Башня времен. Заброска в советское детство

В том, что этот персонаж прибыл сюда на кухню, было для Жеки и хорошее, и плохое. Хорошее заключалось в том, что появлялась возможность поговорить лично с ним, воздействовать на него напрямую. Плохо было то, что теперь в этих пошарпанных кухонных стенах Жека оказался один против троих.

— Мой друг имеет в виду, — произнес Виталька вкрадчиво, и редкие его противные усики мерзко шевельнулись, — что ты, Барсук, становишься в последнее время какой-то слишком бурый. Офигевший ты какой-то становишься, вот что.

Он сделал паузу и коротко цыкнул зубом в пространство между «в сторону» и «прямо в Жеку».

— С чего бы это, а, Барсук?

Друг его Барбос коротко и солидно кивнул, показывая, что такая интерпретация своих слов и мыслей его полностью удовлетворяет.

Жека встретил взгляд маленьких, по хмельному блестящих Виталькиных глазок. Потом взглянул ему на ноги. А обут Король был в тряпочные тапки без задника, и этот момент натолкнул Жеку на некоторые мысли. Мысли были о том, что Король пришёл сюда за лёгкой победой, и победа предполагалась моральной. Он пришёл пугать и, что называется, загружать. В возможную драку он не верит.

Да — видать, не очень круто поставил Жека себя тогда в общежитии, по крайней мере к этому времени, к середине второго курса.

Что ж, вот теперь наступил подходящий момент это исправить, хотя бы и здесь, в этой непонятным образом возникшей ветви времени и реальности.

— Я тебе не Барсук, — проговорил Жека негромко.

Королевский человек Виталька Жеку не расслышал. Его невыразительные брови шевельнулись:

— Чего?

А может, всё он расслышал, и это его «чего» выступало прямым продолжением разговора.

Но, по мнению Жеки, пришла уже пора переводить разговор в другую плоскость.

Шагнув вперёд, Жека протянул руку и дёрнул к себе со столика возле плиты чью-то большую сковороду. Мгновенно перехватил ручку поудобней, коротко замахнулся и ударил. Целью был Барбос, и удар достиг своей цели на полную катушку.

Да, фактор неожиданности сработал в самом лучшем виде. Король с Петюней и шевельнуться не успели, Барбос выставил руку и отступил на полшага, но это ему помогло мало. «Бомм!» — раздался чугунный звук от контакта сковороды с Барбосовым кумполом, отчётливый и гулкий, наподобие гонга. От удара Барбос качнулся и грузно плюхнулся на задницу. Тут же раздался второй, контрольный «бомм», а потом оружие класса сковорода поскакало со звоном по полу, оно своё дело сделало и было больше не нужно.

Жека повернулся к оставшимся двоим, и те ошарашено вжались в стену. Грозный Жекин палец ткнулся в грудь Петюне и указал в угол:

— Вон туда иди!

Тот безропотно попятился, куда ему показали, и замер там, похожий на наказанного детсадовца. А Жека, развивая успех, схватил Витальку Короля за его модную майку и встряхнул. От этого встряхивания Король слегка стукнулся затылком о стену.

— Я тебе, падлюка, не Барсук! — объяснил Жека в перекосившуюся Виталькину физиономию.

Потом тынцнул его слегка кулаком в зубы, и затылок Короля ещё раз повстречался со стеной. Тогда Жека отпустил его, отшагнул назад и оглядел поле боя. Оказывается, вполне можно драться и в шлёпанцах.

Противники его пребывали в плачевном виде. Барбос сидел на полу, ладони его обнимали голову, он раскачивался и мычал что-то болезненное. Петюня зыркал из угла с таким перепугом, как будто его собирались рвать на части дикие звери. Король же держался за губу, и в его глазах кроме понятного смятения мелькали, кажется, ещё и некоторые мысли. Получивший нежданно в бубен общажный монарх пытался, видимо, понять, как же это могло получиться и что пошло не так.

Тогда Жека попытался ему объяснить. Что не нужно задирать живущую на шестом этаже компанию, Жеку и его друзей. Даже думать в этом направлении не надо. И что если человек зашёл к ним на этаж пожарить картошки, то прибегать сюда и быковать на него втроём неправильно — и вот подтверждение: оно таки кончилось плохо. А если Виталик с товарищами хотят продолжения, то продолжение последует, и мало там никому не покажется. Говоря эти веские, подкреплённые только своей вескостью и больше ничем слова, Жека чувствовал, как подбородок сам собой выдвигается вперёд, голос забирает в хриплые обертоны, а брови хмурятся. Это было, пожалуй, неправильно: кажется, людей больше пугает, когда им угрожают спокойным, флегматичным тоном, но тут Жека ничего поделать не мог.

