Базар житейской суеты. Часть 1

— Стало быть, вы намкаете на что-нибудь несовместное съ моимъ достоинствомъ и честью? сказала она, сверкая глазами.

— Охъ… право… ничего особенного; миссъ Ребекка… вздоръ, то есть, я вамъ скажу.

— Неужели вы думаете, что нтъ на мн чувства самоуваженія потому только, что я бдна, и не имю здсь ни покровителя, ни друга? Разв гувернантка, по вашему мннію, не можетъ и не сметъ имть ни своего ума, ни своихъ собетвенныхъ чувствъ? Но вы забываете, Родонъ Кроли, что я воспитана не хуже какихъ-нибудь гемпшрскихъ джентльменовъ, и что въ жилахъ моихъ — кровь Монморанси! Желала бы я знать, чмъ и какъ Монморанси уступятъ какимъ-нибудь Кроли, хотя бы двадцать тысячъ разъ они владли «Королевиной усадьбой»?

Какъ скоро миссъ Шарпъ, въ порыв сильного чувства, обращалась къ своимъ знаменитымъ, родственникамъ съ матерней стороны, голосъ ея становился необыкновенно звученъ и силенъ, и въ ея выговор слегка слышался иностранный акцентъ, что придавало особенную прелесть ея рчи.

— Нтъ, продолжала миссъ Шарпъ; бросая зажигательный взглядъ на капитана, я могу терпть бдность, но никогда не стерплю стыда и… оскорбленія — оскорбленія отъ васъ, Родонъ Кроли!

Сильное чувство прорвалось наружу изъ стсненной груди, и несчастная двушка залилась горькими слезами.

— Какъ это вы… право… миссъ Шарпъ — Ребекка… ей Богу… вотъ-вотъ, честное слово, ни за тысячу фунтовъ. Перестаньте, Ребекка!

Она исчезла, не проговоривъ больше ни одного слова.

Въ тотъ день миссъ Ребекка долго разъзжала съ веселой старушкой по окрестностямъ «Королевиной усадьбы». Это случилось незадолго до болзни миссъ Кроли. За обдомъ Ребекка была необыкновенно весела; но не обращала однакожь ни малйшаго вниманія на безмолвные намеки, выговоры и нмые упреки отуманенного молодого человка. Стычки между ними и засады разного рода встрчались довольно часто; но результатъ ихъ былъ всегда одинъ и тотъ же? и мы не станемъ больше распространяться объ этомъ предмет. Родонъ Кроли чувствовалъ, съ каждымъ днемъ, что ему никакъ не устоять въ этой неравной борьб.

Еслибъ сэръ Питтъ не боялся выпустить изъ рукъ наслдство своей сестрицы, онъ никогда бы не довелъ своихъ малютокъ до печальной необходимости разстаться на время съ гувернанткой, развивавшей съ такимъ блистательнымъ успхомъ ихъ юные умы и сердца. Опустлъ безъ нея джентльменскій замокъ, и «Королевина усадьба» приняла видъ грустной и унылой пустыни. Отсутствіе Ребекки, сообщавшей всмъ предметамъ движеніе и жизнь, обозначилось во всемъ самыми яркими слдами. Никто теперь не переписывалъ и не исправлялъ безграмотныхъ писемъ сэра Питта Кроли; его книги и дловыя бумаги покрылись густыми слоями пыли; въ хозяйств сдлались значительныя опущенія, и въ приходо-расходной книг оказались недочоты. Боле чмъ когда-либо сэръ Питтъ понималъ теперь, какъ необходимъ для него этотъ маленькій секретарь, и эту необходимость энергически выражалъ онъ въ своихъ многочисленныхъ посланіяхъ на Парк-Ленъ, за пересылку которыхъ, онъ, какъ членъ парламента, не имлъ надобности платить почтовыхъ денегъ. Предметъ посланій всегда былъ одинъ и тотъ же. Онъ умолялъ Ребекку возвратиться къ своимъ обязанностямъ на «Королевину усадьбу», изображалъ передъ ней несчастное положеніе своихъ дочерей, лишонныхъ опытной наставницы, и горько жаловался на миссъ Кроли, которая безжалостно оставила своихъ племянницъ на произволъ судьбы. Ни одинъ изъ этихъ документовъ не былъ принятъ въ уваженіе на Парк-Лен, и миссъ Кроли хохотала надъ глупостью своего брата.

Миссъ Бриггсъ не получила формальной отставки, но она сдлалась чмъ то въ род титулярной компаньйонки, и единственными ея собесдниками были жирная болонка въ гостиной и брюзгливая Фиркинъ въ каморк, назначенной для ключницы. Но хотя веселая старушка никакъ не хотла слышать объ отъзд миссъ Ребекки, однакожь должность миссъ Шарпъ не выяснилась и не опредлилась на Парк-Лен. Миссъ Кроли, какъ и вс избалованныя особы ея пола, любила безъотчетно пользоваться услугами своихъ подчиненныхъ, прогоняя ихъ изъ своего дома, какъ-скоро потомъ не оказывалось въ нихъ настоятельной нужды. Между людьми этого сорта, благодарность отнюдь не считается дломъ важнымъ и необходимымъ; они принимаютъ отъ другихъ услуги, какъ законную дань, не обязывающую ихъ ни къ чему. Все это въ порядк вещей, и вы, о смиренный блюдолизъ, отнюдь не имете причинъ жаловаться на свою плачевную судьбу. Твоя дружба къ богачу иметъ своимъ основаніемъ источникъ мутный и грязный; деньги ты любишь, а не человка, и если бы какой-нибудь Крезъ, вслдствіе непредвиднныхъ обстоятельствъ, помнялся мстомъ съ своимъ слугою, мы очень хорошо знаемъ, куда бы ты направилъ дружелюбное расположеніе своего сердца.

