покое больницы, она воспринимала это спокойно.

Я же? Я была рыдающим месивом. Если бы вы мне показали трогательное видео в социальных сетях или рассказали грустную историю, я бы залилась слезами рядом с кофемашиной для приготовления эспрессо в окружении толпы посетителей.

И все же я была единственной сестрой в комнате с сухими глазами. Тем временем Талия выглядела так, словно вот-вот сломается.

— Хочешь поговорить об этом? Или записать? — спросила она. — Чтобы сохранить свой голос.

— Нет, — я покачала головой.

— Ты уверена? Это могло бы помочь.

Я снова покачала головой.

Обычно я настаивала на том, чтобы Талия открылась и призналась в своих чувствах. Я поощряла ее говорить и делиться своими переживаниями, что она делала редко. Странно, мы как будто поменялись ролями.

Все казалось другим. Этот ублюдок перевернул наши миры с ног на голову, и я просто... не хотела плакать. Не хотела, чтобы меня обнимали или жалели. Не хотела разговаривать.

Я хотела справедливости. Я так сильно хотела отомстить, что едва могла ясно видеть. И поскольку Уинн ещё предстояло задержать Кормака Галлагера, всё, что мне нужно было, чтобы сохранить рассудок, — это работа.

Поэтому я заставила себя улыбнуться и потянулась к руке Талии, крепко сжав её, когда ладонь моей сестры коснулась моей. Затем отпустила её и подошла к холодильнику, доставая ингредиенты для булочек с корицей.

Талия просидела у меня около часа, молча наблюдая, как я работаю. Я отослала ее домой с супом, чтобы им с Фостером не пришлось готовить ужин. Затем провела остаток вечера, чередуя работу и ответы на сообщения от других моих братьев, сестер и родителей.

Уинн вошла в кофейню за десять минут до того, как мы закрылись в семь. По выражению ее милого личика я сразу поняла, что она пришла не для того, чтобы сообщить хорошие новости.

— Привет, — она крепко обняла меня. — Ты в порядке?

— Конечно, — солгала я. — Нашли что-нибудь?

Ее темный хвостик взметнулся, когда она покачала головой.

— Мне жаль. Поисково-спасательные службы еще раз прочесали местность с собаками. Сегодня они снова пустили их по следу лося. Но примерно в полутора километрах от реки они потеряли след.

— Вот дерьмо, — я закрыла глаза, разочарование тяжким грузом легло мне на плечи.

— Я не сдамся, — Уинн взяла меня за руку. — Обещаю.

— Я в тебе и не сомневалась, — прошептала я.

Уинн сделала бы всё, что в её силах, для нашей семьи. Но нельзя было не заметить темные круги у нее под глазами, которые не сходили с лица уже несколько недель. С тех пор, как в отеле произошла стрельба.

Куинси считался безопасным городом. Здесь не должны были происходить перестрелки и удушения. Всё разваливалось на части.

И Уинн так много взяла на себя. Слишком много.

Больше всего на свете я хотела, чтобы Кормака задержали. Но если Уинн не сможет привлечь его к ответственности, насколько тяжелой будет эта ноша для её и без того обремененного сердце?

Мой взгляд метнулся к пустому столику, за которым ранее сидел Вэнс. Что, если он был ответом?

— Хочешь поужинать? — я спросила Уинн.

— Нет, всё в порядке. По дороге сюда мне позвонил Грифф и сказал, что готовит бургеры.

При упоминании имени моего брата напряжение немного спало с ее лица. Я не сомневалась, что она вернется домой, на ранчо, к нему в объятия и их двум детям, и блеск вернется в ее темно-синие глаза.

— Хочешь поехать со мной? — спросила она. — Ты могла бы остаться на ночь.

Я покачала головой.

— Мне нужно прибраться здесь, а потом я поеду домой.

Горячий душ, возможно, немного снимет боль. Может быть, сегодня вечером я смогу немного поспать.

— Ты уверена? — я кивнула, взяла ее за руку и повела к двери. — Мы все беспокоимся о тебе.

Вздох вырвался из моих легких.

— Со мной всё будет в порядке.

— И мы в этом не сомневаемся. Но всё равно будем волноваться, — Уинн заключила меня в объятия, затем вышла на улицу, помахав рукой, когда садилась в свою машину.

Дождавшись, пока её задние фонари не окажутся в двух кварталах от Мэйн-стрит, я закрыла дверь, повернув замок. Затем выключила половину ламп, оставив остальные включенными, чтобы освещать пространство, пока я подметала, мыла пол и расставляла стулья.

Кристал предложила остаться и закрыть кофейню сегодня вечером, но я отправила её домой. Воскресные вечера тянулись медленно, и после ее ухода не зашел ни один клиент, что позволило мне прибраться на кухне.

Мне потребовалось меньше тридцати минут, чтобы закончить с закрытием. В кафе пахло сахаром, ванилью и цитрусовым лаком, которым я обрабатывала лиственные породы дерева. Я уже собиралась выключить остальной свет, когда выглянула в окна.

Высокая фигура шагала по тротуару на противоположной стороне улицы, направляясь к отелю.

Вэнс.

Он шел, засунув руки в карманы куртки. Уличные фонари освещали его широкую фигуру. Казалось, он никуда не спешил, его взгляд блуждал во всех направлениях, словно он пытался запомнить Куинси. Или, может быть, он надеялся, что если присмотреться повнимательнее, то найдет подсказку, которая приведет его к Кормаку.

Была ли я этой подсказкой?

Я закрыла входную дверь, затем приложила пальцы к губам и свистнула так, как учил меня в детстве папа.

Шум прорезал ночной воздух.

Вэнс остановился. Повернулся.

Я кивнула.

Когда он будет готов, независимо от того, буду готова я или нет, я отведу его с собой на реку.

4. ВЭНС

Колокольчик на двери кофейни поприветствовал меня, когда я вошел внутрь. Он был негромким. Веселым. Звонок не смог остановить торнадо ожидания и страха, которое скручивало мои внутренности с тех пор, как я встал с постели в три часа ночи.

Выпитые мною пять чашек кофе не помогли моим расшатанным нервам. Расхаживая по гостиничному номеру, я чувствовал себя зверем, запертым в клетке, поэтому задолго до рассвета я отправился исследовать Куинси, как и прошлой ночью.