Дальше в Жекиной речи шёл ключевой момент. Нужно было внедрить в голову Короля зерно той идеи, что таскать сюда Помидора и блатных может внезапно вылезти боком ему самому. Что на другой стороне тоже могут оказаться весомые люди, и когда вместо перепуганных второкурсников на разговор выйдут такие же татуированные ребята без башки, приглашённые помидоры могут осерчать на того, кто их в это дело втянул. Так-то это был чистой воды блеф, ни с какими блатарями Жека сроду не знался, наоборот, от блатной романтики его чуть ли не блевать тянуло, и признавал её Жека только в одном виде — в песнях Высоцкого. Так что вписываться за него кроме друзей было некому. Но та уверенность, к которой он раздавал здесь тычки в зубы и размахивал боевой сковородкой, призвана была его слова подкрепить.

Поверил, клюнул ли на это человек-Виталька, по его наполовину прикрытому ладонью лицу было непонятно.

— Не сомневайся, — решил Жека повторить главное, чтобы тому лучше запомнилось, — люди найдутся, да такие, что ты и прозреешь. Понял?

Виталька молчал. Жека шагнул в сторону и поднял с пола сковороду, верного чугунного товарища. С этим орудием массового поражения он двинулся к своему непонятливому собеседнику.

— Ты — понял?

Король шевельнулся, покосился на Жекину ношу.

— Понял, понял, — еле слышно выдавил он.

Жека удовлетворённо кивнул и положил сковороду на столик. Подумал, что взять сейчас, включить печку и остаться дожаривать здесь картошку будет всё же чересчур. Собрал своё, двинул мимо всё так же сидящего на полу Барбоса на выход.

В дверном проёме вспомнил, обернулся:

— Да, если захотите поквитаться за сегодняшнюю обиду, то без проблем. Скажете потом время и место: один на один, два на два, ещё как-нибудь — в общем, договоримся.

Ответа Жека ждать не стал.

***

Вечером сидели на седьмом этаже у Тиграна. Вернее, не сидели, а валялись на сдвинутых кроватях, смотрели кино по кабельному, у Тигра в комнате стоял цветной телевизор. Рукастый Ростик наделал всему общежитию антенн особой конструкции, из одёжных вешалок и банок из-под пива, так что почему это кабельное называлось кабельным, было непонятно, уходящим наружу кабелем там и не пахло.

Кстати, хитрый Рюха в их с Жекой комнату тащить телек не стал, хоть поначалу и собирался купить. Потом сказал в том духе, что ну его на фиг, будет тут у нас каждый вечер зависать толпа. Так что толпа зависала у Тиграна, но тот в обиде не был: четверокурсник, с которым его поселили, завязал отношения с какой-то женщиной старше него лет на десять, перебрался жить к ней и в общаге почти не появлялся.

На снежащем и идущем полосами экране универсальный солдат Лундгрен бегал за универсальным солдатом Ван Даммом. Фильм этот все уже видели, но раз показывают, отчего ж не пересмотреть. Тогда с этим делом было понятно как — хавай что дают. А видеомагнитофон если кто и имел, в общежитии его не похранишь — это всё равно что держать там чемодан с деньгами, да ещё всем об этом сообщить.

Сегодня был день среда. Да, так они тогда тут и жили. Выпивали на самом деле не очень часто. Смотрели, вон, телек, резались в карты и в домино, иногда даже учили что-то. Неделя постепенно шла к завершению, и тогдашнему Жеке уже начинало казаться, что в этот раз он дотянет до выходных без пьянки, в пятницу сходит на пары и поедет домой, грея в кармане хоть какую-то непотраченную, выделенную матерью денежную сумму. Но потом наступал четверг. Наверное, в этот день что-то такое появлялось в воздухе. И кто-нибудь из компании, задумчиво переминаясь с ноги на ногу, обязательно говорил: «Ну что…» И все Жекины планы летели к чертям собачьим. Как обычно, как обычно.