И я никакъ не поручусь, чтобъ умная лондонская старуха, не смотря на все простодушіе и неутомимую дятельность Ребекки, не питала насчетъ ея въ своей душ какихъ-нибудь темныхъ подозрній. Миссъ Кроли расчитывала, вроятно, что никто и ничего не обязанъ длать даромъ на этомъ свт, и знаки безпримрного усердія къ ея особ могли, въ глазахъ ея, получить довольно подозрительный характеръ. Заглядывая повременамъ въ глубину своей собственной души, чуждой всякого сочувствія къ ближнимъ, она могла, по аналогіи, судить, что и другіе тмъ мене способны были увлекаться къ ней самой чувствомъ безкорыстной симпатіи, и можетъ-быть думала миссъ Кроли, что эгоистическимъ особамъ не суждено въ этомъ мір наживать искреннихъ друзей.

Какъ бы то ни было, миссъ Ребекка служила для нея величайшимъ утшеніемъ и отрадой. Она подарила ей два новыхъ платья, старое ожерелье, турецкую шаль, и, въ знакъ особенной довренности, близкой къ закадышной дружб, злословила передъ нею всхъ своихъ знакомыхъ. Этого недовольно: миссъ Кроли заботилась даже о будущей судьб покровительствуемой особы; въ голов ея вертлся планъ выдать Ребекку за мистера Кломпа, молодого хирурга, или вообще устроить какъ-нибудь повыгодне каррьеру ея жизни, или, наконецъ, просто-на-просто спровадить ее на «Королевину усадьбу», какъ-скоро не будетъ надобности въ ея услугахъ.

Когда миссъ Кроли, укрпляясь постепенно въ своихъ силахъ, получила позволеніе переходить изъ одной комнаты въ другую, Ребекка пла для нея въ гостиной аріи изъ лучшихъ оперъ, или услаждала ея душу какой-нибудь другой забавой поэтического свойства; когда позволили ей вызжать для прогулки, Ребекка была постоянной ея собесдницей въ карет. Гуляя по окрестностямъ и шумнымъ улицамъ столицы, он захали однажды и на Россель-Скверъ, и фамильный экипажъ миссъ Кроли остановился передъ скромнымъ домикомъ негоціанта, Джона Седли.

Прежде этого событія, какъ легко вообразить, об милыя подруги весьма часто пересылались между собою полновсными письмами самого дружеского содержанія. Должно, впрочемъ, замтить, что въ продолженіе послднихъ мсяцовъ пребыванія Ребекки на «Королевиной усадьб«вчная дружба между ними потерпла значительный ущербъ, и уже начала дряхлть съ неимоврной быстротою. Об подруги погружены были въ созерцаніе своихъ собственныхъ длъ. Ребекка устраивала свой отношенія къ представителямъ джентльменскихъ обществъ; Амелія постоянно устремляла свой помышленія на одинъ и тотъ же предметъ. Но вотъ он встртились и бросились въ объятія другъ друга съ такою энергическою юркостью, которая составляетъ исключительную принадлежность только молодыхъ особъ, соединенныхъ узами вчной дружбы, при чемъ Ребекка разыграла свою роль съ неподражаемымъ искусствомъ, и умилительно было видть, какъ слезы радости заструились по ея щекамъ. Но бдная Амелія зардлась какъ роза, цалуя свою милую подругу, и думала въ своемъ невинномъ сердц, что она слишкомъ, слишкомъ провинилась передъ ней.

Ихъ свиданіе продолжалось весьма недолго. Амелія только-что собралась гулять вмст съ своей мама. Миссъ Кроли ожидала ее уподъзда въ своей карет; ея ливрейные лакеи удивлялись, повидимому, какая нслегкая занесла ихъ въ это захолустье, и смотрли розиня ротъ на честнаго Самбо, чорного слугу, который, какъ имъ казалось, родился и выросъ на Poсceль-Сквер, гд вроятно чорный цвтъ отличаетъ всякого туземца. Но когда миссъ Амелія выпорхнула на улицу съ веселыми и улыбающимися взорами (Ребекка желала ее представять своему аристократическому другу; миссъ Кроли, горвшая нетерпніемъ видть ее, не могла, по слабости здоровья, выйдти изъ кареты), когда, говорю, миссъ Амелія выпорхнула легкой птичкой на гранитный троттуаръ, жители Парк-Лена изумлены были самымъ пріятнымъ образомъ, и съ недоумніемъ спрашивалй себя: неужели такія красотки родятся на Россель-Сквер? Миссъ Кроли, въ свою очередь, совершенно очарована была прелестнымъ личикомъ молодой леди, которая съ такою граціозною робостью подошла къ ея карет, чтобъ лично засвидтельствовать свое почтеніе знаменитой покровительниц своей милой подруга.

— Что это за личико, моя милая, что за голосокъ! говорила миссъ Кроли, когда он обратно катились по широкой улиц въ направленіи къ Вест-Энду. Ваша подруга, моя милая, чудо какъ хороша. Пригласите ее на Парк-Ленъ, я этого непремнно хочу и требую: слышите ли, миссъ Шарпъ?

Миссъ Кроли имла изящный, выработанный вкусъ. Она любила чистую натуру и естественныя манеры съ примсью робости и застнчивости, столько свойственной молодымъ двицамъ; незнакомымъ съ мудростью свта. Она любила вокрутъ себя хорошенькія лица въ такой же мр, какъ любила хорошенькія картины и китайскій фарфоръ. Въ этотъ день разъ шесть она говорила объ Амеліи съ одинаковымъ восторгомъ. Она поспшила отрекомендовать ее Родону Кроли, когда тотъ явился передъ обдомъ съ своимъ обыкновеннымъ визитомъ.