Белее снега, слаще сахара...

Принцесса села рядом со мной и сказала, понизив голос почти до шепота:

– Завтра я пришлю вам маскарадный костюм, и сопровождение, и сани, и приглашение. От вас только и требуется, что согласиться и приехать.

– Как же… - начала я, но принцесса прижала палец к губам, делая мне знак молчать.

– Это будет простая забава, - тихо засмеялась она. – Шутка. Ведь новый год – как раз время для таких забав.

– Вы думаете…

– Я уверена.

– Вы расскажете обо всем королю?..

– И словом не обмолвлюсь. Вы просто приедете повеселиться – это моя благодарность вам, если хотите. За то, что вы сделали десять лет назад.

– А вам не кажется…

– Мне кажется, что вы уже согласны, барышня Цауберин, - принцесса подмигнула мне и встала. – Не провожайте, я знаю дорогу. Итак, завтра, в шесть вечера, шутка – и ничего больше.

Она снова засмеялась, накинула капюшон и выскользнула из лавки, как тень – только звякнул колокольчик, а я продолжала сидеть, держа в руке кочергу.

Что это было сейчас? Принцесса пригласила на помолвку брата Мейери из кондитерской лавки? И эти намеки-полунамеки… Она хочет, чтобы я рассказала все королю? А почему бы и нет?

Приободрившись, я вскочила и поставила сырные пироги в печь.

Почему бы и не поговорить? Рассказать все незаметно для Диблюменов. Предупредить… Если он захочет меня слушать, конечно же. И если… ведьмы позволят. А вдруг они меня узнают и навредят бедному мастеру?..

До утра я караулила сырные пироги и мучилась раздумьями. Днем я немного отвлеклась, приглядывая за помощницами, делавшими миндальные пирожные, а в пять с неожиданной даже для себя самой решительностью отправила девушек по домам.

Ровно в шесть вечера в двери постучали, и я, несколько раз глубоко вздохнув, чтобы успокоиться, открыла.

– Добрый вечер, барышня, - в лавку протиснулась важная дама, прижимая к животу огромную корзину, и заворчала: – Потрудитесь-ка пропустить меня, я мимо вас пройти не могу.

Я отступила к стене, и вслед за дамой вошли три не менее важные девицы, каждая из которых несла корзинки, сумочки и свертки.

– Запирайте дверь, - скомандовала дама, - и где нам расположиться? Да не стойте столбом, милочка! Ее высочество велела вам не опаздывать и прибыть ровно к семи тридцати.

– Проходите наверх, - выдавила я, - там жилые комнаты.

– Горячая вода, щипцы, - командовала дама, и сопровождавшие ее девицы выполняли ее приказы, бегая по дому, как по своему собственному.

Корзины были открыты, и из них извлечены самые чудесные одежды, которые я только могла вообразить – шелковое тончайшее белье, ажурные чулки, туфельки и перчатки, белая полумаска, украшенная кружевом и шелковым цветком – совсем как настоящим!..

– Что стоите? – недовольно спросила дама, строго посмотрев на меня. – Раздевайтесь!

Я впервые раздевалась в чьем-то присутствии и впервые не сняла и не надела ни одной вещи – девицы сновали вокруг меня так быстро и расторопно, словно были невесомыми снежинками.

Самое удивительное, что всё подошло мне идеально – и чулки, и туфли, и белье. Девицы причесали меня, завили волосы на горячий прут, достали пудру и румяна, но подумали, и убрали краску обратно.

– Расстелите покрывало на полу, - распорядилась дама, и одна из девиц сорвала с постели покрывало и бросила его на пол.

– Что вы делаете?.. – слабо запротестовала я, но меня уже поставили в центре покрывала, а из самой большой корзины извлекли что-то белое, воздушное, похожее на пушистый снежный сугроб и иней на окнах.

Это было самое прекрасное платье на свете – белоснежное, сверкающее, достойное Королевы Зимы!

Его пронесли осторожно, стараясь, чтобы подол не коснулся пола, а потом надели на меня, и я скользнула в этот нежный и совсем не холодный «снег», ощущая дрожь во всем теле.

– В талии надо немного ушить, - скомандовала дама, придирчиво оглядывая меня. – Иголки и нитки!

Она вертела меня, как куклу, а потом осмотрела еще раз.

– Вот, теперь хорошо, - удовлетворенно сказала она и помогла мне надеть маску. – Шубу!

И на плечи мне легло что-то нежное, мягкое, тоже белоснежное.

– Поторопимся, - дама взглянула на настенные часы. – Придержите подол, чтобы не запачкать.

– Можно мне зеркало? – попросила я, но дама только замахала руками.

– Мы опоздаем! Посмотритесь в зеркало в замке! Не забудьте приглашение, - она сунула мне в перчатку сложенный вдвое листок грубой бумаги.

Подол платья подхватили в шесть рук, чтобы я могла спуститься по лестнице. Меня вывели на улицу, усадили в сани, стоявшие прямо перед крыльцом, накинули на голову пуховой платок, и возчик с гиканьем хлестнул лошадей.

46.

Чем ближе сани подъезжали к замку бургомистра, тем больше я волновалась. Что я скажу королю? Правду? Поверит ли он мне?.. И как я подойду к нему для разговора? Растолкаю невест?.. А если Диблюмены узнают меня?!.

Я запаниковала и готова была выпрыгнуть из саней и помчаться обратно в лавку, но сани уже въезжали в ворота замка.

Все окна замка ярко горели, и морозные узоры на них походили на шторы из тончайшего кружева.

Два лакея подскочили к саням, открыли дверцу и опустили подножку, помогая мне выйти. По крыльцу до самых дверей был расстелен ковер, и сам мажордом выбежал навстречу, встречая меня.

– Позвольте ваше приглашение, госпожа, - учтиво поклонился он мне.

Приглашение… Я едва не призналась, что у меня его нет, но вспомнила про листок бумаги в перчатке и достала его:

– Прошу вас…

Мажордом развернул листок, и чуть заметно приподнял брови.

– В вашем приглашении ошибка, моя госпожа, - сказал он сочувственно.

– Вот как? – я облизнула вмиг пересохшие губы.

Неужели, принцесса пошутила надо мной? Обнадежила, но решила не допускать меня до брата? Или это – происки баронессы и ее доверии?..

– Переписчик ошибся, - продолжал мажордом, - вы опоздали на час. Ужин закончился и вот-вот начнутся танцы, вам надо поторопиться.

– О-о, какая жалость, - выдохнула я.