Белее снега, слаще сахара...

Воркуя, принцесса повела меня в сторону. Иоганнес потянулся за мной, но Клерхен удержала его.

– Да что вы вцепились в меня, барышня Диблюмен?! – вспылил король. – Как в сахарный крендель вцепились!

– Пригласи Клерхен, братец, - принцесса мило улыбнулась королю. – А мы с барышней Лейтери будем у фонтана…

Сдобная мордашка Клерхен приняла почти свирепое выражение, когда нежная барышня уводила короля в центр зала. Король оглядывался, но я уже не ощущала невидимой связи между нами. Тонкие нити притянувшие нас друг к другу разрывались с жалобным звоном. Хотя, может, только для меня звон был жалобный…

– Вы потрясли всех своим появлением, - тихо произнесла принцесса и усмехнулась. – Я сама чуть не упала в обморок, когда вас увидела, что уж говорить о наших гостях!..

– Все в темных платьях, ваше высочество, - заметила я.

– На то и был расчет, - беззаботно засмеялась она. – Сейчас играют тамбурин, так что будьте уверены, что через четверть часа дамы будут падать с ног, а вы останетесь свежи, как первый снег.

– Вы – прирожденный стратег, - я следила взглядом за королем, который повел Клерхен в танце, и приглашенные дамы и господа выходили следом за ним, бодро подпрыгивая в такт музыке.

– Увы, это – не природные таланты, - притворно пожаловалась принцесса. – Это приобретённое.

 Трое мужчин в масках встали перед нами, с поклоном приглашая меня на танец.

– Вы произвели впечатление, барышня Лейтери, - принцесса благосклонно кивнула мужчинам. – Но пожалейте мою гостью, господа, она только что приехала и ужасно устала…

– Отчего же? – перебила я ее высочество. – Дорога была долгой, но я не настолько утомлена, чтобы отказаться от такого заманчивого предложения.

– Барышня Лейтери, - предостерегающе начала принцесса, и улыбка исчезла с её губ. – Боюсь, в вашей стране не танцуют этот танец. Он очень сложный и…

«Она боится, что ты, лавочница, выйдешь плясать, и опозоришься, - сказала я себе, и улыбнулась кавалерам так же сладко, как только что улыбалась принцесса. – И все станут потешаться над тобой, как над дрессированным медведем из бродячего цирка».

– Отчего же, ваше высочество? – произнесла я вслух. – Не такой он и сложный, этот танец. Думаю, я без труда его освою.

И прежде чем принцесса успела что-то сказать, я выскользнула рукой из-под её локтя и приняла руку одного из мужчин. Того, который стоял в центре. Мне было совершенно безразлично, с кем из них идти танцевать.

– Я счастлив, - произнес мой кавалер проникновенно, а двое других отступили, досадливо поджимая губы.

Мимо проплыло удивленное лицо принцессы Маргрит, а потом – не менее удивленное лицо короля.

– Дитрич Любелин, госпожа, - представился мой кавалер, выводя меня в центр зала с такой гордостью, будто это ему только что надели на палец кольцо Прекрасной Ленеке. – Могу ли я просить, чтобы вы назвали мне свое имя? Уверен, оно так же прекрасно, как вы...

Боже, это был сын госпожи Любелин! Который покупал у нас сладости каждую субботу и дико торговался из-за каждой булочки, из-за каждой коврижки. И как же сердито смотрел, когда я отказывалась уступать хотя бы грошен!.. Я чуть не фыркнула – так забавно было наблюдать Скупого Дитрича (как прозвали его мы с Флипсом) в роли галантного воздыхателя.

– Благодарю за комплимент, - ответила я, начиная первую фигуру танца, которую объявил распорядитель бала. – Но я в маске, так что вы рискуете попасть пальцем в небо. Откуда вам знать, хороша ли я собой?

– Не сомневаюсь в этом! – пылко возразил господин Любелин. – Но если вы чуть-чуть приподнимете маску…

– Но еще не полночь, проявите терпение.

– Если не умру от ожидания, - пожаловался он.

– Не умрете, - пообещала я ему. – А теперь давайте танцевать, вы сбиваетесь с шага, когда разговариваете.

Я развернулась в танце и на мгновение оказалась лицом к лицу с королем. Всего мгновение – встреча взглядами – но волшебство тут же окутало меня, заставив щеки гореть, а ногам подарив крылья.

В толпе придворных, которые не танцевали, я снова заметила изумленное лицо принцессы.

«Да, ваше высочество, - мысленно покаялась я перед ней, - вы не могли знать, что кроме школы для мальчиков в Шрештеби моя мама мыла полы ещё и в школе танцев господина Клеменса. Что там «тамбурин»! Я вам польку-бабочку спляшу и ни разу не споткнусь».

Очередной стремительный поворот – и мы с королем снова на секунду встали лицом к лицу.

– Это ты? – успел шепнуть он, и мы разошлись в танце.

Я перехватила ревнивый взгляд Клерхен. Барышня Диблюмен прыгала с живостью и легкостью, достойной самой проворной горной козы, и сейчас старалась вовсю, пытаясь привлечь внимание короля. Но он постоянно крутил головой, отыскивая меня в толпе весело отплясывавших придворных, и то и дело наступал Клерхен на ногу.

Клерхен решила показать особую грацию, и повисла на сгибе локтя его величества, прогнувшись в спине так, словно костей у неё не было и в помине. Скупой Дитрич в этот момент крутанул меня волчком, и подол моего платья хлестнул Клерхен по лицу, сбив маску, а мы с королем едва не соприкоснулись губами, потому что он подался ко мне, и в синих глазах был тот же вопрос: «Это ты?!».

Клерхен запоздало вскрикнула и выпрямилась, пытаясь отыскать упавшую маску, но король уже начал третью фигуру, подбираясь поближе ко мне и господину Любелину, и барышне пришлось галопировать под руку с его величеством, бросив маску с бриллиантами на произвол судьбы.

Как это не походило на деревенские свадебные танцы!..

Да, красоты и грации в изящных тенях, скользивших по каменному полу, было несравнимо больше, только искренней радости было меньше.

Это был не танец, не задорный «тамбурин», а настоящая битва.

– Назовите имя… - шептал Скупой Дитрич.

– Моя маска!.. – пищала Клерхен.

– Кто вы? – успел шепнуть король, когда танец в очередной раз стремительно бросил нас друг к другу.

Он сомневался!..

Я едва не заскрипела зубами и теперь, пожалуй, смогла бы станцевать на одном дыхании и польку «Бешеная бабочка» - да так, что господин Клеманс ахнул бы.

Музыка становилась всё быстрее, всё жарче, и я позволила танцу полностью захватить меня – в огненный круговорот, где были музыка, ритмичный стук каблуков, и взгляды – быстрые, острые, как отточенные клинки.