Бельгийский лимонад

— Короче, обыкновенная загородная отдушина обыкновенного советского интеллигента.

— Отду-шина?

— Ну, отверстие, что ли, через которое человек получает воздух, свежий воздух...

Дэвис вскидывает обе руки — знак того, что все уяснил, но Сергей продолжает:

— Дачу я почему отдушиной называю? Сюда можно на летнее время детей вывезти, чтобы городскую пыль не глотали... Сосны, небо, река и воздух, много воздуха.

— Yes, yes. Это ест наш Airhole. Отду-шина.

Кладет мне на плечо руку, лукаво этак щурится и вдруг заявляет, что ему было бы очень интересно взглянуть на обыкновенную отдушину обыкновенного советского интеллигента. Сергей тут же заводится:

— А наш друг пригласит тебя в гости, — оглядывается на меня: — В самом деле, почему бы тебе не пригласить Дэвиса?

— Пригласить в гости? — раздумываю я вслух. — Но каким образом? Сейчас просто не успеть... Разве что... Послушай, Дэвис, приедешь в следующий раз, не обойди, пожалуйста, меня, будь моим гостем. И не только на даче, но и в городском доме.

— Thank you very much, — кивает с улыбкой Дэвис.

Между тем лидера неостановимо несет дальше — ему мало на мне топтаться, он теперь готов пуститься прямо-таки в пляс:

— Только ведь вот какая штука: если Дэвис приедет опять с правительственной делегацией, то, я думаю, ее будет возглавлять уже не вице-президент, как сейчас, а сам Президент. И получится не очень корректно, если ты вместе с Дэвисом не пригласишь к себе и Его Превосходительство.

— Президента? — невольно переспрашиваю; еще есть время обратить все в шутку, но меня заносит: — А что? Пусть и он погостит у меня.

— О? — вырывается у Дэвиса.

— А что? — повторяю, закусив удила. — Будь добр, Дэвис, выбери подходящий момент и передай, пожалуйста, Президенту Соединенных Штатов Америки, что советский писатель, никакая не знаменитость, а рядовой труженик пера, был бы рад видеть его в качестве личного гостя. Его самого и супругу. Да, вместе с супругой.

— О! — снова произносит Дэвис, только уже совсем с другой интонацией — по-видимому, он все это сейчас прокручивает в голове.

Я, подумав, добавляю, что было бы желательно принять их троих, то есть Дэвиса и Президента с супругой. Только троих, без какого-либо сопровождения. Чтоб ни журналистов, ни переводчиков, ни даже телохранителей.

— Это мое маленькое условие, если вообще допустимо ставить условия Его Превосходительству. Но понимаешь, если затевать все это, хотелось бы, очень хотелось бы, чтобы встреча прошла без чужих глаз. По-домашнему.

— Very well! [7] — кивает Дэвис. — Я все делает, как ты спрашивал.

Поворачивается ко мне всем корпусом, находит мой взгляд. Понимаю: ему важно убедиться, что собеседник в трезвом уме и светлой памяти. Обмениваемся с ним рукопожатием.

Мало того, он толкает локтем Сергея, и тот, мгновенно сообразив, что от него требуется, кладет на сцепленные наши руки свою массивную ладонь.

— Заметано.

И Дэвис вслед повторяет торжественно:

— Заме-тан-о.

7

Очень хорошо (англ.).

Так это все началось, здесь истоки письма, которое я получил теперь из-за океана.

2

«Вполне допускаю без какой-либо обиды, — писал мой американский друг, — что ты уже забыл о моем существовании. Столько прошло лет. Но напряги память, это нужно и важно. Не из-за меня.

Год я тебе не назову, никак не вспомню, но было так: наша делегация во главе с Никсоном посетила во время визита к вам в страну твой город. Я входил в состав корреспондентского корпуса, и ко всем к нам, к каждому из нас, вы приставили своих людей. На мою долю досталось даже два гаучо, это были ты и Генерал.

Ну, теперь вспомнил? Да, да, да, это тебе пишет тот самый Дэвис, свой парень, как назвал меня по-дружески Генерал. Не знаю, как ты, а мне до сих пор тепло на душе от тех двух дней нашего общения.

Правда, в самом начале я относился к вам обоим с опаской, подействовало предупреждение наших опекунов: «Будь начеку, тебя будут пасти двое профессиональных разведчиков». И почему это мы в каждом русском видим разведчика? Впрочем, и вы по отношению к нам подвержены той же болезни. Или я ошибаюсь?

Но — к делу. Если помнишь, ты тогда, в последний день нашего пребывания у вас, сказал, что в следующий наш приезд хотел бы видеть в качестве своих личных гостей меня и нашего Президента. Приглашение Президенту ты передавал через меня.

Не располагаю данными, в какой мере доступен для ваших журналистов Кремль. Все ли имеют туда доступ? У нас, чтобы попасть в Белый дом, надо обзавестись в аппарате высоким знакомством. Мы это называем — лобби.

После долгого перерыва оно вновь у меня появилось, и я сразу подумал: другого случая, чтобы выполнить твое поручение, может и не представиться, нельзя упускать этот шанс.

Не буду вдаваться в подробности, как мне организовали свидание с Президентом. Коротенькое, буквально на несколько секунд. Зато с глазу на глаз.

Сначала в двух словах выдал ему информацию о поездке с Никсоном, о знакомстве с тобой, о твоем приглашении, а потом говорю (эту тираду, как ты понимаешь, отрепетировал со всей тщательностью):

— Мне, само собой, известно, господин Президент, что программа любой зарубежной поездки оговаривается заранее, все дозируется до грамма, вымеряется до сантиметра, но если вы дополните ее получасовой встречей с писателем — не запланированной встречей, как бы импровизированной, — другая сторона вас, конечно же, поймет. Не так ли?..

В этом месте у меня была предусмотрена пауза: не скажет ли чего? Однако он молчал, и тогда я выложил главное:

— Это же так интересно — побывать в гостях у советского писателя. Не у какого-то там литературного босса, а у рядового труженика пера из провинции. Лично я, господин Президент, будь на вашем месте, не упустил бы такой возможности.

Президент рассмеялся и сказал:

— А что? В этом что-то есть.

Появилась супруга Президента, с ней — какие-то люди, и стало ясно: мое время истекло.

От двери я оглянулся. Президент посмотрел на меня и, мне показалось, подмигнул.

Такая получилась встреча. Когда шел туда, боялся, скажу честно, загадывать, каким будет результат, и вот... В общем, будь в готовности. Ну, не в готовности № 1, но все же. Одно дело, сам понимаешь, принять у себя дома меня, и совсем другое — главу государства.

Обнимаю тебя, старина, не поленись — дай знать, получил ли мое послание.

Сердечный привет Генералу, вспоминаю его с чувством глубокой симпатии.